Там, где цветет полынь - Олли Вингет

Уля смотрела, как несмело, но счастливо улыбаются эти двое с фотоснимка, и не могла отвести взгляд. Она все ждала, что слезы хлынут из глаз, что невероятная боль за всех, потерявших детей, сомнет ее, швырнет на пол, заставит скулить и оплакивать каждую душу, ушедшую слишком рано. Но ничего не произошло. Только полынь, что неотрывно горчила на языке с самого кафе, чуть сгустилась, заставляя сморщиться. Уля сглотнула, прогоняя этот вкус.

– Прости, – шепнула она, пролистывая запись. – Я ничем ему не помогу. Я уже пробовала.

Спустя четверть часа Уля поняла, что фотографии ей не помогут, как и однотипные комментарии под ними. Глеба хвалили, Глебом восхищались. У него спрашивали совета. Его унижали, издевались и откровенно выводили на конфликт. Все как обычно. Со времен Улиной социальной жизни ничего толком не изменилось.

Она закрыла вкладку и загрузила страницу YouTube. Закрепленное видео в шапке сработало. Знакомый по передаче мальчик кричал в камеру, ослепительно улыбаясь:

– Меня зовут Глеб Ямской, и вы меня знаете! Сейчас я готовлю для вас крутой ролик! Вы офигеете, когда увидите его!

Под записью уже собралось сто четыре тысячи просмотров и пара сотен комментариев. Уля пробежала по ним глазами, но не нашла ни единой отсылки к реальному миру. Подписчики подбивали парня на жуткие трюки, уверяя, что, мол, на это у него точно не хватит духу. Каждый прятал лицо за картиночным аватаром. И ни один не знал, к чему приведет красивого мальчика Глеба очередная поездка на крыше поезда.

Уля поморщилась. Когда-то давно, в прошлой жизни, она была одной из них. Этих бездумных любителей зубоскалить над другими, скрываясь в безопасности по другую сторону монитора. И к чему это привело? К Никитке, который выскочил на дорогу. Внутри тяжелой волной поднималась злоба. В это мгновение Уле хотелось, чтобы с каждым любителем просиживать реальную жизнь в Сети случилась беда. Настоящая, дикая, страшная беда. Которая выкорчует их, словно сорняки, из привычных будней. Бросит на обочину. Как однажды случилось с ней.

«Все они – мертвецы», – шепнул в отдалении Рэм, и Ульяне стало легче.

Беда обязательно случится с каждым. Рано или поздно. А она будет смотреть на это сквозь тьму. Просто потому что может. Эта злоба, отчаянная и яростная, почти не пугала Улю. А может, всегда была в ней. Как единственный способ не сойти с ума. Кажется, этому ее учил Рэм? До того как размяк, обпившись таблетками и бухлом. До того как позволил прошлому захлестнуть его.

Уля дернула плечом, прогоняя мысли, – казалось, кто-то сидел на нем, шепча ей в ухо злые холодные истины. Уле хотелось верить, что это Рэм шлет ей привет из далекого нигде, куда он устремился, не попрощавшись. Но что-то в ней, еще сопротивляющееся предвкушению охоты за вещицей, чуяло: демон на плече скорее окажется Гусом.

– Ну и пусть, – прошипела она, не зная толком, к кому обращается. – Пока я злюсь, я выигрываю.

Компьютер надсадно загудел, обновляя страничку. Экран мигнул и подкрасил новое видео в чуть заметный голубой цвет. Глеб добавил ролик. Мобильному Интернету понадобилось с пяток минут, чтобы его загрузить. Все это время Ульяна не двигалась, боясь даже вдохнуть, – вдруг это спугнет удачу.

Глеб стоял у подъезда невысокого бледно-желтого дома. На нем была темная куртка, синяя спортивная шапка, а сам он выглядел уставшим. Но довольным.

– Привет всем! Я Глеб Ямской. – Он хмыкнул, будто удивляясь, что кто-то может его не знать. – Сегодня мое видео набрало сто тысяч просмотров. Спасибо за это программе «Номера SOS». На будущее знайте: если хотите кого-то опустить, не пиарьте его на местном канале. – И осклабился, показывая ряд ровных белоснежных зубов. – Короче, завтра в десять утра я открою на своем канале трансляцию, где в реальном времени покажу вам, как прокатиться на крыше электрона без регистрации и СМС.

Уля скосила взгляд: в углу экрана отображалось время «21:26». До съемок последнего своего ролика у Глеба оставалось чуть больше двенадцати часов.

– Я залезу на транспортном узле своей станции и слезу на самой оживленной платформе. Вы офигеете. Все эти ваши катания в глуши – херня по сравнению с тем, что я сделаю. Ясно? Завтра. В десять утра. До связи. – Он отключился.

Уля чуть отмотала запись.

– И слезу на самую оживленную… – повторил Глеб.

В этот момент он чуть отошел в сторону – за спиной мелькнула стена дома. С табличкой. Рудневая улица, дом 6. Желтая кладка, красный бордюр. Арочки въезда во двор. Голые деревья у палисадника. Чуть дальше, наверное, детская площадка. Где этот самый Глеб, который собирается завтра в районе одиннадцати погибнуть на железнодорожных путях, совсем недавно копался в песочнице и осваивал трехколесный велосипед. Такой же вихрастый и суматошный, как Никитка. Такой же живой.

– Все там будем, – шепнула Ульяна, глядя в наглые мальчишечьи глаза на стоп-кадре. Пушистые ресницы делали их беззащитно женственными. – Не привязываться. Как к рыбкам.

И вбила адрес в строку поиска.

На карте зеленели деревья. Узенькая уютная Рудневая улица шла напрямик к станции электрички.

– Лосиноостровская, – протянула Уля; она каждый день проезжала мимо, прячась от взглядов соседей по вагону. – Значит, здесь ты залезешь… Хорошо. Но где же ты упадешь?

Ждать нужно было не внутри поезда. Снаружи. Точно зная, куда рухнет потерявшее опору тело мальчика, чтобы первой оказаться рядом, схватить камеру и убраться оттуда раньше, чем приедут полиция и скорая.

Сбитая с толку внезапным видением, Уля не смотрела по сторонам, да она и не была уверена, что полынный туман пропускал сквозь себя детали. Хоть что-нибудь, кроме самой смерти. Силясь вспомнить, она оперлась на спинку дивана, рассеянно всматриваясь в замершего на экране Глеба.

В комнате было тихо, только ноутбук гудел ровно и убаюкивающе. Еще немножко, и Уля поверила бы, что полынных лет в бегах просто не было. Что она сидит в своей комнате, а за стеной Никитка мучает первые прописи и что мама скоро позовет их ужинать, а пока она бесцельно кликает мышкой по ссылкам, убивая время. Веки стали совсем тяжелыми, сопротивляться сну было утомительно, и Ульяна медленно закрыла глаза, отдаваясь уютной тьме.

Тьма встретила ее порывами горького ветра. Он дул в лицо. Это было похоже на дыхание. Пауза вдоха, поток выдоха. Дыхание тьмы под веками. Зачарованно подавшись вперед, Уля подстроилась под этот ритм, не боясь горечи, а предвкушая ее.

Вторя ей, вдали зажегся свет. Он рассеял сгустившуюся, живую тьму, обращая ее в сумрак. Теней не было. Конечно, не было. Уля сидела на продавленном диване собственной комнаты. Кто мог ходить здесь, пряча черты лица, чтобы смерть не разглядела их, выбирая своей жертвой самого неосторожного?

Уля собралась было открыть глаза, но в последний миг чиркнула взглядом перед собой и обмерла. В сумрачной пустоте отчетливо виднелось лицо Глеба. Он висел в воздухе обездвиженной картинкой. Но это точно был он. Острые скулы, восточный разрез глаз. Даже вихры под шапкой. Красивый мальчик, который умрет через несколько часов, повинный в собственной гибели.