Мы дрались на истребителях - Артем Драбкин

Дело было так. Мы шли на высоте 3-4 тысячи, а немцы, на Ме-109Ф, были метров на 500 ниже. Мы атаковали внезапно, со стороны солнца, на хорошей скорости, они нас не видели. Мы сразу сбили двоих. Осталось их четверо. Они здорово подрастерялись, «рассыпались» на пары и попытались навязать нам бой на вертикалях, рассчитывая на превосходство «мессера» в этом маневре. Мы тоже разделились. И пошел бой «пара против пары», ну это же «наш» бой! Мы сразу же сбили третьего, поскольку в маневренном бою мы оказались явно сильнее, на горизонталях Р-40 превосходил «мессер» и на вертикали не уступал (запас скорости у нас был хороший). Тут они совсем упали духом – врассыпную, форсаж и на крутом пикировании оторвались.

На «харрикейнах» мы бы просто не сумели навязать противнику такой активный наступательный бой. Главная сила Р-40 – скорость!

На «томахауке» я сбил Ме-109Ф. Я ведомым был, немец атаковал моего ведущего, меня то ли не увидел, то ли просто в расчет не принял. Видимо, все-таки не видел.

Я-то его издалека разглядел. Вижу, заходит он на моего ведущего. Я уже опыт неплохой имел, возможности и привычки немецких летчиков знал хорошо. Будь у меня опыта поменьше, я бы обычный заградительный огонь открыл, просто отогнал бы фрица, и все, но я решил его сбить. Примерно рассчитал, откуда он огонь будет открывать, и построил свой маневр так, чтобы его подловить. Конечно, это был серьезный риск. Ошибусь – потеряю ведущего, позор – несмываемый! Вот и пришлось маневрировать с таким расчетом, чтобы ведущего не терять и в любой момент можно было бы открыть заградительный огонь. В общем, когда немец вышел на позицию открытия огня, а это в метрах 100 сзади от моего ведущего, я был в метрах 25 сзади от немца. Я огонь открыл раньше, опередил… Два крупнокалиберных пулемета, в упор… Это сейчас рассказывать долго, а в бою это все в секунды уложилось.

И меня на Р-40 один раз серьезно подбили, но до аэродрома я дотянул. Я был ведущим пары, на Р-40 «томахаук», прикрывали штурмовиков. Идем. Появились «мессеры».

Вижу, пара «мессеров» заходит в атаку, я им навстречу, в лоб. Ракурс вышел очень неудобный, но даю короткую очередь, не столько, чтобы попасть, сколько показать: «Я тебя вижу, отваливай!»

Обычно немцы отваливали, а тут смотрю – немец-ведущий дымком покрылся, ну, огонь открыл. Я еще успел подумать: «Не попадет» – и тут вспышка, грохот, треск, дым! Несколько секунд ступора, потом прихожу в себя. Так – лечу, истребитель трясет, приборная доска вдребезги, вся посечена осколками. Подергал ручку, поработал педалями – машина управляется, но триммер не работает.

Стал разбираться, почему трясет? Выяснилось, что винт «затяжелел» и «облегчаться» не хочет ни в какую. Сбросил обороты, «блинчиком» развернулся и на бреющем долетел до своего аэродрома. Там уже выяснилось, что попал в меня «мессер» двумя снарядами. Первый попал в кок винта и вывел из строя механизм управления шагом, а второй – точно в кабину, в левый борт. И только на земле понял, что вся левая сторона тела (но в основном рука и бедро) посечена мелкими осколками. С сотню осколков я получил. А ведь пока летел, даже особой боли не чувствовал. Нет, понимал, что ранен, но не думал, что так сильно. Правда. Спасла меня одна интересная конструктивная особенность Р-40. У него триммер управлялся такой крупной, сантиметров 8—10 в диаметре, стальной шестерней, и толщина у нее была сантиметра 1,5-2, от нее уже на триммера шла цепочка Гали. Эта шестерня как раз была под левую руку. В нее и попал немецкий снаряд. Шестерню снаряд не пробил, и из-за этого все осколки пошли не вглубь кабины, а вдоль левого борта. Мне досталось по касательной.

Меня в Североморск, в госпиталь ВВС. Часть осколков, что покрупнее, вынули, а большая часть, мелкие, до сих пор в теле сидят. Слава богу, глубоко проникших было совсем мало. Пролежал несколько дней, и тут повезли в госпиталь спасенных с конвоя PQ-17, почти всех с переохлаждением. Ими тогда все госпитали и больницы заполнены были. Меня и спросили, мол, не против ли я, чтобы меня выписали на долечивание в нашу санчасть? Каждая койка была на счету. Конечно, я был только «за».

Как только вернулся, сразу продолжил полеты, особо не долечивался. Я ж опытный летчик был, не салага, кому воевать, как не мне.

– Когда вы начали воевать на Р-39 «аэрокобра»?

– На «кобре» я начал летать с ноября 1942-го. Первые самолеты мы получали в Москве. Собирали и на них же учились. Это были Р-39Q, наверное, 1 – го или 2-го типа, из «английского заказа». В желтом камуфляже. Учили серьезно. Инструкторы, литература самая разная. С переучиванием уложились быстро, дней в пять-шесть. Потом уже нам «кобры» перегоняли или мы брали в Красноярске, это были типы Q-5, Q-10, Q-25, Q-30 и Q-35. Эти уже специально для СССР делались. Мы всю войну только на серии «Q» воевали.

«Кобра» мне понравилась. Особенно Q-5. Это был самый лучший истребитель из всех тех, на которых я воевал. Из «кобр» она самой легкой была.

– Кабина как вам показалась?

– После Р-40 показалась тесноватой, но она была очень удобной.

Обзор из кабины был превосходный. Приборная доска очень эргономичная, со всем комплексом приборов, вплоть до авиагоризонта и радиокомпаса. Там даже такой писсуарчик был, в виде трубочки. Захотелось тебе пописать, вынул ее из-под сиденья – и пожалуйста. Даже держатели для ручки и карандаша были. Бронестекла были мощные, толстенные. Бронеспинка тоже толстая. На первых шли бронестекла и переднее, и заднее, но бронеспинка была без бронезаголовника (заднее бронестекло его роль выполняло). На последних, это где-то начиная с Q-25, заднего бронестекла не было, но бронеспинка стала с бронезаголовником.

Кислородное оборудование было надежным, причем маска была миниатюрная, только-только рот и нос закрывала. Мы маску только на высоте надевали, после 20 тыс. футов, обычно она на пулемете лежала.

Радиостанция было мощная и надежная, КВ. Принимала-передавала очень чисто.

– Какое вооружение было, пулеметы, пушки, прицел?

– У первых «кобр», что в Москве получили, стояла 20-мм пушка «Испано-сюиза» и два крупнокалиберных пулемета «Браунинг», синхронизированные, под капотом.

Потом пошли «кобры» с 37-мм пушкой М-6 и с четырьмя пулеметами, двумя синхронизированными и двумя плоскостными. Крыльевые пулеметы снимали сразу, поэтому вооружение было – пушка и два пулемета.

На «кобрах» были интересные перезарядка и спусковой механизм пушек – гидравлические. Поначалу, на «английском варианте» «кобры», с ними здорово намучились, «гидравлика» замерзала. Видимо, эти «кобры» предназначались для Африки, потому что гидросмесь густела и отверстия в гидроцилиндрах забивала. Так наши умельцы гидросмесь заменили на отечественную и отверстия в диаметре увеличили. Стала перезарядка работать нормально. Впрочем, на этих «кобрах» вся «гидравлика» замерзала, не только перезарядка.

Пулеметы взводились механически, рукой, специальной ручкой. Казенные части пулеметов в кабину выходили. Спуски у пулеметов были электрические.