Диверсант - Василий Сахаров

Главным достоинством Крюгера было то, что он сам верил в свои слова, и люди это чувствовали. Словно вирусом, они заражались уверенностью от профсоюзного лидера, который на досуге почитывал труды древнего земного политика Ленина, и поддерживали его. Хотя Крюгер думал не о том, как помочь рабочим. Нет-нет. Это для толпы он был беззаветным борцом за социальную справедливость и равенство людей. А на деле Крюгер являлся прагматиком, который использовал чужие проблемы, чтобы сделать себе имя, приобрести известность и набрать очков для старта политической карьеры. Вот он и старался, много суетился, шел напролом, и его расчет строился на том, что полиция не посмеет разгонять митинг. Хотя бы по той причине, что у Крюгера имелась договоренность с заместителем начальника полиции Восточного округа полковником Валерио Санти, которому профсоюзный деятель дал взятку. И пусть на это ушли все его сбережения, а также наличность из кассы организации, он считал, что вскоре эти деньги вернутся. На беду рабочих, обязательно будет реакция. Пусть не от чиновников, так хоть от простых горожан. Следовательно, можно легко раскрутить кампанию по сбору средств для семей пострадавших рабочих, а потом от этого пирога отщипнуть себе кусок. Главное – все правильно сделать, пробить информационную блокаду и стать известным.

Вот такие мотивы двигали Крюгером, который был уверен, что его прикрывает крупный полицейский чин. Однако он ошибался. Заместитель начальника полиции Восточного округа полковник Валерио Санти не собирался защищать «борца за справедливость» или предупреждать его об опасности. Он взял деньги от него, а потом позвонил владельцам «Фарбо-С» и получил от них еще одну взятку. Поэтому Леонид Крюгер был очень удивлен, когда наемные блогеры и журналисты, которых он пригласил на митинг, отключили свои видеокамеры и отошли в сторону, а полицейские атаковали рабочих.

На площади взорвались светошумовые гранаты, и копы в черной броне, прикрываясь щитами и захлопнув пластиковые забрала шлемов, словно древние легионеры, которые бьются с неорганизованными варварами, несколькими группами врубились в толпу. Они лупили потерявших ориентацию протестующих рабочих дубинками и сразу сковывали наручниками. Правоохранители делали свою работу, выполняли приказ и действовали без сомнений.

Рабочие, кто был в состоянии, стали разбегаться, и Леонид Крюгер, слегка контуженный, на ходу вытирая капающую из носа кровь, был увлечен этим движением. Он помчался через парк в сторону домов, и в голове его билась только одна мысль: «Бежать!»

Полицейских было гораздо меньше, чем рабочих. Естественно, они не могли остановить и переловить всех. Но лидера рабочих им приказали взять в обязательном порядке. Поэтому трое полицейских пустились в погоню за Крюгером, и вскоре они его настигли.

Пущенная в спину профсоюзного лидера дубинка, просвистев по воздуху, перетянула хребет беглеца, и он, потеряв равновесие, рухнул на грязный асфальт. Произошло это уже за парком, в темном переулке, и никто не видел позора Крюгера, который от обиды на судьбу и непонимания того, что происходит, едва не заплакал.

– Лежать! – Леонида ударили ногой в бок, а потом завернули ему за спину руки, и на запястьях беглеца защелкнулись стальные браслеты.

Вновь удар в бок и новая команда:

– Подъем!

С трудом Крюгер поднялся, и в этот момент произошло то, чего никто не ожидал – ни «борец за справедливость», ни полицейские. В переулке появился молодой мужчина в сером костюме, и он, ни слова не говоря, выхватил из наплечной кобуры под пиджаком пистолет и открыл огонь. Незнакомец стрелял в полицейских и действовал очень быстро. Первому копу, который держал Крюгера, пуля пробила забрало и вошла в глаз. Следующему в шею. А последнему, который снял шлем и вытирал пот, угодила в лоб. Несмотря на частичную потерю ориентации, Леонид видел это четко, и на его голове зашевелились волосы.

«Как?! Почему?! За что?! Я не хотел этого! Так не должно быть! Я всего лишь собирался провести митинг! Небольшой протест для привлечения внимания! А теперь трупы! Это же мне теперь не выкрутиться! В лучшем случае пожизненный срок! А в худшем… Да ведь этот убийца и меня может шлепнуть…»

Глядя на мертвых полицейских, которые один за другим упали, Крюгер не сразу осознал, что незнакомец приблизился, снял с пояса полицейского ключи от наручников и освободил его. Отброшенные в сторону наручники, звякнув, улетели в канализационный слив. Это привело Леонида в чувство, и он закричал:

– Нет! Не надо!

Реакция незнакомца была странной. Он улыбнулся и, хлопнув Крюгера по плечу, сказал:

– Дурак, о чем ты? Скажи сразу – жить хочешь?

– Конечно, – быстро кивнул Леонид.

– Тогда за мной! Бегом! И не отставать!

Незнакомец побежал, и Крюгер послушно последовал за ним. Спустя минуту к ним присоединились еще два человека, судя по широким плечам, наемники или элитные боевики криминальной столичной группировки. Они пристроились к Леониду, и он сразу осознал, что, если попытается сбежать, у него ничего не выйдет.

Петляя безлюдными дворами и переулками, группа беглецов удалялась от парка и вскоре оказалась рядом с общественной автостоянкой. Один из боевиков исчез, и незнакомец, судя по всему главарь, вновь обратился к Крюгеру:

– Как зовут?

– М-м-меня? – слегка заикаясь, робко уточнил профсоюзный лидер.

– Да.

– Леонид.

– Хорошо говорил на митинге. Мне понравилось. Учился где-то или это у тебя от природы?

– Само получается, – пожал плечами Леонид.

– Значит, от природы талант. Это ценно вдвойне.

– Наверное… – не понимая, к чему клонит главарь, промямлил Крюгер.

– Хочешь знать, что будет с тобой дальше? – На губах незнакомца появилась ухмылка, которая больше напоминала оскал хищника.

– Хочу.

– Я дам тебе выбор. Можешь уйти и через час окажешься в полиции, где на тебя повесят все: организацию несанкционированного митинга и убийство копов. Или уезжаешь со мной в безопасное место и будешь делать, что я прикажу. Все вопросы потом. На размышления тебе пятнадцать секунд. Время пошло.

Отмеренный незнакомцем срок пролетел быстро. Однако Крюгер признал, что он прав. А поскольку в тюрьму ему не хотелось, он решил рискнуть, и его ответ был очевиден:

– Я с вами.

Молча главарь кивнул. После чего подъехал серебристый «сиго-кромвель», и Крюгера усадили на заднее сиденье.

Идея спасти Леонида Крюгера возникла спонтанно. Я слушал его и наблюдал за реакцией рабочих. Речь опытного оратора меня впечатлила, и, когда полицейские начали разгон митинга, я уже знал, что должен делать.

Конечно, убийство служителей закона, которые всего лишь выполняли приказ, обязательно вызовет шумиху и привлечет к делу пристальное внимание следственных органов. Это очевидно, и я отдавал себе отчет, что делаю. Но в этом имелись и плюсы. Во-первых, спасенный лидер профсоюзного движения становился соучастником преступления, и бегство от полиции отрезало ему пути к отступлению. Если за организацию митинга Крюгеру грозило два-три года тюрьмы – это при самом плохом раскладе, – то за смерть копов столичные правоохранители могут не взять его живьем при задержании. А во-вторых, полицейских в столице убивали не так часто, тем более троих за один день, и это реклама Крюгеру. Пусть негативная, но она делала ему имя и становилась фундаментом репутации будущего революционера и террориста. Да-да, именно террориста. Хочет он того или нет. По той простой причине, что я так решил. Быть ему пугалом для Тарима и всех Центральных миров. Что я и моя группа сделаем, все свалим на Крюгера, прикроемся его именем и останемся в тени. По крайней мере, до тех пор, пока нашими поисками не займутся всерьез.