Земляничная тату - Лорен Хендерсон

– Мы ищем того же самого преступника, если вас это интересует, – сухо ответила Тербер. – Второй человек задушен такой же удавкой, что и Кейт Джейкобсон. Насколько мы можем судить.

– Не так-то легко застать Дона врасплох, – заметила я. – При его-то габаритах. Он был пьян?

– А то вы не знаете, – почти дружески усмехнулась Тербер. – Ведь наверняка почуяли запах бурбона, когда открывали мешок.

– Верно.

Интересно, какую игру она ведет?

– Возможно, не только алкоголь, – продолжала Тербер. – Мы еще не получили результаты экспертизы. Но я почти уверена, что в бурбон что-то подмешали.

– Дон любил пиво, – сказала я, вспомнив пивную кружку рядом с креслом. – Наверное, ему предложили кое-что получше. Я знаю, что он задерживался в галерее допоздна. Творил свою живопись.

– Ага, и натворил он немало, говорят. – Тербер в упор взглянула на меня. – Нам нужно побеседовать с этим Лексом Томпсоном. Если все, что вы говорите, правда, то у вас есть алиби. Верно?

– Верно.

– Еще есть швейцар, – вставил Фрэнк.

– Только не это, – уныло пробормотала я. – Вы же не собираетесь снова расспрашивать его?

– Боюсь, придется, – подтвердил Фрэнк тоном кондуктора автобуса, который сообщает пассажирам, что машина сломалась.

Тербер расстегнула куртку и сунула руку во внутренний карман. Тускло блеснул пистолет.

– Вот, пожалуйста, – она протянула мне визитку с именем и многочисленными номерами телефонов. – Пусть ваш приятель позвонит как можно быстрее. Это в ваших интересах, равно как и в его.

– Понимаю… Передам, как только объявится.

– Непременно, – протянул Фрэнк, – непременно скажите.

По непроницаемому лицу Тербер мелькнуло подобие улыбки.

– Это «глок». С керамическими пулями. – Она похлопала по пистолету. Только теперь я сообразила, что последнюю минуту пялюсь на оружие. – Калибр девять миллиметров. Наверняка у ваших копов вы таких не видели, да?

– Они там вообще оружие при себе не носят, – встрял Фрэнк.

– Господи! – Узкие глаза Тербер округлились, словно я приехала из страны, где цивилизация только-только изобрела колесо. – Неужели правда? – Впервые в ее голосе слышалось настоящее чувство.

– Да, мэм, – вырвалось у меня.

По лицу Тербер снова скользнула мимолетная улыбка. Никто не пугал меня так, как эта женщина. И дело вовсе не в пистолете. Дело в этой странной улыбке.

Прежде, чем я убралась восвояси, пришлось еще несколько раз повторить свой рассказ. В Британии мне доводилось подвергаться допросу, но тамошняя процедура не имеет ничего общего с Тербер и Фрэнком. Возможно, все дело в том, что допрашивают здесь прямо в общем зале переполненного полицейского участка – вокруг снуют люди, гудят компьютеры, трещат допотопные принтеры. А потому наша беседа выглядела почти неофициальной. Когда один особенно шумный подозреваемый начал орать во все горло, мы обменялись взглядами, означавшими «достал», и, словно заговорщики, сели теснее – чтобы слышать друг друга. В Англии мы, скорее всего, сидели бы в маленькой комнатке для допросов, над головой светила бы одинокая яркая лампа, а на пластиковом столе лежал магнитофон, фиксируя косноязычное бормотание подозреваемых.

Но самое главное заключалось в том, что Тербер и Фрэнк превосходно знали свою работу. Мне никогда не приходилось так за собой следить. Может, я насмотрелась полицейских сериалов, но у меня возникло чувство, будто эта парочка действительно все знает наперед. Они выглядели больше уставшими от жизни, чем А. Э. Хаусман[28]в плохой день. Или, если брать современные аналогии, то они напоминали мизантропических «Портисхэд», вышедшим на подмену жизнерадостным панкам из «Джой Дивижн».

Полицейский участок буквально кишел людьми. Многие осторожно несли в руках пластмассовые стаканчики с ржавым кипятком. По части кофе у американцев очень странные вкусы. Они пьют либо разведенную в воде ржавчину, постоявшую по соседству с кофейным автоматом, либо отправляются в элитарные кофейни, где за бешеные деньги прихлебывают все ту же коричневую бурду. По-моему, для получения этой загадочной жидкости требуется приблизительно одно кофейное зерно, три литра соевого соуса и небольшой ядерный реактор.

Я протиснулась мимо группы полицейских – пистолеты теперь бросались в глаза, куда бы я ни посмотрела – и наконец добралась до выхода. Фрэнк, сопровождавший меня, открыл стеклянную дверь и жестом предложил мне проходить.

– Я с вами еще свяжусь, – сухо сказал он, и плотно закрыл дверь. На скамейке у стены сидели Барбара Билдер и Джон Толбой.

При моем появлении они вскочили.

– Сэм! – воскликнула Барбара, обнимая меня.

Мои сбитые с толку инстинкты требовали оттолкнуть лицемерку, но я сумела вырваться из объятий без скандала. От Барбары пахло духами, легкими и воздушными, как только что накрахмаленное белье. Этот запах не соответствовал ее наряду женщины из затерянного тибетского племени.

– С вами все в порядке? – повторяла Барбара. – Бедняжка, вы, наверное, пережили такое потрясение.

– Безусловно! А еще, наверное, умирает с голода, – добавил Джон.

Его слова показались мне загадочными и даже оскорбительными. До меня не сразу дошло, что Джон сам хочет есть.

– Почему бы вам не перекусить у нас? – предложила Барбара. – Мы вас ждали. Кэрол сказала, что вы остановились в Верхнем Вест-Сайде.

– Да, – беспомощно ответила я.

– Ну и отлично! – обрадовалась Барбара. – Мы живем неподалеку, так что после ужина вы быстро доберетесь до дома.

Похоже, они все спланировали заранее. Впрочем, ничего другого я от Барбары и не ждала. Супруги Билдер (формально их следовало называть супругами Толбой, но язык не поворачивался) жили в роскошном доме на тихой улице между Бродвеем и Амстердам-авеню. По одну сторону улицы росли деревья, а по другую выстроились дома с длинными каменными лестницами, ведущими к парадному входу. Несмотря на внешнюю элегантность дома, в вестибюле воняло тушеной капустой, ковровые дорожки на лестницах вытерлись, а некоторые почтовые ящики висели криво. Убранство напоминало запущенные меблирашки в Южном Кенсингтоне. Пока Барбара не открыла дверь квартиры, я никак не могла решить, призвана ли такая обветшавшая изысканность ввести в заблуждение грабителей, или дом действительно в запустении.

Оказалось, что первое. На отделку ушло, наверное, целое состояние. Мешковатые юбки Барбары и потертый вельветовый пиджак Джона наводили на мысль, что они живут в уютной квартирке, обставленной старомодной мебелью. Но в их жилище царил изящный и дорогой минимализм. Полированные деревянные полы; белые стены, картины; стеклянные журнальные столики; стулья из кожаных полосок на хромированном каркасе.