Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности - Майкл Поллан

Шестьдесят шесть микрограммов ЛСД, полученных от Хаббарда, увлекли молодого инженера в странствие, полное ужасающих видений и экстатических состояний. За те несколько часов, что оно длилось, он увидел всю историю планеты с момента ее образования, пройдя через стадии развития жизни на Земле и появления человечества до собственного рождения и родовой травмы. (Типичная траектория, по которой обычно двигались все участники сеансов под руководством Хаббарда.) «Для меня это было потрясающим открытием, – рассказал он спустя многие годы в одном из интервью, – открытием поистине колоссальным. Я вновь пережил мучительный момент своего рождения, который обусловил практически все черты и свойства моей личности. Но я также пережил и состояние своего неразрывного единства с человечеством, и даже реальность Бога. И понял, что отныне… полностью посвящу всего себя этой работе. После того опыта с ЛСД я сказал себе: „Да ведь это величайшее открытие, которое когда-либо совершал человек!“»

Столярофф поделился своими впечатлениями с небольшим числом друзей и коллег из Ampex, и вскоре они начали собираться каждый месяц на квартире у кого-нибудь из них, обсуждая в тесном кругу вопросы духовности, а заодно и возможности ЛСД, а именно: можно ли с его помощью помочь индивидуумам – здоровым индивидуумам! – полностью осознать свой потенциал. Через какое-то время к компании присоединились Дон Аллен, молодой инженер из Ampex, и Уиллис Харман, преподаватель кафедры электротехники Стэнфордского университета, в результате чего в Менло-Парк стал наезжать сам Эл Хаббард, чтобы наставлять их, помогать в их психоделических странствиях, а заодно обучить их навыкам психоделического «проводника». «Как психотерапевт, – вспоминает Столярофф, – он был одним из лучших в этой области».

Убедившись в силе ЛСД и в том, что препарат может помочь людям выйти за рамки своих ограничений, Столярофф какое-то время пытался (с помощью Хаббарда) реорганизовать компанию Ampex в надежде сделать ее первой в мире «психоделической корпорацией». В штаб-квартире компании в округе Сьерра он начал проводить цикл семинаров, на которых снабжал сотрудников дозами ЛСД. Но проект потерпел крах, когда генеральный директор компании, по национальности еврей, выступил против того, чтобы в его офисе находились картины Иисуса Христа, Девы Марии и «Тайной вечери», на чем настаивал Хаббард. Примерно в это же время Уиллис Харман решил существенно расширить рамки преподаваемого им предмета, набрав новый класс с углубленным изучением «человеческого потенциала», – затея, приведшая к полному приятию психоделиков. Шутка ли, инженеров стали снабжать религиозными откровениями! (И по-прежнему снабжают; я знаю одну технологическую компанию из Сан-Франциско, в которой используют психоделики для обучении руководящего состава. А в некоторых других учреждены так называемые «микродозовые пятницы».)

В 1961 году Столярофф уволился из Ampex и всецело посвятил себя исследованию психоделиков. Вместе с Уиллисом Харманом он основал организацию с довольно претенциозным названием: Международный фонд перспективных исследований (МФПИ), который видел своей задачей исследование потенциала ЛСД для развития личных качеств и творческих способностей человека. В качестве директора медицинской службы фонда Столярофф пригласил психиатра по имени Чарльз Сэвидж, а обязанности штатного психолога выполнял молодой аспирант по имени Джеймс Фадиман. (Фадимана, окончившего Гарвардский университет в 1960 году, «подсадил» на псилоцибин Ричард Алперт, к счастью уже после того, как он завершил свое образование. «Со мной случилось нечто грандиозное, – сказал Алперт своему бывшему студенту, – и мне хотелось бы поделиться этим с вами».) Дон Аллен тоже ушел из Ampex и влился в ряды МФПИ в качестве информационного технолога-наставника. Обзаведясь лицензией на исследования, выданной Управлением по санитарному надзору, и солидным запасом ЛСД и мескалина, доставленным Элом Хаббардом, фонд начал, пользуясь термином самого Хаббарда, «обрабатывать клиентов», причем весьма успешно, потому как за последующие шесть лет там прошли «обработку» порядка 350 человек.

По воспоминаниям Джеймса Фадимана и Дона Аллена, которыми они поделились в пространных интервью, эти годы были самым волнующим и будоражащим периодом в их жизни, потому как им выпало счастье, по их собственному убеждению, работать на приграничном крае человеческих возможностей. По большей части их подопечными были «здоровые, нормальные люди», или, если пользоваться выражением Фадимана, «невротически здоровое амбулаторное население». Каждый пациент платил 500 долларов и получал пакет, содержавший результаты персонального тестирования до и после сеанса, основной сеанс с ЛСД и, при необходимости, несколько дополнительных. Как вспоминает Дон Аллен, Эл Хаббард «опрометью носился туда и обратно», потому как был «и нашим вдохновителем, и нашим постоянным экспертом». А Джеймс Фадиман добавляет: «Он был тайной силой, стоящей за всеми исследованиями в Менло-Парке». Время от времени Хаббард брал несколько человек персонала с собой в Долину Смерти, где проводил с ними сеансы, полагая, что первобытный ландшафт этого места особенно благоприятен для всякого рода откровений.

В начале 1960-х годов сотрудники фонда опубликовали шесть работ, содержавших, по словам одного из них, ряд «провокационных результатов». 78 % клиентов заявили, что курс, который они прошли, усилил их способность любить, 71 % отметили, что их самооценка значительно повысилась, а 83 % утверждали, что в ходе сеансов они увидели мельком «высшую силу, или запредельную реальность». Последние принадлежали к числу тех, на кого сеансы оказали самое благотворное влияние, сохранявшееся в течение весьма продолжительного времени. Дон Аллен сказал, что у большинства клиентов «их убеждения, позиция и поведение претерпели заметные и достаточно устойчивые изменения на порядок выше статистической вероятности». Особенно это проявилось в том, что они стали «гораздо менее предосудительными, гораздо менее жесткими, более открытыми, общительными и менее замкнутыми». Но далеко не все было так хорошо и гладко: некоторые клиенты после сеанса подали на развод и разорвали свои брачные узы, посчитав, что вторая половина им не пара и что они оказались втянутыми в ловушку их деструктивных поведенческих шаблонов.

МФПИ провел также ряд исследований, направленных на то, чтобы выяснить, действительно ли ЛСД может благотворно воздействовать на творчество человека и усилить его способность к решению проблем. «Для нас этот факт не был совершенно очевиден, – высказался по этому поводу Джеймс Фадиман, – поскольку сила внутреннего переживания такова, что ты порой сбиваешься с пути и теряешь то, что стремился обрести». Чтобы проверить свою гипотезу, Фадиман с коллегами начали с самих себя, потому как им было важно понять, нельзя ли провести вполне надежный творческий эксперимент на основе относительно малой дозы ЛСД – всего 100 микрограммов. И пришли к твердому решению, что такое возможно, что, видимо, не было случайностью.

Работая с группами из четырех человек, Джеймс Фадиман и Уиллис Харман назначали одинаковые дозы ЛСД артистам, инженерам, архитекторам и ученым, то есть всем тем, кто так или иначе «был зациклен» на своей работе или на конкретном проекте. «Мы использовали все разновидности установок и обстановок, какие только нашли в книгах», – вспоминает Фадиман, а о самих субъектах он говорит, что «они были прямо-таки очарованы своими интеллектуальными способностями и умением решать проблемы так, как им никогда не удавалось раньше». Сами клиенты отмечают у себя существенно более высокую гибкость мышления, так же как и гораздо более высокую способность к визуализации и реконтекстуализации проблем. «Мы были поражены, как, впрочем, и сами участники, тем количеством новых и эффективных решений, которые возникли во время наших сеансов», – пишет Фадиман. Среди участников были несколько визионеров, включая Уильяма Инглиша и Дуга Энгельбарта[27], людей, которые в последующие годы произведут переворот в области компьютерной техники. Несмотря на то что эти исследования были «недостоверными» с научной точки зрения и «пестрели» всевозможными проблемами – были неконтролируемыми, опирались на оценку успеха или неуспеха, даваемую самими клиентами, и часто прерывались на полпути, не будучи доведенными до завершения, – несмотря на это, они, по меньшей мере, указывали направление и перспективные пути для дальнейшего движения вперед.