Гнездо ласточки - Татьяна Тронина

– То есть вы утверждаете, на вас давили, заставляя ехать в Светлорецк?

– Да никто на меня не давил, и я сама не в восторге от этой поездки была… У меня ведь не слишком близкие отношения с родней.

– То есть, если бы вы не поехали, никто бы тем не менее не удивился?

– Нет. Удивились бы, но… Не больше. И Тим особо не рвался ехать, и я… У меня даже мысль возникла перед отправлением поезда – бросить все и никуда не ехать.

– Кира Игоревна, тогда по-прежнему непонятно, почему вы решились ехать. Никто на вас не давил, жених полностью вас слушался, насколько я понимаю ваши с ним взаимоотношения, с родными отношения не близкие, да и не звали они вас особо…

– У меня с родными натянутые отношения. С отцом… с отцом вообще все плохо было. Он бил маму, меня, мою сестру. Он был домашним деспотом, садистом. Я его ненавидела.

– Гм. Ладно, личность вашего покойного отца, Игоря Гартунга, обсудим потом. А сейчас давайте подойдем к этой ситуации с другой стороны. Вы сами сказали, что ненавидели своего отца. И тем не менее почти навязались к родителям в гости, получается?

– Получается, да.

– Вы не замечаете никакого противоречия, Кира Игоревна?

– Замечаю. Только я не знаю, как это объяснить. Я словно хотела убедиться в том, что это – закончилось. Странное ощущение – как будто мне все приснилось. Да, да, мое детство – только сон. Поэтому я согласилась ехать. Думала – приеду, а там, дома, все хорошо. Папа, мама, сестренка. Обычная семья. И нет следа той черноты, что окутывала мое детство… Ну, типа того, что папа перебесился, стал другим, и мама не такая тряпка, и счастливая сестренка… Это было и прошло, страшный сон закончился. Поэтому я хотела поехать в Светлорецк. И боялась одновременно – потому что в глубине души знала, что ничего не изменилось.

– То есть вы знали, что отец продолжает истязать своих домашних? Мать вам жаловалась? Или сестра?

– Нет. Никто не жаловался. Просто… просто логика. Если он бил меня, то теперь отец бьет и Гелю. Ну, и маму, само собой.

– Получается, вы все-таки думали о том, что окажетесь правы и что отец по-прежнему ведет себя деспотически.

– Наверное…

– Зачем же ехали? Вы хотели остановить отца?

– Нет. И да. Я не знаю, как это объяснить. Одна моя половина надеялась на лучшее, другая – предполагала самое худшее.

– У вас было намерение наказать вашего отца?

– Сложно сказать. Я хотела его остановить. Я хотела спасти маму и Гелю.

– Послушайте, Кира Игоревна, нехорошая картина вырисовывается. Значит, у вас с самого начала было намерение наказать своего отца.

– Нет. Нет.

– А телефон? Вы предполагали, что он продолжает бесчинствовать в семье, и готовились к этому. Поэтому перед поездкой специально купили хороший телефон с возможностью видеозаписи…

– Я хотела остановить отца.

– Кира Игоревна, повторю – я сейчас не собираюсь давать характеристику вашему отцу, плох был он или хорош. Меня интересует только одно – имели ли вы намерение, как вы выразились, – «остановить его».

– Имела. Но я не имела намерения его убивать. Я хотела сделать записи его… его недостойного поведения. Ведь отца чуть не святым считали! Вся родня… А мне надо было доказать им, что он способен на зло. Это, собственно, я и сделала. Сразу после того, как отец в первый раз при мне и Тиме избил Гелю – я показала эту запись почти всем родственникам.

– Кира Игоревна, вы сами признались, что ненавидели своего отца. Что он испортил вам детство. Если разбирать одни голые факты, то вы тщательно планировали свое путешествие. Вы имели намерение отомстить отцу?

– Послушайте, он был садистом. Он избивал мою маму, меня… Он мне руку сломал, хотя знал, что я собираюсь стать пианисткой, что руки – это главное для меня… А когда я ему сказала, что хочу его разоблачить, он в меня стрелял. Он сам, первый, стрелял в меня! Тогда, в лесу, на охоте… Вот, видите?

– К сожалению, пуля прошла навылет и не была найдена. Все участники той охоты утверждают, что условия ее оказались неподходящими – внезапно наплыл туман, один из стрелков, Виктор Морозов, целился мимо… Не исключена шальная пуля, Кира Игоревна, и стрелявшим мог оказаться кто угодно. Кстати, егерь Смоляков уволен со своей должности и подвергнут административному взысканию. Поскольку охоту в данных условиях проводить было нельзя.

– Но это отец, я своими глазами…

– Кира Игоревна, успокойтесь. Вот вода, пожалуйста.

– Вы не понимаете… Отец хотел меня убить!

– В доме Морозовых, где произошло преступление, при погибшем Гартунге было найдено табельное оружие. Но погибший им не воспользовался. Стреляли только вы, Кира Игоревна, в своего отца. И вы хотите меня уверить, что майор Гартунг, проработавший в органах внутренних дел тридцать лет, великолепный профессионал, позволил вам стрелять в него? Да и там, в лесу, получается, он тоже промахнулся, кстати? Нет, Кира Игоревна, пока еще ничего не может меня убедить в том, что ваш отец имел намерение вас убить. Но вот вы, судя по фактам, с самого начала имели намерение его убить. И вы свое намерение осуществили!

– Господи, да как же… Там Геля была! При ней все случилось!

– К сожалению, ваша несовершеннолетняя сестра пока в коме и не может дать показания. Хотя, мне кажется, ее показания в любом случае могут быть не совсем объективными. Судя по всему, Ангелина вас обожала.

– Отец ее душил, а я только хотела спасти сестру!

– Кто ее душил на самом деле – неизвестно. Учитывая вашу маниакальную идею отомстить отцу, я уже ничему не удивляюсь. Есть вероятность, что вы специально разыграли эту мизансцену… Душили сестру, потом стреляли в отца. Или наоборот. Словом, пока идет расследование.

– Нет, нет… Вы не понимаете. Как я могла так рисковать, у меня же премьера…

– Кира Игоревна, слушая новости из так называемого мира искусства, я уже ничему не удивляюсь. И потом, это же реклама вашему спектаклю, насколько я понимаю? Вся Москва только о вас да о Новом театре говорит. Все билеты на ваш балет раскуплены, к вашему сведению».

* * *

Из показаний Брагина Р. Э.:

«…Я в данном случае не могу говорить казенными словами, у меня в голове до сих пор не укладывается, что моего товарища и коллеги, Игоря, больше нет.

Я знал Игоря почти тридцать лет. Замечательный друг, настоящий профессионал. Он ничего не боялся. Всегда на задание шел первым. Даже когда мы обезоруживали банду на окраине Светлорецка, это пять лет назад случилось, – он шел первым, закрывая своих молодых товарищей. Он охранял покой горожан, он работал для людей. Посмотрите, сколько ему вынесли благодарностей! А сколько людей пришло на похороны, чтобы помянуть Игоря добрым словом…

И как семьянин Игорь – отличный мужик. Делал все по дому, налево не гулял, обращался к супруге ласково. Это же видно, когда человек любит своих домашних, когда ради них готов в лепешку расшибиться!