Метро 2033. Ниже ада - Андрей Гребенщиков

— Мальгин, хорош труса праздновать! Ну-ка, стой, а то мозг испепелю к чертям собачим!

Угроза подействовала. Бледный, обливающийся потом дозорный замер на месте.

— Что ж за мужик пошел малохольный! — Хозяйка медленно, без резких движений, видимо оберегая и без того пошатнувшуюся психику молодого страдальца, подошла к нему. Присела на корточки и, сокрушенно покачав головой, извинилась:

— Не сердись, Ванечка. Надо было сразу сказать, но стращать понапрасну не хотелось: после костницы ты и без того не очень выглядел…

Дрожащим от напряжения и пережитого шока голосом юноша чуть слышно выдавил:

— Ты ведь, как она, правда? Как костница, как тот слизняк? Только кажешься… пока в тебя веришь!

Девушка не пришла в восторг от сравнения со слизняком, но все же сдержалась от крутившейся на языке ответной гадости:

— Бажовская костница — это лютая, нечеловеческая злоба. Жадная до крови, до чужих страхов и боли. Но она мертва, вернее, никогда не жила… А я… — Голос Хозяйки предательски дрогнул, она судорожно сглотнула и отвернулась, не договорив. Однако блеснувшую в глазах влагу Иван заметить успел, и эти слезы неожиданно для него самого растопили лед в сердце. Юноша приподнялся на одной руке, а вторую осторожно положил на плечо беззвучно рыдающей Хозяйке. Та, было дернулась, пытаясь освободиться, но Иван лишь крепче сжал кисть, и девушка затихла.

— Это… так странно… Но я верю. Или поверю. — Дозорный пытался найти нужные слова, чтобы успокоить и поддержать, однако получалось, как обычно, неуклюже и неловко. Тогда он просто развернул ее к себе и обнял. Хозяйка, пряча заплаканное лицо, благодарно всхлипнула и прижалась к его груди. Так они и сидели — странная, невозможная пара молчаливых существ, затерянных в глубине Уральских гор. Иван касался ее, и она казалась живой — теплой, дрожащей, настоящей… Лишь когда девушка теряла концентрацию, задумывалась или отвлекалась, черты красивого лица смазывались, теряя очертание, и тогда на него смотрела… иногда пустота, но чаще кто-то глубоко несчастный, отчаявшийся, потерявший надежду.

— Никакая я не несчастная. — Слезы все еще стояли в покрасневших глазах, но кончики губ приподнялись в слабой улыбке. — А надежда… Может, и теряла, врать не буду, но когда первый раз тебя увидела, и ты отозвался на мой зов…

— Расскажи мне все, — попросил Ваня. — Надоело быть ежиком в тумане. Кстати, что такое ежик?

Хозяйка, откинув голову назад, залилась громким смехом:

— Какой забавный незнайка попался в мои сети! Только можно я больше ничего рассказывать не буду? Я ведь девушка талантливая, много чего умею. Хочешь, «кино» про себя покажу?

Сбитый с толку Ваня все же кивнул головой:

— Хочу.

— Тогда закрывай глаза и расслабься, мне так проще будет. И хватит уже бояться, не укушу.

— Я и не боюсь, — обиделся Иван.

— Нашел, кому врать! Ладно, давай смотреть. Только без спросу очи свои любопытные не разувай, хорошо?

Дозорный почувствовал, как его разума что-то коснулась, и в тот же миг он увидел двоих людей, прогуливающихся по перрону неизвестной станции.

«Это Динамо», — раздался в голове голос Хозяйки.

— Игнат, — невысокий, болезненно худой человек обращался к своему значительно более внушительному по размерам спутнику, — отодвигай все текущие дела и собирай бойцов.

Высоченный, широкоплечий Игнат с готовностью согласился:

— Как скажете. К чему нам готовиться?

— ЧП на Бажовской… Ты про свалку химотходов на улице Ткачей слышал? Ну, понятно, ты же у нас столичный житель, тебе простительно. В общем, есть старая свалка, давно заброшенная. Когда Екатеринбург, а тогда еще Свердловск, разрастаться стал, она оказалась чуть ли не в центре города, и властям пришлось все это «благолепие» зарывать. Организовали по-быстрому могильник, а сверху для верности еще и жилых домов понатыкали, причем элитных… После Апокалипсиса упорно ходили слухи, что «схоронка» эта нешуточную течь дала. Ты должен знать, банда мутантов-переростков около ЦПКиО долгое время зверствовала…

Банду мгновенно оживившийся Игнат, похоже, знал.

— Знающие люди на утечку отходов и кивали, мол, благодаря ей не в меру активная живность в районе так лютует. Впрочем, лирику с историей отставим. Главное — источник водоснабжения на Бажовской загадился, да так, что народ на станции как мухи мереть стал, а выжившим после химкоктейля «везунчикам» крышу срывает напрочь. Местные техники грешат, что воду именно «прохудившаяся» свалка отравляет, ведь советские умники ее аккурат рядом с несколькими речками, большей частью подземными, устраивали… Одним словом, надо разобраться: дырку залатать, течь заткнуть.

Что ответил Игнат, Ваня не услышал — ему в лицо уже летела клыкастая тварь, а сам он оказался в огненном аду. Мутант не дотянулся до Вани буквально несколько сантиметров — что-то ухнуло слева, и хищника разнесло на куски, а мальчишку обдало смердящими кровавыми ошметками.

Вокруг творилось нечто невообразимое: земля под ногами ходила ходуном, дрожащий алым маревом воздух пылал перед глазами, а уши закладывало от страшного непрекращающегося грохота — где-то совсем рядом басил пулемет, стрекотали автоматы, взрывались гранаты, а сквозь неистовство боевого металла изредка прорывалась отчаянная матерщина и дикий рев монстров. Шел бой, и обалдевший Ваня наблюдал его из самого «первого ряда»…

Детали происходящего все время ускользали от не готового к подобному зрелищу юноши. Глаза неведомого бойца (а Мальгин, похоже, видел все через них) слишком быстро и резко «сканировали» окружающее пространство. За долю секунды он успевал оценить обстановку чуть ли не со всех сторон, прицелиться и, не дожидаясь результата мгновенно следующего выстрела, выискивать новую цель. Сумасшедшая круговерть событий завораживала и заставляла буквально захлебываться черно-белой завистью: реакция и незаурядные навыки солдата вызывали восхищение, густо замешанное с горьким ощущением собственной неполноценности.

Нарушая волшебную иллюзию «кино», послышался довольный смешок Хозяйки, и понимание нереальности видения немного отрезвило Ваню. Избавившись от яростной горячки жестокой бойни, он наконец-то смог хотя бы приблизительно оценить общую картину творящегося безумия. В мельтешении кадров ему то там, то здесь удавалось выхватить силуэты других бойцов. Закованные в тяжелую армейскую броню и отлично вооруженные, те бились с неимоверной отвагой и мужеством и одновременно — с непередаваемым, нечеловеческим хладнокровием.

Иван видел напирающих с трех сторон мутов — среди бесконечного множества совершенно неизвестных бестий лишь изредка мелькали «родные» волколаки и слепни, все остальное радиоактивное воинство казалось абсолютно чуждым. По крайней мере, в Ботаническом микрорайоне ничего подобного дозорному не встречалось.

Неожиданно в ухе ожил передатчик, заставив юношу вздрогнуть и в очередной раз позавидовать: на его станции таких продвинутых радкостюмов отродясь не было. Сквозь треск помех послышался хрипловатый командный бас: «Внимание! Отходим, отходим. Денис, поддай огня! Понт, Юпи, прикройте его!» В ответ раздалось дружное «Есть», а один голос с нескрываемой радостью добавил: «Вот так бы сразу!» Основная группа подалась назад, но три солдата остались на месте. На острие клина оказалась массивная фигура с огромным прямоугольным горбом-ранцем на спине, по бокам встали пулеметчики.