Чёрная жемчужина Аира - Ляна Зелинская

В воздух снова полетели лепестки, и одна из кузин, державших кисею, косила любопытным взглядом за кружевной край, желая увидеть всё как есть.

Надо быстрее покончить с этим!

Эдгар положил руку на талию невесты, другую на затылок, привлекая её к себе коротким движением. Флёр закрыла глаза и запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя. Но прежде, чем Эдгар их коснулся, услышал, как запульсировал в голове глухой ритм барабанов, и перед глазами возникло вдруг совсем другое лицо…

И на какое-то мгновенье ему показалось, что он и обнимает совсем другую девушку, а его губы касаются не губ Флёр Лаваль…

Он сжал её в объятьях, почти до боли, проводя по телу ладонями и пытаясь ощутить — наяву ли это. Притянул к себе ещё сильнее, зарываясь пальцами в волосы, и поцеловал. Порывисто, сильно, страстно, раздвигая безвольные губы и, наверное, причиняя боль, даже сам не понимая, что делает, словно хотел раздавить эту холодную красивую оболочку и добраться до той, кто прячется за кукольным образом Флёр Лаваль.

Флёр на поцелуй не ответила. Распахнула глаза, полные негодования и злости, увернулась, упираясь руками ему в грудь. И пытаясь вырваться из его объятий, прошипела прямо в лицо:

— Да что же ты делаешь? Ты же позоришь нас!

Флёр влепила ему пощёчину и одним резким движением вытерла губы тыльной стороной ладони. Эдгар отступил назад, увидев круглые глаза кузины, выпускающей из пальцев кисею.

Кисея упала на пол. В них полетели зёрна и цветы, раздались хлопки и крики поздравлений, музыканты ударили по струнам, и все подняли бокалы. Флёр, красная и смущённая, отошла в сторону, а Эдгар потёр щёку, чувствуя, как сумасшедше колотится сердце.

Две пощёчины за полдня? Это уже слишком!

Но он бы прямо сейчас помчался в лавку и выяснил у продавщицы имя той девушки.

За что ты со мной так? Что тебе от меня нужно?

— Пора ехать на бал! Зададим жару! — проорал хрипло Шарль, размахивая шляпой, и Эдгар подумал мимолётно, что, кажется, его дядя уже в стельку пьян.

Неизвестно что бы сказала мадам Селин на то, что Летиция растеряла свои покупки, забыла шоколадные фигурки и рассыпала сахар, но Филипп горячо за неё заступился, взяв всю вину на себя. И это было очень странно.

Что это с ним такое?

Вообще этим утром кузена будто подменили. Понятно, конечно, что всё это — проделки Аннет. Видимо, кузина хотела быть уверенной в том, что Летиция и на три шага не приблизится к мсье Фрессону, вот и приставила своего брата следить за ней. Но с чего это Филипп бросился помогать сестре с таким жаром?

Матери врал он на удивление складно. А уж ухаживал за Летицией с таким театральным размахом, что ей стало не по себе. Открывал двери, подавал зонтик, придерживал за локоть и сорил комплиментами, а когда заглядывал ей в глаза, то ноздри у него трепетали, как у лошади, почуявшей опасность. И он даже на шаг от неё не отходил. Вернее, отошёл один раз. В сигарную лавку. И как оказалось — очень некстати.

Сегодня всё было некстати. Особенно эта встреча с Эдгаром Дюраном. Особенно после того, что случилось нынешней ночью. Как назвать то, что произошло — Летиция не знала, но это было даже хуже, чем глаз на полу, и кажется, хуже, чем танец на кладбище.

…ночь приходит бархатным туманом, густым осадком кофе ложится на кроны деревьев. Тускло мерцает в нитях седого мха жемчужная россыпь светлячков, и океан дышит медленно и тихо — покоем, теплом и влагой…

Дом Бернаров спит. И теперь это её время…

Теперь она — часть этой темноты, этой душистой влажной ночи…

Ноги касаются пола, и она соскальзывает с кровати. Подоконник, распахнутое окно…

Под ногами мягкая трава стриженой лужайки. Лапы ступают по ней почти невесомо. Город тоже спит, озарённый призрачным светом полнолуния. И улицы пусты…

Её путь недолог — три квартала, а вот и нужный дом.

И окна в доме на рю Гюар темны…

Она проснулась посреди ночи в холодном поту. Бросилась зажигать свечу дрожащими руками и осматривать комнату. Закрыла окно, посветила на пол, осмотрела свои руки. Пробормотала молитву и присела на кровать, пытаясь успокоить дыхание, и кожей всё ещё ощущая то, произошедшее…

Что это был за сон?

Слишком явственный, слишком яркий. Звуки, запахи, ощущения… Мышцы под кожей были всё ещё полны звериной силы, в носу стоял запах порохового дыма, и ладони пахли свежескошенной травой.

Она была там! В его доме! Она видела Эдгара Дюрана! Она смотрела ему в глаза… Это он призвал её и…

И он пытался её убить! Святая Сесиль! Что за безумие?

У Летиции от пережитого страха дрожали руки. Хорошо, хоть не закричала на весь дом, как в прошлый раз.

Она встала и принялась бродить по комнате из угла в угол. Вот уж впору вспомнить святого отца, что предлагал ей рассказать о греховных мыслях или снах, и пойти исповедаться. Летиция снова схватила свечу и ещё раз тщательно осмотрела пол, но никаких глаз из кукурузной муки на паркете так и не появилось. И дверь была заперта на засов изнутри. Она перетряхнула всю постель, и комод, и даже подушки вытащила из наволочек, ища какие-нибудь колдовские амулеты или знаки — кукол из волос, соль или сломанные булавки за дверным косяком, но в комнате ничего подозрительного не нашлось.

Летиция едва дождалась утра, ни на секунду не смогла сомкнуть глаз. За завтраком она была рассеяна и подавлена, и глядя на то, как Аннет с притворной заботой и фальшивой улыбкой интересуется её здоровьем, лишь утвердилась в мысли, что всё это её рук дело.

И хотя общество Филиппа, навязанное мадам Селин, было ей не слишком приятно, мысль о том, чтобы выбраться скорей из дома Бернаров, Летицию радовала. Но…

…ровно до того момента, как Эдгар Дюран не вошёл в кондитерскую лавку.

Если бы можно было представить что-то худшее!

Но даже Одноглазый Пьер нагнал бы на неё в этот раз меньшего страху: ведь он хоть и бандит, но при этом просто человек. А Эдгар Дюран…

Эдгар Дюран — колдун и владелец проклятого поместья. Кровный враг семейства Бернар.

Боже! Боже! Что ей делать?

Его горящий взгляд, его настойчивость и это исступлённое: «А если я не хочу забывать?!», от которого она едва не лишилась чувств, и понимание того, что он не оставит её в покое — пугали Летицию до дрожи. Единственное, чего ей сейчас хотелось — это собрать чемодан и тут же отправиться прямиком в Старый Свет.

Всю обратную дорогу Филипп бормотал, что надо было наказать наглеца. А то и вовсе пристрелить, как бешеную собаку. Всё спрашивал у Летиции, чего хотел этот незнакомец и кто он такой. И будто не верил её словам о том, что человек просто принял её за другую женщину. Сказать, что этот человек — Эдгар Дюран, у Летиции язык не повернулся.