Маверик - Евгений Астахов

class="p1">Срабатывает Аспект Нуллификации.

И лидер Союз Звёзднорожденных на Земле падает на траву по частям, испуская свой предсмертный хрип в полном соответствии с выбранным прозвищем.

Развернувшись, собираюсь рвануть к меху, но там всё уже схвачено. Сардар окутал синюю каланчу облаком песка. Настоящий ураган, мешающий обзору. Приходится переключиться на инфракрасный диапазон. А Тай сбрил двухметровую пушку и сейчас выколупывает Гренна из его кабины.

Больше восьмидесяти процентов состава обеих фракций уничтожено. Тела устилают лес, как скошенная пшеница. Остатки подвергаются атакам со стороны моего отряда и бойцов Хаджара. Не буду и я пропускать всё веселье.

Скользя к ближайшей цели, с усмешкой замечаю, как разозлившийся Тай спрыгнул с бронеколпака и активировал Кипящий гейзер, направив его на лежбище Гренна. Уплотнённая вода и раскалённый пар вырывается изо рта мечника и буравит прочную броню. С каждым мигом всё сильнее и сильнее. Хрустит неизвестный материал, и через мгновение колпак отлетает в сторону, а сам Гренн уносится вверх.

Точнее, пытается унестись.

Эвакуация не удаётся, потому что Водяной хлыст прямо в полёте цепляет силирийца и дёргает его к земле. Катана рыбкой полосует пришельца, и его кровь обагряет траву.

Ещё через пять минут всё кончено.

Один из бойцов Сардара убит. Нако ранена осколками от ракетного залпа, но жить будет. Вовремя вколола себе Регенеративный инъектор. Мэтт весь бой держался вдали, работая по целям из моей винтовки.

Вокруг полно тел, а ещё больше трофеев. Большая их часть теперь бесхозная.

Всё хорошо, что хорошо кончается.

Мысленно я уже планирую дальнейший маршрут, когда пиликает Трансивер. На удивление пишет мне ни Ваалис, ни Драгана и даже не Конрад. Сообщение поступает от Аргатри Шерромо.

«Нам, наконец, удалось засечь Вальтору. Вот уже несколько дней она движется на восток, не меняя курса. Если он сохранится, конечной точкой маршрута должны быть эти координаты. Ты знаешь, что нужно сделать».

Почему эта увечная активизировалась сейчас? И куда она там намылились?

Забиваю координаты ради интереса в Картографе.

Париж? Что она забыла в долбаном Париже?..

[1] Мех (меха) — вид машин (наиболее часто боевых), передвигающихся при помощи ног и пилотируемых человеком, находящимся внутри, или дистанционно.

Интерлюдия

Миссия Сан-Антонио-де-Валеро, более известная как А́ламо, встречает его следами упадка, сгустившимся сумраком и смрадом запустения. Такой можно встретить в комнате, которую не открывали годами. То, что некогда форт, а потом музей приобрёл соответствующую атмосферу всего за месяц, прошедший с прихода Сопряжения, поражает его до глубины души. Хотя казалось бы, он уже должен был отучиться удивляться подобным вещам.

Часовня, безлюдное заброшенное двухэтажное здание, возведённое из грубого камня, это всё, что осталось от той самой крепости, где испанцы когда-то вырезали техасцев. В детстве ему доводилось многое слышать об это славной битве, ведь несмотря на сильное численное превосходство испанцев их потери оказались троекратными относительно сил защитников Аламо.

Приблизившись к часовне, он активирует свою способность и сливается с окружающей природой. Каждый куст, каждое деревце, каждая травинка в радиусе полусотни метров превращаются для него в ретрансляторы окружающей энергии. Способность чувствовать аркану в каждой её форме — бесценна для того, кто не всегда может доверять своему зрению.

Он вливает аркану в следующее умение, и десятки зверей, попавших в поле его действия, становятся глазами, ушами и носом мужчины. Его восприятие расцветает дюжинами картин, транслируемыми существами крошечными и не очень.

Несмотря на конец света и кровожадных монстров, множество представителей земной фауны до сих пор живы. Кошка в подвале, крот под землёй в дюжине метров, крысы, сверчки, мышь-полёвка, голуби. В этот миг все они служат ему, все они убеждают его, что в здании нет притаившихся чудовищ. Там есть лишь то, ради чего он проделал столь долгий путь.

Мужчина отправился на юг в тот же час, как только бывшая жительница Сан-Антонио рассказала ему о своей судьбоносной встрече. Той бедолаге удалось унести ноги из мегаполиса, ставшего смертельной ловушкой для сотен тысяч иных горожан.

Забравшись ради ночлега в разрушенный музей, женщина столкнулась с кем-то, кто находился за пределами её понимания. Это существо могло разложить её на атомы, но вместо этого оказало помощь. Та беглянка узнала, что её муж до сих пор жив, что он нашёл приют в Канзасе и что он до сих пор молит бога о её спасении.

Высокие двойные металлические двери лежат на земле, сорванные с петель. Вход в здание открыт любому желающему, однако мужчина замирает на пороге и боится сделать шаг. Не потому, что он опасается за собственную жизнь. По правде говоря, она потеряла для него всякую ценность.

Нет, он боится войти, потому что не выдержит отказа. Если тот, кто ради кого, мужчина проехал два штата и пересёк границу с Испанской Империей, отмахнётся от него, всё будет кончено. Последний шанс узнать правду окажется упущен.

Впрочем, за свою долгую жизнь он уяснил одно: раздумьями страх не победить, только действиями.

Металл отзывается глухим звоном под его ногой, и сумрак распахивает свои объятия. Темнота не вызывает беспокойства. Пусть его зрение стало хуже с годами, драгоценная аркана, вложенная в Восприятие и Регенерацию обратило увядание его тела вспять.

Сейчас он видит и слышит столь великолепно, как не способен был в молодости. Даже когда от остроты зрения и чуткости слуха зависела его жизнь. Тогда правительство набирало добровольцев для войны с картелями в Новой Испании, а он был беден и безрассуден. Он убивал, хоронил своих товарищей и видел ужасы, которые предпочёл бы забыть и с которыми точно не планировал столкнуться много лет спустя.

В коридорах и залах музея витает только пыль и запустение. Шахи эхом отдаются от каменных стен. Он идёт туда, откуда чувствует колоссальную прорву энергии. И находиться рядом с ней не очень приятно. Всё равно, что смотреть прямо на солнце. Дискомфортно даже с тёмными очками.

Очередной виток, и ему открывается зал.

Стеклянные витрины, когда-то тщательно расставленные, теперь разбиты и усеяны остатками археологических артефактов. На полу разбросаны фрагменты мушкетов. С потолка свисают оборванные выцветшие флаги.

В центре помещения сидит оно… Она?..

Мужчина на миг удивляется, потому что та беглянка не уточняла, что пришелец[1] тоже оказался женщиной. Правда, существо посреди зала больше походит на искусную статую, нежели на что-то живое.

Высокая фигура сидит в расслабленной позе, но даже отсюда понятно, что ростом она перевалит за два метра. Изящное гибкое тело, словно вырезано из огромного цельного кристалла глубокого бирюзового цвета. Это ощущение особенно усиливается за счёт небольших острых наростов на её спине и плечах.

Точёное лицо, острые скулы и уши, но не это притягивает взгляд. Сияющие изнутри лиловые глаза на фоне чёрной склеры и длинные до пола пышные волосы такого же бирюзового цвета. Она выглядят мягкими и в то же время невероятно острыми. Непонятно, вырезаны они из кристалла или имеют иную структуру.

Мужчина опускает на глаза очки-визоры, но вместо привычной информации видит лишь одни знаки вопросов.

— Ты — Иерофант? — спрашивает он глухим напряжённым голосом.

— Некоторые действительно зовут меня так, — отзывается пришелец мелодичным, как звенящий бокал, тоном.

— Ты, конечно, ждала меня? — налёт сарказма прорывается в его словах.

— Я жду любого, кто готов говорить со мной. Нити судеб слишком эфемерны, чтобы сказать наверняка, с кем сведёт меня жизнь. В одной реальности ты не пришёл, у тебя не было причины. В иной — ты не дожил до нашей встречи.

Мужчина морщится. Он предпочёл бы более конкретный разговор.

— И ты можешь ответить на любой вопрос?

— Могу, — соглашается она, но добавляет, — у всего есть цена.

— Цена?

О таком та выжившая не предупреждала.

— Да. Ничто в этой вселенной не даётся даром. Рано или поздно ты всегда платишь. По крайней мере здесь ты узнаешь цену заранее.

— Я заплачу, — кивает он. — Бери, что тебе нужно, только скажи…

— Не торопись, — склоняет набок голову Иерофант. — Задай вопрос, узнай цену и лишь потом дай согласие.

Он сжимает кулаки до хруста, так что ногти впиваются в кожу ладоней и выплёвывает ломающимся хриплым голосом: