Все хорошие девочки попадают в рай: Роман - Люся Лютикова

— Пойдемте в комнату, я посмотрю бумаги. Вместе со старушкой мы прошли в комнату, служившую ей гостиной. Довольно просторное квадратное помещение было обставлено мебелью семидесятых годов: полированный сервант, квадратный стол, неказистый диван, покрытый пледом. Не нищета, конечно, но достойная бедность. Бронислава Ивановна вытащила пакет с документами:

— Последний дом, в котором я была, — номер семь по Боярскому переулку.

— А какая квартира?

— Последней у меня подписалась женщина из шестой квартиры, Авоськина Нинель Митрофановна, видите? Получается, что я прошла всего два-три этажа первого подъезда, так что этот дом можно смело «окучивать» дальше.

— А что же вас тогда остановило именно на этом месте?

Собственно, ради этого вопроса я и пришла сюда. Поэтому я пристально вглядывалась в лицо старушки, пытаясь заметить на нем малейшие изменения. К моему сожалению, выражение лица Брониславы Ивановны осталось прежним: чуть приветливое, чуть отстраненное — в общем, совершенно естественное для такой ситуации.

— Устала я. Как представила, что надо будет еще подняться без лифта на несколько этажей, так ноги сами собой подкосились. Нет, думаю, здоровье дороже. Тем более, что заработок на этих подписях — капля в море. Чтобы осуществить мою мечту, надо подписать всю Москву и область. Где уж мне, с моим-то артритом?

— Мечту?

О том, что есть у меня такой грех — любопытство, — я уже, кажется, говорила. Впрочем, сама я не считаю любопытство грехом, наоборот — что плохого в неугасающем интересе к окружающей действительности? Признаюсь, Бронислава Ивановна меня заинтриговала: и количеством своих животных, и живым умом, и тем, что разменивает квартиру. А еще у нее, оказывается, есть мечта! Если не узнаю какая, спать спокойно не смогу!

Бронислава Ивановна взглянула мне в глаза, мигом все поняла и улыбнулась:

— Ладно уж, расскажу. Ведь когда чего-то очень хочется, то и поговорить об этом уже приятно, правда?

Мечта у Брониславы Ивановны оказалась в общем и целом такой же, как и у большинства россиян: о недвижимости. Но если я, например, мечтаю о большой, светлой квартире с просторным санузлом и джакузи (вы пробовали на протяжении нескольких лет мыться в сидячей ванне? Смею вас уверить — удовольствие весьма сомнительное), то пенсионерке грела душу мысль о маленьком загородном домике, где бы она могла жить на природе со своими кошечками и собачками.

Собачек у нее, кстати, было восемь штук, и обитали они в коридоре. Всех своих животных Бронислава Ивановна подобрала на улице. Пенсионерка присмотрела в округе еще двух бродячих псов, но взять их не решилась. Уж слишком они были крупными для ее квартиры. Вот если бы она жила в своем доме, в деревне! Там для животных — раздолье. К тому же на природе не надо убирать за ними продукты жизнедеятельности, как это сейчас приходилось делать старушке. Дело в том, что она не успевала вовремя выгулять всех собак, поэтому на паркете иной раз возникали кучки. Да и кошки тоже не всегда доходили до туалета: пробираться нужно было через коридор, а собаки, бывало, их там задирали.

Еще недавно Бронислава Ивановна считала, что претворить в жизнь ее мечту о домике не составит проблем. Дело в том, что эта двухкомнатная квартира на Садовой-Спасской была приватизирована на двух человек: старушку и ее младшего сына, сорокатрехлетнего Владимира, который фактически проживал у своей жены. А еще у Брониславы Ивановны имелась сорокапятилетняя дочь Алена. Алена с дочерью Сашей жила в однокомнатной квартире в Чертанове. План Брониславы Ивановны был прост: надо поменять квартиру на Садовой-Спасской на однокомнатную квартиру, комнату и доплату. Это вполне реально: «двушка» расположена в центре, в элитном доме. После размена однокомнатная квартира отойдет сыну, в комнате Бронислава Ивановна пропишется, чтобы сохранить большую московскую пенсию, а на доплату она купит домик в деревне. Пусть даже не в Московской области, а в Тверской или Рязанской. Главное, чтобы в доме была вода и отопление, — остальное не важно.

Воодушевленная этой идеей, пенсионерка тут же рассказала о своих планах детям. И неожиданно встретила у них обоих яростное сопротивление. И Алена, и Владимир проконсультировались у юристов и риелторов и выяснили, что после смерти Брониславы Ивановны они получат намного больше, чем в результате этого обмена. Владимиру по праву должна была отойти его доля плюс половина доли матери, две трети квартиры. Алена надеялась получить комнату, куда рассчитывала отселить дочь. Если же Бронислава Ивановна разменяет «двушку», Алене светит лишь половина от ее будущего имущества — половина комнаты, то есть шиш с маслом. Домик за двести километров от Москвы Алена в расчет не брала, он был ей совершенно не нужен.

И дети стали ждать смерти матери. Им было все равно, что свои последние годы она промучается с животными в шумной Москве, вместо того чтобы наслаждаться жизнью на природе. Сколько ни уговаривала их Бронислава Ивановна, все было бесполезно.

— Но есть прекрасный выход! — тут же встряла я. Я не только любопытна, но и еще люблю давать советы. Кстати, весьма ценные в своей основной массе. — Попробуйте разменять квартиру через суд, ведь вы же дееспособная гражданка! Или возьмите себе в союзники одного из детей, например сына. Посулите ему и «однушку», и комнату, а на доплату купите дом. Вам ведь комната нужна только для прописки? Но можно просто прописаться к сыну! Или, наоборот, войдите в сговор с Аленой, посулите ей отдать комнату сразу же после размена. А сами опять же пропишитесь у нее и спокойно езжайте на природу.

— Да чего я им только не предлагала! Были и такие варианты. Но дети боятся, что я у них буду жить! Они мне не верят, ни одна, ни другой! — с дрожью в голосе воскликнула Бронислава Ивановна.

Алена так прямо и заявила матери: «А вдруг в один прекрасный день ты передумаешь жить на природе и переедешь ко мне, со всей своей лающей и мяукающей кодлой? Ты думаешь, оно мне надо?»

Владимир вторил сестре: «Да, а вдруг ты продашь свой домик в деревне, денежки профукаешь, а потом окажешься на пороге моей квартиры? Конечно, я, как сын, буду вынужден тебя пустить. Но ведь мы и так на головах друг у друга живем, тебя нам только не хватало! Нет, мать, и не проси. Давай оставим все как есть».

Но Бронислава Ивановна не сдавалась. Она дала объявление в газеты по недвижимости: меняю «двушку» в центре на «однушку», две комнаты и доплату. При таком обмене дети смогут уже при ее жизни урвать свой кусок, а она купит домик. Пусть даже с потерей московской прописки. «Все-таки исторический центр города, вдруг кто польстится на такой размен...» — думала несчастная старушка.

Но дураков не нашлось. Объявление повторялось уже несколько месяцев, а первая насчет обмена пришла я. Да и то, как выяснилось, совсем по другому вопросу.

— Странная штука жизнь, — задумчиво глядя перед собой в пустоту, произнесла Бронислава Ивановна. — Такое ощущение, что это не мои дети. И дочь и сын мне чужие. Даже собаки с кошками — и те ближе. А знаете, что самое смешное? Ведь двадцать четыре года назад я боролась за эту квартиру как тигрица. А теперь получается, что эти самые метры держат меня за горло. Наверное, мне действительно следовало тогда согласиться переехать в Жулебино, хоть было бы не так обидно.