Чем социализм лучше капитализма - Анатолий Вассерман

Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсёр-Чёрчилл сказал: хороший политик должен предсказать, что случится через неделю, месяц, год, а потом убедительно объяснить, почему не случилось. Этот совет - вынужденный: любой политик говорит о будущем - даже когда рассматривает прошлое. Ссылками на прошлое можно обосновать свои собственные планы и намерения. Можно объяснить, почему не удалось создать ту модель будущего, которую этот политик имел в виду. Соответственно, и я как политик - причём активно действующий -во всех своих выступлениях говорил, говорю и, надеюсь, ещё буду говорить именно о будущем. А на ближайшем моём творческом вечере - 2013.10.04 в 20:00 ТГК «Бета» Измайлово - будущее решено вынести в заголовок: «Наше будущее: уничтожение или расцвет».

В частности, я уже два года рассказываю, почему - начиная с 2020 года - социализм станет выгоднее капитализма уже по всем показателям без исключения. Это не гадание на кофейной гуще, а результат расчётов, основанных на динамике развития информационных технологий. Поскольку они развиваются не по политическим причинам, этот прогноз сбудется вне зависимости от политической конъюнктуры. Задача политиков всего лишь в том, чтобы наилучшим образом приготовить мир к наступлению этого совершенно неизбежного будущего. Соответственно во всех своих публичных выступлениях последних двух лет я рассматриваю именно нюансы конкретного маршрута в будущее.

Конечно же, политика не исчерпывается этим признанием неизбежности. В конце концов, даже Карл Хайнрихович Маркс в учении об историческом материализме уделял очень много внимания не только тому, что и почему в истории неизбежно, но и тому, что зависит от деятельности конкретных личностей. Даже если мы уверены в неизбежности социализма, на самом деле существует множество его разновидностей. Поэтому любой политик должен иметь в виду какой-то конкретный вариант социализма и действовать в интересах этого конкретного варианта. Историческая неизбежность вовсе не даёт права на историческую пассивность.

Приведу на сей счёт одну из своих любимых аналогий. Иудеи отрицают необходимость прозелитизма - продвижения своей религии. Они говорят: Бог всемогущ - если бы Он желал, чтобы все люди стали иудеями, Он бы так и сделал. Мусульмане, наоборот, продвигают свою религию очень активно. А на аргумент иудеев отвечают: «Бог всемогущ. Он пожелал, чтобы все люди стали мусульманами, - и делает это нашими руками».

Так вот - в отношении будущего мне ближе мусульманский подход. Даже если будущее неизбежно, оно должно быть сделано нашими руками. Хотя бы для того, чтобы мы по ходу изготовления максимально точно подогнали его под свои нужды и интересы.

© 2013.10.03. Впервые опубликовано на сайге http://maxpark.com

Деньги - слишком грубый инструмент измерения

Фридрих Августович фон Хайек получил в 1974-м премию Банка Швеции в память Альфреда Бернхарда Эммануэлевича Нобеля, обычно именуемую Нобелевской премией по экономике, за обширный спектр трудов. Одно из важнейших его достижений - доказательство: деньги - лучший возможный обобщённый носитель экономической информации. Любой инструмент, способный донести сразу до всех производителей и потребителей сведения о возможностях первых и желаниях вторых, должен обладать всеми характерными свойствами денег, отличаясь разве что рисунком на монетах и купюрах.

Вывод вроде бы прост: денежного обращения достаточно для управления всей хозяйственной деятельностью - от выращивания овощей на приусадебных участках (в ЕС этот вид производства ограничивают внеэкономически - предписанием конкретных технических характеристик продукции) до медицины и образования (их нынче велено считать секторами сферы услуг, хотя они входят в группу А - производство средств производства, ибо человек - помимо прочих своих достоинств - важнейшая часть любого производства, если не в самом его процессе, то но меньшей мере на этапе разработки) - и никакие иные средства воздействия на жизнь вовсе не требуются. Но такое предположение опирается, помимо рассуждений фон Хайека, по меньшей мере на представление об однородности всех товаров и услуг и возможности быстрого переключения производства и потребления с любого направления на любое.

Увы, такое представление очевидным образом ошибочно. Скажем, эффективные менеджеры, готовые управлять чем попало, то и дело заводят предприятия в тупик только потому, что пытаются употреблять на новом месте приёмы, неплохо сработавшие на старом. А перенастройка готового производства на новую продукцию порою столь сложна, что куда легче и быстрее оказывается снести его под ноль и выстроить новое на освободившейся площадке.

Но завод всё же можно перестроить и переоборудовать. А потребности-то как подогнать под предписания рынка?

Абрахам Харолд Самуилович Маслов известен не столько обширными социологическими трудами, сколько концепцией иерархии потребностей. Его последователи представили её в виде пирамиды. В разных её трактовках число этажей меняется, но общая схема понятна. Нижний этаж: текущее жизнеобеспечение - вроде дыхания. Далее - текущая безопасность: не падать, не ударяться о твёрдое, не обжигаться... Затем жизнеобеспечение среднесрочное - вода, пища. Затем - долгосрочное: устойчивый заработок, крыша над головой. Над этим - продолжение рода (хотя инстинктивную тягу к нему можно удовлетворять и на уровне среднесрочного жизнеобеспечения - разовыми и/или платными связями). Далее (в разном порядке у разных исследователей) - познание, самосовершенствование, общественная жизнь...

Какие-то этажи пирамиды можно пропускать, какими-то вовсе пренебрегать. Например, самопожертвование означает полное забвение всех низших этажей ради высшего - интересов других людей и общества в целом. Но вовсе забывать о пирамиде невозможно.

Так, даже самый самопожертвенный воинский порыв обречён без снабжения на скорый провал: патроны иногда можно заменить штыками, а вот в прохудившихся сапогах и на подножном корму никакой солдат далеко не пройдёт. Знаменитое «чудо на Висле» (в ходе Гражданской войны польские войска отбросили от Варшавы и разгромили советский Западный фронт - а потом за год уморили примерно 80 тысяч военнопленных голодом, холодом и старательно организованными эпидемиями) обусловлено вовсе не идейными преимуществами национализма перед коммунизмом. Просто французы по настоянию главы своей миссии в Польше генерала Максима Франсуа-Жозефовича Вейгана щедро снабдили поляков оружием, боеприпасами, обмундированием и армейскими пайками, оставшимися по окончании Первой мировой войны (в начале Второй мировой Вейган, командуя французскими войсками, уделял снабжению армии столько внимания, что начисто забыл о прочих составляющих воинского искусства, так что немцы разгромили вверенные ему войска за пару недель). Западным же фронтом командовал Михаил Николаевич Тухачевский, просидевший почти всю войну в немецком лагере военнопленных в звании подпоручика (по нынешней шкале - лейтенанта), а посему вовсе не знакомый с логистикой. В успешном поначалу наступлении его войска оторвались от снабжения. Причём сам он даже не понял причину возникших осложнений - счёл, что просто не хватает сил, и потребовал перебросить с Юго-Западного фронта, наступавшего на польский в тот момент Львов, Первую Конную армию. Командующий Юго-Западным фронтом Александр Ильич Егоров, подполковник военного времени, знакомый с плохим снабжением не понаслышке, воспротивился предложению Тухачевского: дополнительные войска вовсе нечем было бы снабжать. В противостояние будущих маршалов вмешались члены Политбюро ЦК правящей партии: народный комиссар по военным и морским делам Лейба Давидович Бронштейн поддержал Тухачевского, народный комиссар по делам национальностей (и комиссар Юго-Западного фронта) Иосиф Виссарионович Джугашвили - Егорова. Но спор занял немного времени: ещё задолго до момента, когда Первая Конная могла бы прибыть на Западный фронт, его войска окончательно остановились без еды и боеприпасов и скоро стали лёгкой добычей контрнаступления под командованием Юзефа Клеменса Юзеф-Винцентовича Пилсудского (с советами Вейгана).