Пятеро смелых - Александр Тамоников

Приглядевшись, Павел узнал деревянное сооружение, стоящее во дворе. Фоном ему служил кусок брезента, висевший на стене дома.

– Так вот что за пятна были на том помосте, – процедил он, доставая пистолет. – Гафур, переведи ему.

Капитан кивнул.

Новиков взвел курок, приставил ствол ко лбу Мохаммада и спросил:

– Ты будешь отвечать на наши вопросы?

Гурди собирался ухмыльнуться, да не успел. Голова его дернулась от выстрела. Стена за ним окрасилась красными пятнами. Тело гулко бухнулось на деревянный пол.

– Теперь переведи тот же вопрос этому типу. – Павел кивнул на Кадира.

Но, похоже, тому и не требовалось перевода. Став свидетелем быстрого суда над своим боссом, он готов был сотрудничать, отвечать на вопросы и вообще делать все, что ему скажут.

– Так уже лучше, – пробурчал Новиков и распорядился: – Этого берем с собой. Гена, за ноутбук отвечаешь головой. Теперь уходим.

Пока Павел искал сирийского капитана, майор Лихачев связался с вертолетчиками. Те ушли в Ракку, занятую войсками Асада, произвели на ее окраине посадку и ждали условного сигнала.

– Орлан, я – Равелин-два, – несколько раз запросил он.

Наконец-то пилоты услышали его и ответили:

– Равелин-два, Орлан на приеме.

– Работу закончили. На месте эвакуации будем через сорок минут.

– Поняли вас, Равелин-два. До встречи.

Обе группы были в полной готовности покинуть усадьбу.

Пока отсутствовал командир, Лихачев на всякий случай выставил два поста и ждал.

Но была еще одна проблема. Освобожденные русские парни узнали о смерти своих женщин. После трагического известия один из них сидел на земле, обхватив голову руками. Второй не находил себе места, выкуривал одну сигарету за другой. Только третий вел себя более или менее адекватно.

– Тебя как зовут? – спросил Лихачев, подойдя к нему.

– Николай, – ответил тот. – Фамилия – Стерлин.

– Кем приходились этим парням погибшие женщины?

Стерлин негромко пояснил:

– Тот, что сидит, – Андрей Грибов. У него погибла жена. Беспрестанно курит Толя Кубанин. Он потерял любимую, практически невесту.

– Понятно. – Майор вздохнул и спросил самого себя: – Что ж с ними делать? Нам ведь три километра нужно пропилить в бешеном темпе.

Николай вдруг встрепенулся и спросил:

– А вы не знаете, где похоронены женщины?

– Нет. А тебе зачем?

– Да не мне! Понимаете, если хотя бы дать им возможность проститься с ними, постоять у могилки, то, может быть, это их немного успокоит, приведет в чувство, а?

Лихачев глянул на часы, потом вытянул из кармана рацию и запросил:

– Первый, ответь Второму.

– Слушаю, Второй, – проговорил Новиков.

– Вы скоро?! Я уже с вертушками связался.

– Заканчиваем.

– Ты не в курсе, где захоронены женщины?

– Сейчас выясню. Оставайся на связи.

Спустя минуту Новиков сам появился во дворе в компании Силанова, двух сирийских офицеров и сорокалетнего боевика со связанными руками. Один из сирийцев о чем-то говорил с пленным. Тот с подобострастным видом отвечал на вопросы и кивал в сторону гаража.

– Володя, они похоронены между гаражом и забором. Парни хотят с ними проститься?

Услышав эти фразы, Андрей Грибов поднялся, а Толя Кубанин отбросил окурок.

– У вас две минуты, – сказал Павел. – Володя, проводи.

Обе группы успешно вышли в точку эвакуации. Место было выбрано заранее. Оно тоже находилось на берегу Евфрата, но на три километра восточнее точки высадки.

Погода продолжала ухудшаться. Ветер усиливался, временами его порывы достигали примерно двадцати пяти метров в секунду. Небо полностью затянули свинцовые облака. Из-за поднявшейся пыльной бури видимость у земли стала отвратительной.

Бойцы ожидали прихода транспортных вертолетов, прислушивались и крутили головами. У многих возникало сомнение в том, смогут ли пилоты в такую погоду найти их и эвакуировать.

Вертушки опоздали всего на две с половиной минуты. Сперва в желтом мареве песка, поднятого в воздух, появились несколько светящихся точек. Потом из них устремились к земле лучи мощных посадочных фар. До слуха людей стали доноситься гул авиационных двигателей и посвистывание лопастей.

Скоро над точкой посадки зависли две вертушки. Раздув воздушными потоками песок и пыль, они опустились на берег. Пилоты ждали бойцов.

Спустя некоторое время два транспортных вертолета набрали высоту и двинулись в направлении российской авиабазы Хмеймим. Два «Ми-24» следовали чуть позади.

Три спасенных парня сидели по центру правого борта. Смотреть на них было больно. Исхудавшие, измученные, с серыми лицами. Все с синяками и ссадинами, один с простреленным плечом.

Новиков по традиции занял место у кабины пилотов.

Рядом с ним обосновался Генка Силанов. Под мышкой он зажимал завернутый в тряпицу ноутбук, который предстояло вручить генералу Шестопалову в качестве вещественного доказательства зверств боевиков ИГИЛ.

Связанного пленника по имени Алим Кадир командир приказал поместить между Силановым и Лихачевым.

Павел припомнил импровизированный допрос в комнате усадьбы после расстрела Мохаммада Гурди.

Кадир тогда ползал по полу на коленях и размазывал по бороде сопли.

– Я все расскажу, только не убивайте! – молил он. – Спрашивайте, я отвечу на любые ваши вопросы!

– Ты принимал участие в казни русских женщин? – переводил вопросы Новикова сирийский капитан.

– Нет! Я клянусь в том, что приехал сюда по вызову Гурди несколько часов назад и ничего не знал о казни.

– Зачем он вызвал тебя?

– Он приказал мне отвезти в Турцию носитель с записями нескольких видео.

– Каких?

– С угрозой расправы над русскими пленными, если не прекратятся обстрелы и бомбежки северных провинций Сирии. Видео насилия и казни русских женщин.

– Кому ты должен был передать в Турции это видео?

– Реджепу Дари.

– Где найти этого Реджепа Дари?

– В западной части Стамбула.

– Конкретнее!

– Офис Дари находится на улице…

Горячий допрос дал превосходный результат. Алим Кадир выложил массу полезной информации. Ее было столько, что Павел побаивался что-то позабыть. Впрочем, Кадир был так здорово напуган, что наверняка повторит все заново, если понадобится.

За Лихачевым сидел агент, о котором Новиков не знал ровным счетом ничего. Разве что запомнил имя «Тахир», названное им при встрече. При посадке в вертолет память все же смилостивилась над Павлом и подбросила ему одну подсказку.