Две – к радости - Зои Сагг

быть на сцене. Честно говоря, ты одна сможешь вытянуть весь номер.

Я встаю.

– Послушай… ты могла бы просто стоять там и петь, но если ты сможешь еще и двигаться, ты просто сорвешь крышу. Вот в чем разница. Так что все зависит от того, хочешь ли ты просто исполнить песню или хочешь сделать это идеально.

Араминта медлит… но, к ее чести, всего лишь мгновение.

– Я хочу сделать это идеально.

– Тогда давай пробовать снова.

– Подожди, подожди. – Араминта бросается к краю сцены, достает из сумочки свой мобильный. – Как думаешь, сможешь снять меня, пока я пою? Я просмотрю потом.

– Хорошая идея.

Она снимает блокировку телефона и отдает его мне. Навожу его на сцену, пока она идет обратно.

Я снимаю, и в этот момент выскакивает сообщение.

«Красавчик», – обозначено в оповещении, но сам текст скрыт. Я должна убедиться в том, что мои подозрения верны.

Уже с первого куплета становится ясно, что у Араминты проблемы. Когда она берет одну из высоких нот, я кладу телефон и хлопаю в ладоши.

– Это не совсем то… – говорю я. Затем меня осеняет. – У тебя нет костюма поблизости? Иногда он в некотором роде придает нужный настрой, помогает понять, как все будет выглядеть на самом деле.

– О, хорошая идея. Бонни, поможешь мне? Он прямо тут, за занавесом.

– Конечно! – Бонни чуть не падает, спеша подняться на сцену. Я давлю смешок.

Смотрю, как они исчезают за кулисами, затем снова опускаю взгляд на телефон Араминты. Он все еще разблокирован, так что я быстро выключаю камеру и открываю мессенджер. Чувствую укол вины за то, что шпионю, но лишь на миг. Вплоть до тех пор, пока не осознаю, что вижу.

«Никогда не думала, что история станет моим любимым предметом», – написала Араминта.

«Когда ты в классе, удивительно, что я вообще могу преподавать».

«КРАСАВЧИК» – это мистер Уиллис. Меня передергивает.

Тут много фотографий, посылаемых друг другу, и множество грязных разговоров, которые мне не следовало бы читать. Меня тошнит, когда я думаю о том, как мистер Уиллис пишет все это уязвимой девочке-подростку. Конечно, Араминта может строить из себя крутую, но я знаю, что в глубине души она просто жаждет любви и внимания… и мистер Уиллис вовсю этим пользуется. Динамика отношений совершенно нездорова. Прокручиваю переписку еще дальше, чувствуя, как колотится в груди сердце. Я знаю, что Араминта и Бонни могут вернуться в любую секунду, Араминте не составит особого труда переодеться.

И в этот момент я вижу это. Фотографии, которые узнаю. Араминта, сидящая на коленях мистера Уиллиса. На фото, которое я отлично помню: том, которое было в дневнике Лолы, – светлые волосы скрывают почти все лицо. Но на остальных в подборке пряди заправлены за уши. Та же поза. Та же одежда. Просто лицо хорошо видно.

Все же то не была фотография Лолы. Это была Минти.

Красавчик Гуфо встречался с ними обеими. Не удивительно, что Лола дала ему столь нелестное прозвище. И не удивительно, что она так расстроилась из-за этого. Может, она поехала ругаться с мистером Уиллисом, и он убил ее…

Или, может быть, она действительно была так подавлена и в таком шоке, что сама бросилась со скалы.

Мотивы все копятся.

Каков бы ни был ответ, я знаю, что не могу держать это все при себе. Акульи плавники показались над поверхностью воды, и мне пора встревожиться. Работая так быстро, как только могут мои пальцы, я пересылаю фото на свой номер, так же, как и скриншоты некоторых разговоров, имевших место быть примерно во время смерти Лолы. У меня нет времени читать их. Затем удаляю следы пересылки. Мое сердце колотится, уши прислушиваются к малейшему звуку, чтобы не пропустить возвращение Араминты и Бонни.

Кладу телефон экраном на сиденье и мчусь к выходу. Как раз в этот момент я слышу, как Араминта и Бонни выходят из-за кулис. На Араминте тот же наряд, что и на Бонни, – простой белый пеньюар с оборками по краю. Она и вправду собирается выступать в нем? Но я не могу думать об этом сейчас.

Слышу, как она зовет меня, сперва растерянно, но потом – с оттенком гнева.

– Одри? Одри!

Но я уже за дверью, сердце мое колотится. Я должна найти Айви. И она выслушает меня, нравится ей это или нет.

37

Айви

Я снова в нашей спальне, достаю из шкафа одежду, чтобы отнести к Харриет, и думаю о сообщении, которое разослала миссис Эббот после того, как мы разбросали постеры по всей школе. Казалось, будто она все время шла на шаг впереди нас и была готова нанести контрудар своими дерьмовыми белыми и пушистыми позитивными новостями. Я не могу поверить, что ученики купились на это.

По дороге сюда я как раз услышала, как пара девчонок возбужденно обсуждала перспективу учебы в новой школе, которая открылась выше по побережью. Конечно, некоторые студенты обеспокоены, но большинство просто заглотили блестящие перспективы миссис Эббот. Этим ребятам лучше было бы остаться тут, в Иллюмен Холле, – они просто еще не понимают этого. Хотя у нее нет доказательств того, что за постерами стою я, миссис Эббот уже пригрозила исключить меня из рождественского концерта, если я не буду «вести себя прилично». Так что теперь еще и это. Мы должны предпринять что-то еще, если хотим спасти школу.

Я просто не знаю что.

Выгребаю свою маленькую коллекцию украшений и томик «Американского психопата», когда слышу скрип половиц в коридоре. Одри, должно быть, видела, как я поднимаюсь в нашу комнату, но если она в своем уме, она будет держаться подальше, пока я не уйду. Хотя я скучаю по этой комнате. Она гораздо больше, чем у Харриет, сюда льется солнечный свет, бросая красивые тени от решетчатых жалюзи. Вид отсюда тоже довольно эпичный, и между кроватями больше места.

Как раз в тот момент, как я складываю в сумку толстовку, Одри врывается внутрь, заставив меня подскочить на месте. Она выглядит как одержимая.

– Не уходи! – Она задыхается, вытянув руки вперед и стоя прямо перед дверью, заблокировав ее. – Ты должна выслушать то, что я хочу сказать.

– Хорошо! – Я скрещиваю руки на груди и вскидываю бровь. Вопреки всему, я заинтригована. Она узнала что-то или просто надумала, наконец, что ответить мне на мои слова, сказанные ей раньше?

– Сядь! – Одри заставляет меня попятиться к постели, а затем садится напротив на свою кровать, все еще не в силах отдышаться.