Затворник с Примроуз-лейн - Джеймс Реннер

– Он попросил не светить ему в глаза, так что я, собственно, так и не увидел его лица, – сказал Дэвид.

Сайненбергер закатил глаза.

– Ну, разумеется, – сказал он.

– Дай мне пленку, сказал этот человек. Дай…

* * *

– …Мне пленку.

Дэвид передал катушку старику, стоявшему в темноте каюты, по пути намеренно с шумом задев тумбочку. Оставалось лишь надеяться, что тот не разгадал его фокус и не расслышал за грохотом короткое «хрусть».

– Как ты это нашел? – спросил старик. – Откуда ты узнал?

Дэвид молчал.

– У меня пушка. Говори.

– Нет, – сказал Дэвид.

Неизвестно, вооружен ли старик на самом деле. Вполне возможно, подобные типы носят оружие и готовы пустить его в ход. Но голос у этого человека был слабый – таким говорил дед Дэвида, взобравшись вверх по лестнице. В настоящий момент в руках у этого человека ничего не было – Дэвид видел их обе, и одна из них была занята катушкой. Может, его пистолет за поясом? Но как быстро он сможет его выхватить?

Тут старый извращенец почуял нерешительность Дэвида – и бросился на него. Катушка упала на палубу, и старик костлявыми руками схватил Дэвида за горло. Сам он, может, и был слаб, но руки у него были очень даже сильные. Дэвид не мог дышать. Длинные ногти старика впивались в шею.

– Убей его! – заорал Брюн. На этот раз Дэвид слышал его голос не в мозгу, а наяву. – Убей его! Убей его!

– И убью! – кряхтел старик, наваливаясь на него. Дэвид ощутил, как у противника встает под тонкими брюками.

Дэвид разорвал на нем рубаху, пытаясь вцепиться в грудь, безволосую, да еще и скользкую, вероятно от какой-то мази. Не за что ухватиться. И не лягнешь – старик припер его к комоду. Единственное, что он смог придумать, – сжал соски старика и крутанул их.

Старик взвизгнул и отпустил Дэвида. Как только руки-клешни перестали сжимать горло, Дэвид отпихнул его. Старик отлетел к стене. Дэвид метнулся к двери, старик устремился за ним. Времени остановиться и подобрать пленку не было. Дэвид побежал к трапу.

– Не-е-ет! – завопил старик. Это был истошный вопль сумасшедшего.

– Ах ты сука! – крикнул Брюн.

– Прости-и! – взвыл старик, и на секунду Дэвид подумал, что тот обращается к нему. – Прости меня, Бизл! Он слишком сильный! Я говорил тебе, он слишком сильный! Нет! Пожалуйста, не надо, Бизл!

Дэвид соскользнул по трапу так поспешно, что споткнулся и, пролетев несколько футов, жестко приземлился задницей на причал. Не оглядываясь, он побежал к машине, тяжело дыша и опасаясь, что вот-вот его хватит сердечный приступ. Он бежал, сжимая в кармане свое сокровище. Тот самый трюк с комодом, о котором не догадался старик, позволил Дэвиду оторвать в темноте четыре первых кадра пленки.

* * *

На полпути к Акрону Дэвид заехал в «Макдоналдс». Там он заперся в туалете, вынул обрывок пленки и просмотрел ее на свет.

Четыре кадра мелькнули перед его глазами, как картинки в зоотропе. Четыре стоп-кадра гнусного злодеяния, что свершилось в прошлом и уже не могло быть предотвращено. Только четыре картинки. Но этого достаточно. Они сидят на кушетке. Сара у него на коленях, трусики с нее сняли. Ее голова отклонена в сторону от камеры, видны только подбородок и часть щеки. Но это она, в этом нет сомнения. Так же как и в том, что с ней Тримбл. Он смотрит в камеру и ухмыляется.

* * *

На следующее утро Элизабет поцеловала его в лоб, уходя на работу. Она не спросила, где он был всю ночь. Они отдаляются друг от друга, он это чувствовал. При том, как развивались события, расставание стало неизбежным.

Дэвид смотрел, как она выходит из спальни, и думал: это последний раз, когда он ее расстроил, или будет еще один шанс, прежде чем Элизабет решит, что с нее хватит, и уйдет от него обратно к Кристоферу Пайку?

Выход только один, шепнул Брюн. Ему показалось или этим утром голос слышался не так отчетливо, как прежде? Да, пожалуй, что так. И к тому же он снова звучал лишь в голове у Дэвида, а не в ушах. И в тоне угадывалось отчаяние.

Тело Дэвида уже напряглось, готовясь пережить еще один день с Брюном. Он свесился с кровати, порылся в карманах валявшихся на полу джинсов и снова откинулся на подушки, уже с пачкой своих ментальных «Мальборо». Он сунул отраву в рот, представляя, как прикуривает, вдыхает никотин, смолу и формальдегид. И когда Брюн снова заговорил, голос его доносился словно из дешевого транзисторного приемника:

Прыгни с моста, Дэвид. Это как будто летаешь.

Именно в этот момент Дэвид принял решение уйти из газеты. Сделать первый шаг на пути спасения души.

Он ехал в Кливленд, настроив радио на местные новости. И не удивился, услышав: «Этим утром аварийные команды были вызваны на пожар, произошедший на причале Эджуотер. Огонь уже уничтожил три большие яхты, включая яхту отставного окружного шерифа Грегори О’Рейли. Пока еще неизвестно, что вызвало огонь, вспыхнувший около трех часов утра. По неподтвержденным данным, О’Рейли постоянно проживал на своей яхте. Его семья отказалась от комментариев».

В редакции «Индепендент» была обычная суета: корректоры и обозреватели торопились сдать в печать свежий номер. Обычно эта суматоха увлекала Дэвида. Ему нравилось воображать, как он триумфально проходит по редакции «Дейли плэнет» в тот день, когда предатели с Криптона нападают на Метрополис, и только у него есть эсклюзив от Человека из стали. Но сегодня он как будто не слышал рабочего гула. Он больше не был частью этого мира.

– А ну иди сюда, засранец! – заорал Энди.

Дэвид вошел в его кабинет и закрыл за собой дверь.

– Где ты, гребаное чудо, пропадал? – спросил Энди. – Где статья? Я очень надеюсь, что ты мне ее сейчас вынешь из своей сумочки, потому что – какого хрена? Нам еще первую полосу верстать, а в полдень вся эта красота должна быть в типографии.

– Я увольняюсь, – сказал Дэвид.

Энди пару секунд бессмысленно смотрел на него, как будто внутри редактора случилось короткое замыкание. Потом заулыбался.

– Ага! Твою мать, ты даешь! Неплохо, неплохо. Позабавил.

– У меня нет для тебя материала, Энди.

– Ладно, кончай, мужик. Хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ?

Он ничего не ответил. Просто стоял и ждал, пока до Энди не дойдет. Внезапно Дэвид почувствовал такую слабость, будто из него вынули все кости и организм теперь держался на соплях и честном слове. Энди вскочил и обошел стол. «Приехали, – подумал Дэвид, – сейчас он мне врежет».

– Засчитываю тебе очки за то, что пришел сюда и объявил это мне в лицо, – сказал Энди сквозь сжатые пожелтевшие зубы. – Но все, что ты заработал, – это тридцать секунд форы. На твоем месте я бы уматывал.

* * *