Соборы пустоты - Анри Лёвенбрюк

Лола целовала этого типа со страстной восторженностью, и Ари подумал, что его она никогда так не целовала. Вспомнив простодушный порыв, который двигал им мгновение назад, он не сумел сдержать нервный смешок.

Ну я и придурок!

Он хотел было вернуться на тротуар, но не мог оторвать глаз от этой сцены. Она выглядела такой счастливой! Ее радость наверняка была наигранной. Разумеется, она нарочно раздувала ее, чтобы убедить саму себя.

Я придурок.

Уйти. Только это ему и остается. Уйти — и на этот раз окончательно. Он собирался развернуться, когда понял, что Лола заметила его. Что она на него смотрит.

Ари сглотнул слюну. Оттуда, где он стоял, ему казалось, что в ее взгляде чего только нет. Смущение, удивление, гнев и еще, возможно, капелька торжества. Она шепнула что-то своему дружку, сделала ему знак подождать и перешла улицу.

Аналитик стиснул кулаки в карманах. Бежать уже поздно.

— Ты снова хотел уйти не поздоровавшись?

Этот хрипловатый голос. Чертов прекрасный хрипловатый голос! Как же ему его недостает!

— Я не хочу мешать, Лола. — Подбородком он указал на молодого человека перед книжным.

— Ты и не мешаешь. По крайней мере, здороваясь. Ты мешаешь разве что когда присылаешь мне эсэмэски в четыре утра, чтобы сказать, как ты по мне соскучился.

Ари прикусил губу.

— Мне… Мне очень жаль. Я давно такого не делал.

— Шесть дней назад.

Так недавно? Проклятье.

— Мог бы и позвонить. Я была бы рада познакомить тебя с Томом в другой обстановке. Как полагается. Например, за выпивкой.

— Его зовут Том?

— Да. То есть Тома. Он оператор.

— Отпад. Ты… ослепительна. Выглядишь счастливой.

— Да. Очень. Я переезжаю к нему через две недели. Кстати… Не знаешь кого-нибудь, кому нужна квартира в районе Бастилии? — добавила она как ни в чем не бывало. — Не то мне не вернут залог, потому что я не предупредила за два месяца.

— Я… Я подумаю.

— Ну а ты?

— Я? Нет, я не собираюсь переезжать к кинооператору. По крайней мере, не прямо сейчас.

Она улыбнулась. И эта улыбка была божественной.

— Дурачок. Все те же шуточки. Как ты поживаешь?

Он едва не ответил искренне. Впрочем, он не был уверен, что сам знает ответ.

— Сносно. Я… Я рад, что ты встретила кого-то, с кем ты, похоже, счастлива.

— Спасибо. Я не верю ни единому слову, но все равно спасибо.

— Да нет же! — возразил он обиженно. — Нет, я говорю это от чистого сердца, Лола. Я правда рад. Я… э-э-э… опустошен, но рад.

— А я уверена, ты думаешь, что это ненадолго.

— Вовсе нет.

Именно так он и думал. Даже уже мечтал об этом. Но в глубине души нет, он на это не надеялся. Потому что знал: сам он не способен сделать эту женщину такой счастливой, как она того заслуживает. И слишком ее любил, чтобы не желать ей встретить кого-нибудь… какого-нибудь Тома, который заполнит хотя бы эту пустоту. А может, он внушал себе это, чтобы утешиться. Сделать вид, что готов смириться.

— Нет, — повторил Ари, выдавив из себя теплую улыбку. — Мне больно в этом признаваться, но он в самом деле очень неплох. И я никогда тебя такой не видел. Во всяком случае, ты выглядишь… свободной. По-настоящему. Прямо вся светишься. И тебе здорово идет без очков… Ты… Ты очень красивая, Лола.

— Спасибо.

Ари почувствовал комок в горле и понял, что ему пора уходить, если он не хочет сорваться и начать умолять или проклинать. Если не то и другое вместе.

— Ладно. Мне пора. Созвонимся на днях. И ты мне обо всем расскажешь, идет?

— Ты уверен?

— Да-да. Пока.

Он чмокнул ее в обе щеки. Духи Лолы, духи, которые он так хорошо знал, подействовали на него как электрошок. И он постарался, как мог, скрыть свое волнение.

— Вуе.[59]

Он развернулся и поспешил к машине. Какая-то глупая гордость, тщеславие или разочарование, не позволили ему пролить ни единой слезы. Но сердце сжалось так сильно, что заныла вся грудная клетка.

Ари стиснул руки на деревянном руле. Взвизгнув шинами, машина сорвалась с места.

Как и следовало ожидать, первый ночлег Эрика и Каролины Левин посреди джунглей был беспокойным. Укусы насекомых и шум не дали им выспаться. В лесу было полно диких животных, которые издавали всевозможные звуки, к тому же деревья то и дело трещали и скрипели. Не говоря уже о страхе, все еще не отпускавшем их при мысли, что их могут догнать охранники из комплекса.

Их завтрак был скудным: несколько сухарей и остатки воды. Они захватили с собой всего две бутылки, так что им предстояло срочно найти источник.

Затаив растущую тревогу, они двинулись в путь в том же направлении, что и накануне. Кое-где сквозь древесный свод пробивалось солнце, распарывая воздух длинными золотистыми клинками, превращавшимися в столбы света, между которыми они пробирались.

Так они шли все утро, каждый час делая короткий привал, затем присели на пень, чтобы перекусить, обмениваясь лишь отрывочными репликами, выдававшими их общую тревогу. Пить было уже нечего, и чем дальше, тем быстрее таяла надежда найти посреди джунглей пригодную для питья воду.

И снова они с трудом пробивались сквозь густые заросли. Жара и препятствия мешали им идти, и они понятия не имели, далеко ли еще до первого обитаемого места. Возможно, дни и дни пути.

Стараясь как можно лучше расчищать путь для жены, которая уже жаловалась, что ноги у нее как в огне, Эрик задумался, а не погиб ли Чарльз Линч попросту от истощения. Он вспомнил его труп, лежащий под гигантским кедром: обтянутые кожей кости и ужас в застывшем взгляде. Потом представил себя рядом с женой, умершего от голода и жажды… Прогнав эти видения, он попытался думать о Франции. О родных. О доме.

Ближе к вечеру он решил, что идти дальше было бы неразумно. Шедшая позади него Каролина совсем выбилась из сил. Как и накануне, но на этот раз еще до наступления темноты они разбили лагерь и приготовили походную постель.

— Мы слишком поспешно покинули комплекс, Эрик. С тем, что мы захватили, нам долго не продержаться. Нам больше нечего есть и пить.

— Придется как-то выкручиваться. Найти еду. Только не надо падать духом, Каролина. Здесь повсюду растут плоды.

— Найти еду? Ты что, вообразил, что это телеигра? — Она не сдержала раздражение. — Да как можно хоть что-то найти в этих чертовых джунглях? Ты разве умеешь распознавать съедобное?

— Нет. Не умею. Но если мы будем выходить из себя, станет только хуже.