Не от стыда краснеет золото - Лидия Луковцева

парочка уже знала, что их клад вырыли. Некая лопата натолкнула их на мысли в определенном направлении. Знал Шурик и то, что я иногда в степь ночью хожу. Вот и сделали неправильные выводы.

Хотя, по большому счету, правильные, конечно. Ораз хорошо маскировался. Перебрался из Порохового в Красилово, и ни в одном селе его толком и не знали. А меня Шурик, как сосед по юрте, знал в лицо.

А потом примчался сверхвозбужденный Шпигалев с забинтованной головой и понес околесицу про нападение. Какая шаману в том корысть?

Акылбай мог бы подумать, что в Пороховом вдруг объявился брат, такие выходки были вполне в его стиле. Но он же знал о его смерти?! Тень сомнения зародилась у него тогда.

Ну а когда в юрту к нему вломились Гена с Шуриком, уже с конкретным требованием – вернуть сокровища, брат предстал перед наяву. Жив, здоров, да еще и с ружьём. Оказывается, он тоже шел на встречу с братом, ведь похищение клада было его рук делом.

Он тоже, как объяснил, приехал с намерением посмотреть на землю предков и, возможно, здесь дожить свой век. Потом, якобы случайно, узнал о месте жительства брата. И вот, хотел, так сказать, воссоединиться, предложить проживать остаток жизни вместе.

– Какое совпадение! – воскликнула Мила.

– Можно еще сказать – стереотип мышления, – саркастически усмехнулся шаман.

– А я бы все-таки сказала, как в «Маугли»: мы с тобой одной крови! – возразила Зоя.

– Допустим. Но только он сначала побывал в родных местах и специально разузнал, где теперь живу я. Я это уже выяснил. Так что и не совпадение, и не голос крови. К тому же, здесь он довольно долго скрывался от меня.

– Зачем?

– Раздумывал. Взвешивал, просчитывал. Не был уверен, что я захочу налаживать отношения. Он мне в прошлом немало неприятных минут доставил. И не был уверен, что, встретившись со мной, захочет сам восстановить отношения.

– Значит, это он бедного Вольдемара того… по голове, – подумала вслух Людмила Ивановна.

– Если бы золото могло знать, сколько крови из-за него проливается, оно бы покраснело от стыда, – сказала Зоя Васильевна.

– Если бы оно краснело от пролитой крови, не было бы разных проб. Все золото стало бы червонным, – выдвинула совсем уж фантастическую версию Мила. – Убрать бы его совсем к чертовой матери! Закопать найденное, утилизировать, запретить разработку залежей, поиски кладов!

– При чем здесь золото? – не согласился Шпигалев, выразительно глядя на золотую цепочку с крестиком у Милы на груди. Видно, обеспокоился за судьбу своей профессии.

– Золото от стыда не краснеет. И от крови тоже, – открыл всем страшную тайну шаман. – И даже если золото падает в грязь, оно не становится бронзой. Настоящее золото всегда остается драгоценным.

И продолжил:

– Когда вы клад обнаружили в Сарае, Ораз решил, что больше ждать нечего. Пора уезжать, пока о нем не прознали и не арестовали, заподозрив во всех этих преступлениях. Но все же решился увидеться напоследок. И попал как раз в разгар сражения.

– А ружье?

– Ружье – моё, оно при входе стояло. Гена с Шуриком слишком быстро вошли и были слишком заняты, чтобы его заметить. Ружьё зарегистрировано! – поднял он руку, упреждая следующий вопрос.

– И что, оно всегда у вас при входе стоит?

– Далеко не всегда. Я гражданин законопослушный, оружие храню строго в сейфе. В тот вечер вынул его, чтобы почистить. Когда в дверь постучали, поставил там. Открыл – надо же, старые знакомые! Ну и как-то с ними так всё пошло, что не до ружья уже было.

– Что же теперь будет с вашим братом?

Шаман пожал плечами.

– Суд разберется, – ответил стандартной фразой, прямо как Бурлаков.

С кем поведешься!

– Это всё. А вы, дорогие дамы, каким образом во все это замешаны?

Мила сочла, что теперь ее черед обнародовать скелеты в шкафу, за всех троих.

* * *

Хромосов в этой истории был сбоку припека, потому и помалкивал.

После того, как Мила закончила свою часть истории, мужчины в ожидании уставились на Зою: что она им поведает? Ведь всё, вроде бы, сказано. Картина, так сказать, ясна.

Мила решила помочь подруге подсказкой.

– Зайка нам стихи почитает. На злобу дня, так сказать. Заинька, ведь сочинила, поди, что-нибудь про все, про это?

Зоя с укором на нее взглянула – не любила она читать стихи в чужих компаниях. Ну, или почти в чужих.

Но, поколебавшись, опустила взгляд в пламя костра и решилась.

От суеты, беспамятства, беспечности

Пойдем в музей и приобщимся к вечности,

И сталкер дерзкий – наш экскурсовод -

Дорогами тысячелетий поведет.

Легко играя временными категориями,

Изящно препарирует историю

И сконцентрирует в магический кристалл.

Кого-то возведет на пьедестал,

От имени всевидящих потомков

Воздаст сторицей историческим подонкам.

Всем сестрам – по серьгам! Прогресс, регресс -

Очертит исторический процесс.

Рассеется тысячелетий мгла,

И на немыслимых степных пространствах

Восстанет рать, и княжества, и ханства,

И потекут минувших дней дела…

От суесловия и быстротечности

Пойдем в музей и приобщимся к вечности…

К той, сущей параллельно за стеной,

Что нас пленяет вечной новизной.

Там старенькие женщины-смотрители

Так неназойливо, интеллигентно бдят

За тем, чтоб ротозеи-посетители

Не повредили ценный экспонат.

О чем их мысли – вечном или бренном?

Что видят в полуяви-полуснах?

Чеканную ли слышат поступь времени

Или – неслышный, крадущийся шаг?

Никто ничего не сказал, и это было замечательно! Только Хромосов, задрав к небу голову, сказал:

– Какие звезды нынче! Давно таких не видел!

– А ты их, вообще, давно видел? – ухмыльнулся Шпигалев. – Ты свои помидоры на полях чаще видишь, а на звезды у тебя уже ни рук, ни ног не хватает.

Звезды, и правда, как с ума сошли: крупнющие, с Люсин лунный камень, они висели почти над головой и перемигивались. Руку протяни – и дотронешься!

И было их – неимоверное количество. Не иначе, у них сегодня была какая-нибудь сходка, звездный бал.

– Это да, – вздохнул Хромосов. – А все же мне пора. Жена устроит звездное небо! Даже алмазы в небе увижу.

– Небо в алмазах, – поправила Зоя Васильевна.

___

Для оформления книги использованы собственные фотографии автора.