Я в степени N - Александр Староверов

– Вот… – тихо говорит он, – в точку. Мы не нравимся сами себе и никогда не нравились. И мы должны разобраться, почему так. Я расскажу все тебе, а потом ты расскажешь, и мы поймем, мы обязательно чего-нибудь поймем. Садись, я вижу белый диван, он здесь не случайно стоит. Садись, Витя, разговор будет долгим.

…После того как я вырвал у начальника кровные, в буквальном смысле в его крови, деньги, я вернулся домой и гордо швырнул пачку долларов на праздничный стол. Господи, какими глазами на меня тогда смотрела Анька, как будто я список «Форбс» возглавил. Ради таких глаз на смерть пойти можно, не то что… Я сидел, запивал коньяк шампанским и думал, что на смерть я, конечно, готов за Аньку хоть сейчас, если нужно, но вырывать эти проклятые доллары из окровавленных глоток жадных уродов… Увольте, только в самом крайнем случае, когда выхода другого не останется, – уж больно мерзко. Тем более что выход был. Выход, разбросанный в беспорядке, зеленел на столе. Куплю «Газель», сяду за баранку и стану зарабатывать честным трудом. Ни меня никто нагибать не будет, ни я. Анька, кстати, отговаривала. «Витенька, – умоляла, – подумай еще раз, ты же поэт, талантливый человек, ты на большее способен. Зачем ты губишь свою жизнь?» А я ей рассказал, как в пасть начальнику баксы запихивал, он булькал, хрипел, а я запихивал…

Услышав красочную историю, она расплакалась, жалеть меня начала, дурочка. Согласилась, конечно, на мужа-водилу, даже предложила мне с будущим ребенком дома сидеть, мол, сама работать пойдет, нельзя поэту с прозой жизни сталкиваться. Я только посмеялся и через неделю, заняв у родителей недостающие две тысячи, купил грузовичок. Родители тоже были не в восторге, но деньги дали. Последние, между прочим, нарисовал я им захватывающую перспективу будущей транспортной империи. Время странное, смутное – непонятно, в какую сторону тыркаться. Почему бы и не податься в перевозки? Все лучше, чем в бандиты. Один лишь дед упирался до последнего.

– Сужаешь, Витя, горизонты, – говорил, – жрать можно через раз, но горизонт широким должен быть.

Я не послушал, хотя сейчас сомневаюсь. Может, и прав он был. А потом началась песня, поэма. Помнишь, Горького в школе изучали, «Девушка и Смерть»? А тут – «Юноша из интеллигентной семьи и изделие постсоветского автопрома». Три раза мне пришлось «Газель» по винтикам разобрать, прежде чем ездить она начала. Проклял я все на свете! В первый месяц заработал меньше, чем прорабом на стройке. Но ничего, к рождению Женьки освоился немного, приобрел первых нормальных клиентов, и пошло дело. В девяносто восьмом у меня было уже пять машин. За рулем я не ездил, сидел на территории автокомбината в задрипанном офисе и круглыми сутками разруливал многочисленные геморрои. Собачий бизнес! То машина сломается, то водитель запьет, то авария, то груз украдут… По четырнадцать часов в день работал. Но на жизнь, правда, хватало. Съездили в Турцию пару раз и в Париж по путевке на неделю. Жили в съемной двушке, недалеко от тещи. Она, кстати, помогала нам очень – с Женькой маленькой сидела, пока Анька институт заканчивала. И родители помогали. От возврата данных взаймы денег категорически отказались, подменяли часто тещу и нянчились с внучкой. Вообще, хорошо мы тогда все жили, дружно. Квартир, конечно, никто разменивать не стал, как обещали перед Женькиным рождением. А я и не заикался. Зачем? Хватало вроде на все, и перспективы были.

К девяносто восьмому я почти собрал деньги на покупку собственной двушки в Митино. Честным трудом собрал, жил вольно, никого не прогибал и сам не прогибался. Что хотел, то и получил. Пахал много, но знал за что. Самое счастливое время тогда было. С Анькой отношения – лучше не придумаешь: придешь домой – стол накрыт, борщ аппетитно дымится в тарелке, стопочка рядом стоит с водкой, если зима на дворе. Поешь, выпьешь – отпустит собачья работа и пелена с глаз спадает. Ох, как хорошо дома-то, как правильно и по-человечески: дочка маленькая, забавная, бегает – «папа, папочка» лепечет смешно. Жена любимая хлопочет по хозяйству, уют создает. Искупаешь дочку, уложишь спать – и Аньку под бок, а она теплая, ласковая, домом пахнет. Читал я тогда, правда, мало, точнее, вообще не читал, времени не хватало. А с другой стороны, зачем счастливому человеку книги? Зачем ему политика, искусство и философия? Счастливый человек интересуется исключительно своим счастьем. Любопытство и широкий кругозор счастливым людям, как правило, не свойственны. Это меня и подвело. Жил в своем коконе: дом – работа, дом – работа, а по сторонам не смотрел.

В июле девяносто восьмого принял два важных и, как потом оказалось, ошибочных решения. Взял автомобили «Форд» в только появившийся тогда валютный лизинг и разместил деньги, отложенные на квартиру, в банке «СБС-Агро» под большие проценты. Помню, радовался еще сильно. Рубли на депозит положил под пять процентов в месяц, а машинки взял в лизинг под двенадцать процентов, но в год и в долларах. Этак вместо двушки – трешку через полгодика купить можно, да не в Митине, а на «Динамо», к примеру. Ловкость рук и никакого мошенничества, просто головой думать надо, а не ворон считать.

В этом радостном настроении и уехал в отпуск. Первый раз всей семьей выехали, по-королевски – не в Турцию привычную, а как богатые – на остров Майорка, в пятизвездочную гостиницу.

Ну, дальше все понятно – из отпуска вернулся нищим. Не просто нищим, а нищим с огромными долгами. Деньги в «СБС-Агро» сгорели, а «Форды» в лизинге из-за девальвации рубля превратились в золотые. Там оговорки какие-то в договоре хитрые имелись, пришлось не просто машины вернуть, а еще и доплатить немало. Так немало, что из пяти «Газелей» у меня осталось две. Водители без зарплаты быстро разбежались, работы не стало. Закрыл я фирму, припарковал грузовички у дома, где снимал квартиру, и ездил на них по очереди на редкие в то время заказы. Четыре года усилий коту под хвост. Вот тогда-то я первый раз случайно и забрел в церковь. Не понимал я – за что? Ведь жил честно, трудился много, по трупам не ходил, не воровал, из глоток у людей деньги не вытаскивал… И что? И ничего. А где справедливость тогда? Выходит, дурак я просто, надо было куски рвать где можно и нельзя. Вон хозяин «СБС-Агро», Смоленский, кинул полстраны и живет себе припеваючи на вилле во Франции, а мне денег на съем двушки малогабаритной в Тушине едва хватает.

Все эти вопросы я вывалил на первого попавшегося под руку обалдевшего батюшку. Не повезло ему, с обидой я пришел, с агрессией. А мне повезло. Отец Александр хорошим человеком оказался и, что еще важнее, неглупым и искренним. Не выгнал взашей, выслушал терпеливо, а потом спросил:

– Жену ты любишь, Витя?

– Да, конечно, – ответил я, удивляясь, при чем тут жена.

– А она тебя?

– Тоже любит.

– А родителей любишь?

– Люблю.

– А они тебя?

– Любят. Как могут не любить – сын я их все-таки.

– И с тещей даже у вас любовь?

– Ну, не то чтобы любовь, батюшка… А можно сказать, и любовь. Хорошо друг к другу относимся – это точно. Но к чему вы клоните, я не понимаю?