Платиновая карта - Фридрих Незнанский

— Подход, выдающий умного человека, лишенного предрассудков, — констатировал Леонид.

Подошла официантка, поставила на стол бутылку вина и два бокала. Открыла вино и плеснула чуть-чуть в бокалы.

— Пицца будет готова минут через десять, — сообщила она с извиняющейся улыбкой.

— Ничего страшного, мы никуда не торопимся, — успокоил ее Леонид. — Ну-с, — продолжил он беседу, когда официантка ушла, — а вы кем работаете?

— Я педагог, — сказала Турецкая.

— О! Самая нужная профессия на земле!

— Смотря на чей взгляд, — сказала Ирина и пояснила: — Я учу детей музыке.

— Очень благородно с вашей стороны, — сказал он. — А ваш муж? Чем занимается этот счастливчик?

— Он… — Турецкая замялась. — Он работает в сфере услуг.

— Вот как?

— Да. Он ликвидирует… грязь.

— Химчистка, что ли? — уточнил Леонид.

— Да, — с улыбкой ответила Турецкая, — что-то вроде этого.

— Наверное, большой чистюля и педант, — предположил" Леонид.

— Не без этого, — вновь согласилась Ирина.

Он взял свой бокал и сказал:

— Ирочка… — Ирину неприятно покоробила эта небольшая фамильярность. — Давайте выпьем за знакомство. Что ни говорите, а нас с вами свела судьба. Не будь на улице столько пробок, не сломайся у меня машина — мы бы с вами не встретились.

Турецкая взяла свой бокал. Они чокнулись и выпили.

— А как проводите свободное время? — спросил Леонид.

Турецкая прищурилась:

— Это что, допрос?

— Угадали. А как иначе я узнаю о ваших увлечениях и вкусах?

— А зачем вам знать про мои увлечения и вкусы?

— Как — зачем? — удивился он. — Если вы любите оперу, то я приглашу вас в Большой. Там сегодня дают Стравинского.

— Стравинского-то дают, но вот билеты нам, боюсь, никто не даст, — вздохнула Ирина. — Разве что на места где-нибудь под потолком, откуда, кроме ног артистов, ничего не видать.

Игорь, ни слова не говоря, достал из кармана сотовый телефон и набрал номер. Приложил трубку к уху:

— Алло, Витя?.. Здравствуй, дорогой. Это Леня Арсеньев… И тебе того же. Слушай, мне нужно два билета на сегодняшний спектакль… Нет… Нет… Да, очень… Вполне… Спасибо, дорогой, за мной не заржавеет. Ну пока.

Он убрал телефон в карман и сказал:

— Вуа ля.

Пока Леонид говорил по телефону, Ирина наблюдала за ним с нескрываемым интересом. Теперь она спросила недоверчиво и удивленно:

— И что, мы действительно пойдем на эту оперу?

Леонид улыбнулся:

— Если только вы не передумаете.

— Вы что, волшебник?

— Угу. Джузеппе Бальзамо. Он же — Кристобаль Хунта.

— Погодите… — Ирина наморщила лоб. — Что-то знакомое… Это из Стругацких?

Леонид кивнул:

— «Понедельник начинается в субботу». В юности это была моя любимая книжка.

— Моя тоже, — сказала приятно удивленная Ирина.

Интерес в ее глазах стал более явным.

— Обеспеченный, образованный, со связями, — медленно перечислила она достоинства своего нового знакомого. — И без кольца на пальце. Чем это объяснить?

— Не знаю. Наверное, излишней требовательностью. Хотя когда-то кольцо было. Но, если вы позволите, я пока не буду об этом говорить.

— Почему? Вы что, Синяя Борода и боитесь разоблачения?

— Нет, просто…

Заиграла медленная музыка. Леонид поставил бокал, улыбнулся и вопросительно посмотрел на Ирину.

Она глянула в его глаза и, поняв, что у него на уме, покачала головой.

— О нет, — сказала она.

— О да, — кивнул он. — Здесь можно танцевать, только не все об этом знают.

Он встал со стула, обошел стол и протянул Ирине руку:

— Позвольте вас пригласить.

Делать было нечего. Ирина встала, он обнял ее за талию, она положила руку на его крепкое плечо, и они стали танцевать. Через несколько секунд неловкость прошла, и Ирина поняла, что ей это ужасно нравится. Танцевать в ресторане с красивым, обходительным и почти незнакомым мужчиной — такого с Ириной Генриховной Турецкой не случалось уже много-много лет.

4

Александр Борисович Турецкий, в отличие от жены, итальянскую пищу недолюбливал. Ему были больше по душе блюда русской кухни, причем в понятие «русская кухня» он включал не только холодец, селедочку и пельмени, но и украинский борщ, и кавказский шашлык, и даже татарские чебуреки. Конечно, это была больше «советская», чем русская Кухня, но любовь к ней у Турецкого была давней и прочной.

Ту же любовь к «советской кухне» испытывал и генеральный директор представительства фирмы «Dulle» в СНГ Николай Иванович Кретинин. Поэтому не было ничего удивительного в том, что встретиться они договорились в ресторане «Самовар», где закоренелый холостяк Николай Иванович имел обыкновение ужинать каждый вечер.

Разговор продолжался уже двадцать минут, но Кретинин (несмотря на свою говорящую фамилию) оказался мужиком хитрым и увертливым.

— Александр Борисович, — радушно говорил он, наполняя рюмку Турецкого холодной водкой, — помилуйте, я ведь вам все уже рассказал. Сделка эта была выгодна всем участвовавшим в ней сторонам. Не верите — поговорите с Херсонским.

— Его сейчас нет в городе.

— Очень жаль, — сказал Кретинин и поставил графин на стол. Прищурил серые глаза и весело добавил: — Он бы вас сумел убедить.

— Да я вам и так верю, Николай Иванович. То, что я так пристрастен, не означает, что я вас в чем-то подозреваю. Просто я хочу знать все детали.

— Понимаю. И готов сотрудничать. Но отвечать на одни и те же вопросы по десять раз — занятие утомительное. К тому же оно плохо способствует пищеварению. В отличие, кстати, от водки. — Он поднял свою рюмку. — Будем здоровы!

— Будем здоровы! — ответил Турецкий.

Мужчины выпили. Закусили холодцом и солеными грибами.

— Понимаете, Александр Борисович, у меня такое ощущение, что вы стараетесь меня на чем-то поймать.

— Что вы, Николай Иванович. Упаси боже! Просто у меня такая работа — спрашивать.

— Да, но отвечать не моя работа, — весело сказал Кретинин. — И тем не менее вы видите, что Я абсолютно к вам лоялен.

— Значит, вы говорите, что у Херсонского не было никаких иных резонов обращаться к вам, за исключением прямой и явной выгоды?

— Именно! — кивнул Кретинин. — Фирма «Dulle» отлично зарекомендовала себя на российском рынке. Впрочем, я вам об этом уже рассказывал. Нет ничего странного, что руководство «Информинвеста» приняло решение сотрудничать с нами.