Траектория чуда - Аркадий Гендер

Да, стоило только построить ретроспективу событий, произошедших со мной за последнюю неделю, как с ужасающей очевидностью становилась видна страшная в своей четкости и ясности тенденция. Сначала человеку, у которого и так, если задуматься, было в этой жизни все, что нужно, для безбедного и счастливого существования, неожиданно, как в сказках Шахерезады, дается еще большее, много большее. Причем не вследствие каких-то его целенаправленных действий, не в качестве заслуженного вознаграждения за упорный труд, или компенсации за потери и лишения, а — просто так, ни за что. И вот в тот самый момент, когда человек этот, опьяненный вознесением, как ему кажется, на самую вершину успеха, видит будущее в самых радужных тонах, вдруг начинается его стремительное падение вниз. Жизнь, хозяином которой он себя уже ощущал, начинает наносить ему удар за ударом. Сказочное сокровище исчезает, как дым, самые близкие люди оказываются в полной власти неведомых темных сил, а человек, духовная близость с которым готова была перерасти в редчайший бриллиант настоящего, взрослого чувства, оказывается подставным лицом и предателем. Как ни изображай из себя закоренелого материалиста, а поневоле поверишь во вмешательство каких-то высших сил, решивших покарать меня невесть за грехи, и отнять у меня все.

"Господи, тетка Эльмира!" — пронзила меня мысль. Я схватил мобильный и, путаясь в цифрах, набрал ее номер. Пять, десять, двадцать гудков — никто не отвечал. Я подождал еще звонков пять-шесть, но безрезультатно. Тетки не было дома, и это со всей очевидностью значило: что-то случилось. Аргумент, что тетушка просто куда-то ушла, не выдерживала критики, потому что в Москве был уже довольно поздний вечер, а тетка была домоседкой. Да и куда пойдет старая женщина, еще позавчера лежавшая в лежку с больным сердцем? Я снова упал в кресло. Подтверждались худшие мои опасения.

Но — странно, что именно это последнее подтверждение явно ополчившейся на меня судьбы со всеми ее высшими силами вывело меня из состояния оцепенения. Всегда я так — пробуждаюсь к действию в самый последний момент, на самом краю пропасти. К черту хандру! Надо же хотя бы попытаться решить это чудовищное уравнение со многими неизвестными, которое досталось мне на неожиданном внеочередном экзамене, устроенном изобретательной и непредсказуемой жизнью. А для того, чтобы составить хотя бы общий план действий, нужно сначала осмыслить и разложить по полочкам информацию, которой я владею.

Я вскочил с кресла и для стимулирования мыслительного процесса принялся ходить взад и вперед по номеру. Так, что, собственно, я знаю о составе шайки вымогателей, наехавшей на меня? Не так уж и мало. В ней как минимум три человека, двое из которых мне известны — Лорик и Талия, причем одна из низ вполне в пределах моей досягаемости. Можно было бы прямо сейчас поехать в клинику, схватить ее за грудки и вытрясти все, что она знает. Но что-то подсказывало, что это сомнительное удовольствие вполне можно было бы отложить на завтра, потому что вряд ли Талия знала очень уж много, и уж точно не являлась организатором, "мозговым центром" всей операции. С Лориком еще хуже — он просто мертв и кроме того, что он из "Московского Законника", я не знаю о нем ничего. Да, тупичок.

Третий — это Голос. О нем я не знаю ничего, и можно только пофантазировать, кто в принципе мог бы подойти на эту роль. А велик ли у меня, собственно, выбор? Кроме Лорикиного шефа Вадима Львовича Шуляева, пожалуй, больше никого. Но что, кроме физиономистической неприязни, у меня против него есть? Ответ — ничего, к тому же по информации длинноногой Яны господин Шуляев со вчерашнего дня греет пузо в Египте и, значит, никак не мог сегодня находиться в Москве, убивать своего зама Лорика, тыкать мою жену Галю шприцем с наркотиками и творить прочие безобразия. Про Египет надо бы, конечно, проверить, но отсюда, из Женевы, можно разве что только позвонить той же Яне, спросить, мол, на самом ли деле улетел. Но это — даже не завтра, а только в понедельник. Да, с персоналиями небогато.

Тогда попробуем перейти к осмыслению событий. Итак, моего появления с вполне определенной намерениями в квартире на Преображенке целенаправленно ждали. Из этого отчетливо следовал ясный вывод: враги знали о том, что я разместил объявление в Интернете. А кто об этом мог им об этом сообщить, кроме тех пяти-шести человек, которые присутствовали на той злополучной пьянке? Напрашивался один ответ — никто. Да и маловероятно, что информация была просто передана; скорее всего, кто-то из тогдашних моих собутыльников сам был членом шайки. Возможно, он и придумал всю операцию. Возможно, он и был Голосом. Со всей страшной очевидностью по логике выходило, что Голосом мог быть, к примеру, Роман. Или вообще Гоха.

От этих мыслей мне стало особенно не по себе. "Да чего ты напраслину на людей-то возводишь! — взбунтовался я против доводов своего же разума. — Вон сколько тогда еще народу-то было". Да, а, собственно, кто тогда был кроме Гохи и Романа? Мой «контакт» и "засланный казачок" в стане «Росмашснаба», я хорошо помню, как сам звонил ему, приглашая на пьянку. Потом, разумеется, Сохатый — наш любимый арендодатель, который несмотря на свой пенсионный возраст, никогда не пропустит ни одной халявной пьянки. А кто еще-то? Ага, одного вспомнил, — некто Паша, Романов кореш. А второго притащил Гоха, какой-то его армейский сослуживец. Выпито тогда было немеряно, а в конце такой пьянки — все братья, и на этом основании вся когорта, то есть, шарага с гоготом и посвистами молодецкими принимала непосредственное участие в написании и размещении того моего злополучного объявления. И получается, что достоверно выяснить, что называется, кто падлой оказался, совершенно нереально. По крайней мере, сейчас и отсюда.

От такого насилия над полупьяным мозгом, которое я сейчас совершал, пытаясь понять хитросплетения чудовищной интриги, свитой вокруг меня, у меня жутко разболелась голова, и я решил залезть в душ. К тому же скоро должен был появиться Ален с тем, чтобы отвезти меня к мсье Сержу. Конечно, в таком состоянии тела и духа, как сейчас, самое дело мне было разъезжать по званым ужинам, но в конце концов прагматичное желание поесть на халяву возобладал над моими сомнениями. Значит, тем более нужно привести себя в порядок. Стоя под горячими освежающими струями, я составил план действий на завтра. Он получился не слишком напряженным: разобраться с Талией, позвонить Гохе и, может быть, Роману на предмет уточнения личностей всех, кто тогда принимал участие в злополучной пьянке. Хотя как звонить людям, которые теоретически могут быть ко всему этому причастны, особенно после недвусмысленного предупреждения Голоса ни с кем не связываться. Ну, в Гохе-то, положим, я не сомневался, но вот насчет Романа… В общем, утро вечера мудренее, но завтрашний день будет днем действий! С этой мыслью я решительно толкнул дверь, едва не зашибив распахнувшимся полотном Алена, который уже поджидал меня в гостиной.

* * *

В который уже раз за последние два дня меня везли по набережной Монблан. Вот сейчас проедем конный памятник и — налево, на мост Монблан. "Опять, что ли, на улицу Роны едем? — грустно усмехнулся я про себя. — Ох, как прав оказался вещий Ален, — уж эту-то улочку я надолго запомню!" Но, к счастью, не доезжая моста, неожиданно повернули направо. Оказалось, что дом мсье Сержа находится в новой, правобережной части Женевы, в районе Вермонт. Уже давно стемнело. Мы ехали по современным, широким улицам этой части города, залитым неоном фонарей и реклам. Кипела вечерняя жизнь. Многочисленные кафе и бистро, мимо которых мы проносились, были полны народа; тротуары кишели толпами праздно шатающихся прохожих, глазеющих на роскошные витрины уже закрывшихся супермаркетов и бутиков. Наверное, играла музыка, но ни ее, ни гомона многоголосой толпы в салоне за двойными стеклами Мерседеса слышно не было. Я думал о своем. Молчал и обычно такой словоохотливый Ален, и я догадывался, почему. Еще в отеле он, не обнаружив в номере Талию, робко и вежливо поинтересовался насчет нее. Я, не сочтя нужным придумывать какую-нибудь достоверную причину, просто сказал, что на ужин она не поедет. Ален сразу как-то явно сник, но, впрочем, сразу спохватился и поторопился объяснить, что, по его мнению, мсье Серж будет огорчен отсутствием моей спутницы. Моя голова была занята совершенно другим, и я в ответ только безразлично пожал плечами. Но про себя подумал, что вряд ли дело в мсье Среже, и что, похоже, причина такого разочарования Алена совершенно иная. В жизни я много видел влюбленных болванов, включая и себя самого, — Ален сейчас выглядел в точности, как один из них. "Ах, Таша, Таша, красивая ты стерва!" — горько вздохнул про себя я, и бесцеремонно выпроводил новоявленного воздыхателя из номера, объяснив, что мне нужно одеваться.