Билль о правах - Борис Палант

для определения непропорциональных (а следовательно, жестоких и необычных) наказаний. Согласно этому тесту, суд должен: 1) сравнить тяжесть преступления и суровость наказания; 2) проанализировать наказания за другие преступления в том же самом штате; 3) проанализировать наказания за те же самые преступления в других штатах.

Верховный суд не раз подтверждал эту формулу в последующих решениях, поэтому крайне удивительно, что судья О’Коннор этот тест вообще не упомянула в своем решении, хотя именно он и должен был определить, нарушало ли наказание, определенное Андрейду, Восьмую поправку. И это при том, что дела Андрейда и Хелма изобилуют совпадениями и аналогиями. Обоим было примерно 35–37 лет, когда они были приговорены к пожизненному заключению, оба совершили первые преступления примерно за 15 лет до решающего преступления и у обоих первыми преступлениями были ограбления домов без какого бы то ни было насилия. Оба были приговорены к пожизненному заключению за мелкие имущественные преступления – Хелм за то, что выписал чек на сумму $ 100, хотя банковского счета, связанного с этим чеком, не существовало, а Андрейд – за кражу видеопленок на $ 153.

Тем не менее судья О’Коннор разницу между этими делами нашла, и заключалась эта разница в том, что Андрейд мог подать петицию о досрочном освобождении через 50 лет, в то время, как у Хелма такой возможности не было вообще. Судья также нашла сходство между делом Андрейда и делом «Раммел против “Эстелль”» / Rummel v. Estelle, 445 U.S. 263 (1980), в котором Уильям Джеймс Раммел был приговорен к пожизненному заключению за три кражи на общую сумму в $ 230, совершенные за 15-летний период. В том деле Верховный суд признал право штата Техас бороться с рецидивистами, неспособными вести законопослушный образ жизни, самыми суровыми методами. В деле Раммела Верховный суд также отметил, что штат Техас поощряет хорошее поведение заключенного, что дает Раммелу возможность подать петицию о досрочном освобождении через 12 лет. А раз он не обречен провести остаток своей жизни в тюрьме, то и определенное ему наказание не является жестоким или необычным.

Итак, согласно анализу судьи О’Коннор, раз заключенный рано или поздно может досрочно выйти из тюрьмы, то пожизненное тюремное заключение с правом досрочного освобождения (когда бы такое освобождение ни произошло) не является неконституционным. Продолжая этот анализ ad absurdum, все, что нужно сделать штату, чтобы исключить аннулирование его приговора к пожизненному тюремному заключению вышестоящим судом, это предоставить заключенному право подать петицию о досрочном освобождении хоть через 100 лет – такая возможность должна вполне удовлетворить судью О’Коннор и других четверых судей, которые с ней согласились.

Обсуждение, мудр ли или хотя бы разумен закон, особенно сурово карающий рецидивистов даже за мелкие преступления, лежит за пределами этой книги. Скорее это вопрос для пенологов. Есть много исследований на тему эффективности закона «Три удара, и ты выбываешь», в которых сравнивалась статистика преступлений в графствах, где этому правилу следовали неукоснительно, и там, где на мелкий рецидив закрывали глаза. Никакого различия в тенденциях обнаружено не было – если преступность падала в «суровых» графствах, то она так же точно падала и в «мягких». Затраты на содержание одного заключенного приводились выше. Возьмем среднюю цифру в $ 30 тыс. в год. При средней продолжительности жизни американцев, превышающей 80 лет, есть все шансы, что и Андрейд и Раммел отпразднуют как минимум свое 80-летие в тюрьме. Это 45 лет заключения. Это больше миллиона долларов на брата. Гораздо больше, если учесть даже минимальный рост цен. Итак, налогоплательщики штата выложат минимум $ 2 млн на содержание двух мелких воришек, укравших около пары сотен долларов каждый.

Но Верховный суд не раз подчеркивал, что соображения экономической эффективности не играют роли при определении конституционности того или иного закона. Изменить существующий закон или принять новый является прерогативой законодательного органа каждого штата. И если население какого-то штата, через своих выбранных в законодательный орган представителей, решает бороться с рецидивизмом даже на самом нижнем уровне, то, значит, так тому и быть – в конце концов, это его, населения, деньги будут уходить на пожизненное содержание мелких правонарушителей. Главное, чтобы у этих правонарушителей был шанс выйти на свободу хоть когда-нибудь, хоть через 100 лет. Разумеется, при хорошем поведении.

Девятая поправка к Конституции США

«Перечисление в Конституции определенных прав не должно толковаться как отрицание или умаление других прав, сохраняемых за народом» (The enumeration in the Constitution, of certain rights, shall not be construed to deny or disparage others retained by the people).

В Девятой поправке две части. Первая называется «Перечисление прав», вторая – «Права, сохраняемые за народом». Отцы-основатели отдавали себе отчет в том, что перечислить все данные нам Творцом права невозможно, и именно поэтому родилась Девятая поправка, говорящая о том, что если Конституция или Билль о правах не упоминают о каком-то праве, то это не значит, что его нет. Таких прав может быть множество. Краеугольным камнем Девятой поправки является вера отцов-основателей в то, что все индивидуальные права происходят от Творца, т. е. являются естественными. И Девятая поправка просто подтверждает очевидный для отцов-основателей факт, что если какое-то право нигде в Конституции или в Билле о правах не упомянуто, то оно по умолчанию закреплено за штатом или за народом. Почему просто «за народом» недостаточно? Потому что в те времена понятие «родина» ассоциировалась с понятием «штат», а не «страна». Гораздо больше было патриотов того или иного штата, нежели США, и если какое-то право было закреплено за штатом, то его население воспринимало это практически как свои собственные права.

Почему же, если текст Девятой поправки такой ясный, она является одной из самых противоречивых поправок к Конституции?

Напомню, что, когда текст Конституции был представлен штатам для ратификации в 1787 году, антифедералисты возражали против ратификации на том основании, что Конституция недостаточно охраняет индивидуальные естественные права граждан. Именно поэтому они настаивали на перечислении индивидуальных прав в Билле о правах. Федералисты же считали, что правительство вообще никак не может ограничивать индивидуальные права, что оно может делать только то, что прописано в Конституции, и ничего больше. Поэтому, считали федералисты, составлять Билль о правах опасно, чтобы федеральное правительство не подумало, что если какое-то право не указано в Билле о правах, то оно, правительство, может в него вторгаться через запрет или регулирование. В конце концов федералисты уступили, и Джеймс Мэдисон представил на рассмотрение Конгресса текст будущей Девятой поправки, который после прений был урезан до современного