Степные волки - Василий Сахаров

Лето и тепло. Пока мы в безопасности, и нам было хорошо. Поэтому почти весь день мы валялись на солнышке в глубокой балке, видимо бывшей руслом давно пересохшей речушки, и ожидали вожделенную добычу. А ночами наша тройка ходила в степь, слушать себя и природу.

День за днём – неделя прочь, а за ней вторая. Каравана как не было, так и нет. Скучно, и только двигавшиеся по дороге обозы с солью, тканями и продуктами из отдалённых аилов, куреней, сёл и городков говорили о том, что степь не вымерла. А ещё время от времени вдали мелькали конные охранные полусотни.

Единственное, что скрашивало наше безделье, – занятия с Лукой и Джоко. По три-четыре часа в день мы на это выделяли. Сами учились и бойцов своих учили. А вот разбойнички и наёмники нервничали. Пока наш отряд не заметили, но рано или поздно кто-то натолкнётся на убежище или расставленных вокруг караульщиков приметят. Вот тогда держись. Что-что, а охранные структуры в рахском каганате работали лучше дромских, как говорил купец Бойко Путимир. И мы ему верили, ибо человек он опытный, хоть и не воин. Поэтому на всякий случай в своём десятке мы всегда держали на взводе три-четыре арбалета, мало ли что. У всех нервишки пошаливают, и пару раз чуть до поножовщины не доходило. Хорошо ещё, что каждый раз Кривой Руг поблизости оказывался. День ото дня напряжение среди бойцов росло, и вот, когда мы уже определили для себя последний день ожидания каравана, он появился.

Как наблюдатели его определили? Да просто. Только такие караваны, то есть перевозившие ценные государственные грузы, имели право на серое знамя с изображением дракона. Это обозначение для всех разбойников – только попробуй тронь. И в самом деле, купец Бойко как-то рассказал, что бывает с теми, кто покусится на караван под драконом.

Как-то одна удачливая разбойная шайка ограбила этельбера Дарутуки из племени чокос, везущего дань от своего народа кагану Каиму. Сумма была плёвая, и сотни фергонских империалов не набегало за весь год. Но рахи решили наказать наглецов и сделать это показательно.

На поиск банды в два десятка сабель были брошены три тумена, а это тридцать тысяч воинов. Разбойников нашли, конечно, и смерть их была ужасна. Однако под это дело и несколько небольших степных племён, включая самих чокосов, были полностью истреблены. Как говорится, чтобы помнили. И надо сказать, все разбойники, если таковые в каганате уцелели, обходили подобные караваны стороной, и мы были первыми за шесть лет, кто решился рискнуть.

Свой наблюдательный пост мы оборудовали неподалеку от переправы, и там постоянно находилось три человека. Поэтому, как только в балку, в которой мы прятались, прибежал караульный с известием, что на другом берегу реки появились повозки и всадники под серым знаменем, мы с Кривым Ругом помчались к дороге.

Это был тот самый караван, который мы ожидали, – два десятка повозок, возницы и полсотни всадников из племени бордзу. В три рейса обозники переправились на наш берег и, не торопясь, соразмеряя свою скорость с повозками, двинулись по дороге на Ориссу.

– Всё по плану? – спросил я провожающего караван пристальным взглядом Кривого Руга.

– Да, Пламен, – подтвердил он. – Хотя, думаю, тяжко нам придётся, и потери будут.

– Доверься нам, Кривой. Сработаем так, что никаких потерь. Веришь мне?

– Верю, – ответил криминальный авторитет, – а иначе и не пошёл бы на это дело.

На ночь караван остановился на яме, так назывались почтовые станции, стоящие через каждые двадцать пять километров. А мы уже тут как тут, неподалеку.

Ночка случилась тёмная, и только факел перед воротами ямы, рядом с которыми стояли два наёмника, обозначал место, где заночевал караван. Что плохо, на дворе почтовой станции были собаки, но мы знали, как поступить.

Время от времени, особенно в лунные ночи, нас накрывало нечто необъяснимое, и сначала Курбат, за ним Звенислав, а следом и я стали уходить в степь. Как это назвать, я не знал. Может, память крови или зов предков, не в названии дело, а в сути. Мы садились на высокий курган над рекой, вслушивались в себя, и это было что-то непонятное. Ты слышишь всё живое вокруг, понимаешь весь мир и его устройство, получаешь ответы на любые вопросы и среди них на основной – кто ты есть в этой жизни. В общем, за эти недели мы освоили немало, ведь каждый выход прибавлял знаний и умений, а теперь пришла пора применить часть наших новых навыков в деле.

Отряд зашёл к яму с подветренной стороны. А наша троица, наоборот, с наветренной, чтобы собачки чуяли. Не доходя совсем немного до ворот, мы остановились, и каждый постарался отсечь себя от мира. Я сосредоточился на себе и как будто открыл замок с чего-то, что всегда присутствовало во мне. А затем выпустил на волю часть звериной сути, которая есть в каждом бури.

Выгнувшись вперёд, я закрыл глаза, всего на миг, а когда открыл их, то ночи для меня уже не существовало. А запахи… Не передать словами, насколько они были тонкими и одуряющими. Зверь – я был им. Пусть на какой-то незначительный отрезок времени, час, два или три, но был. Древний навык работал, и вроде я остался человеком, но движения, реакции и мысли поменялись, стали иными.

– Собаки, – не сказал, а скорее прорычал Курбат, втягивая ноздрями воздух.

– Пошли, – ответил я ему, и мой голос преобразился в рык.

Нож в руку, и, ступая тихо, не ногами, обутыми в мягкие кожаные сапожки, а лапами хищника, вдоль забора мы двинулись к свету. Туда, где ходили ночные сторожа бордзу. А вот и они. Всего три метра. Они не видели нас, а собаки почуяли. Одна было тявкнула, пытаясь предупредить хозяев и постояльцев. Однако, поняв, кто пришёл в эту ночь в гости, обиженно заскулила и спряталась в конуру. Так и надо, так и должно быть.

Сделав длинный прыжок вперёд, я замер, а рядом Курбат. Мы одновременно ударили клинками в шею врагов, перебивая гортань и не давая подать сигнал тревоги. А Звенислав в это время заскочил в ворота, и мы почуяли, что на крыльце, в полной темноте, ещё один охранник, который наблюдал за двумя возле ворот. Но он – забота нашего друга и брата.

Два тела стали падать, а мы с Курбатом их осторожно придержали, дабы шума лишнего не было, и я оглянулся. Звенислав своего противника уже свалил, чистая работа.

Тела легли наземь. Кругом настороженная тишина. И это хорошо. Продолжаем.

Курбат снял с держателя факел и махнул им в ту сторону, где затаился наш отряд. Затем закрепил его обратно, и мы вошли во двор почтовой станции. Собаки только тихонько поскуливали, и у меня откуда-то из глубины души всплыли слова: «Мы волки, и нас по сравнению с вами, собаками, всегда будет мало. Но мы злы и сильны, ибо являемся частью природы. А потому ненавидьте нас – это ваше право, но бойтесь и подчиняйтесь».

«Да, так и есть, всё правильно, – промелькнула мысль и сразу следующая: – Боги, как же хорошо! Нет сомнений, всё чётко и ясно. Живи ради племени своего и убивай за него, если ты воин. Ты – волк и у тебя есть цель!»

Повозки, девятнадцать штук, задёрнутые пологами, стояли во дворе. В них сундуки с золотом, а под ними – возницы. Я видел их чётко и ясно, они спали на войлоке, который был брошен на утрамбованную землю. А чуть в стороне, на чистой незагаженной траве расположились охранники, раскидав вдоль невысокого забора подстилки и мирно сопя во сне. Но здесь не все. Видимо, начальник каравана и приближённые к нему люди спали в помещении.