Исход. Как миграция изменяет наш мир - Пол Коллиер

Поэтому эмиграция как средство от перенаселенности не дает особого выигрыша тем, кто остается на родине. Эмиграция сокращает численность населения в незначительной степени; в то же время страну покидают именно те люди, которые больше всего там нужны, а влияние на производительность оставшейся рабочей силы при этом носит неоднозначный характер.

Самый важный противовес мальтузианской перенаселенности – не миграция из сельских регионов, все сильнее страдающих от дефицита земли, в города развитых стран, а миграция в города той же страны. О пользе такого переселения дает представление чрезвычайно убедительное исследование миграции из сельских областей Танзании в 1991–2004 годах, авторы которого изучают изменение доходов как у мигрантов, так и у тех, кто остался дома. Миграция в танзанийские города влечет за собой резкое возрастание доходов, сопровождаясь ростом потребления в среднем на 36 процентных пунктов. В целом на миграцию приходится примерно около половины общего сокращения сельской бедности. Города обеспечивают экономию за счет масштаба, повышая производительность труда простых людей до такого уровня, который был бы невозможен при их жизни в рассредоточенном состоянии. Если в сельской местности высокая плотность населения приводит к бедности, то в городах высокая плотность населения – залог процветания. Как ни странно, те же самые люди, которые являются самыми горячими сторонниками миграции из бедных стран в богатые, зачастую враждебнее всего относятся к переселению сельской бедноты в города в пределах их собственной страны. Можно подумать, что крестьяне должны быть навеки законсервированы в маринаде их сельской идиллии. Без массовой эмиграции из обедневших сельских регионов оставшемуся населению не видеть процветания, для которого необходим резкий прирост количества земли, приходящейся на одного человека. Поэтому жизненно важно, чтобы города выполняли свою функцию, повышая производительность труда мигрантов, прибывших из сельской местности.

Некоторые из условий, обеспечивающих выполнение городами этой функции, определяются на национальном уровне, но другие задаются самим городом. Одни города становятся намного более эффективной лестницей для мигрантов, чем другие. В этом смысле причиной важных различий могут стать такие факторы, как принципы зонирования и местный транспорт. Несмотря на высокую производительность Парижа в целом, те его пригороды, которые отведены для их заселения мигрантами из сельских регионов бедных стран, дисфункциональны. В них разрешена только жилая застройка, но при этом они очень плохо связаны транспортом с местами работы. И напротив, в таких городах, как Стамбул, мигранты селятся в районах, сочетающих плотную жилую застройку с наличием предприятий. Такое же сочетание характерно и для типичных африканских городов, однако те обычно заселяются так неформально, что там невыгодно многоэтажное жилое строительство. В итоге, несмотря на то что африканские трущобные города выглядят страшно перенаселенными, на самом деле они не отличаются высокой плотностью населения. Результатом становится меньшее число возможностей для предпринимательства: высокая плотность населения создает процветание путем концентрации спроса, позволяющей специализированным фирмам найти свою нишу на рынке. Поэтому миграция действительно играет решающую роль при борьбе с перенаселенностью стран нижнего миллиарда, но это не относится к миграции в богатые страны.

Итак, мы изучили все существующие каналы возможного воздействия миграции на тех, кто остается жить в бедных странах. В какую картину все это складывается? По-видимому, политическое воздействие миграции носит умеренно позитивный характер, хотя факты, доказывающие это, только начинают накапливаться. В том, что касается экономических последствий, на первом месте стоят «утечка мозгов» и денежные переводы. В глобальном плане говорить об «утечке мозгов» – ошибка: возможность миграции лишь стимулирует появление новых талантов, вместо того чтобы истощать их фиксированный запас. Но в том, что касается стран, находящихся на дне мировой экономики, утечка мозгов является реальностью. Однако для тех же самых стран поступления, приходящие из-за границы, становятся спасительным кругом, облегчая чрезвычайно тяжелые условия жизни. Для большинства стран прибыль от поступлений, скорее всего, перевешивает потерю талантов, вследствие чего чистый экономический итог оказывается умеренно положительным.

Поэтому мы можем вполне уверенно заключить, что для оставшихся дома миграция оборачивается благом. Но, по сути, этот вывод является ответом на неверный вопрос. В реальности следует задаваться вопросом не о том, что приносит миграция тем странам, которые служат ее источником, – вред или пользу, а о том, принесет ли им вред или пользу ускорение миграции. Проблема практической политики заключается в необходимости решить, что будет более полезным для бедных стран – ускорение существующей миграции или принятие странами, в которые она направлена, эффективных мер по ее ограничению. Именно это обстоятельство, а не общее воздействие миграции, требует оценки с точки зрения тех, кто остается дома. Если вы думаете, что подобные тонкости – педантизм и софистика, то советую вам еще раз пролистать часть 4 и задуматься. Проводимое мною различие, имеющее принципиальное значение в большинстве случаев экономического анализа, – это различие между общим воздействием миграции и ее предельным воздействием. То, что ее общее воздействие – положительно, не говорит нам ровно ничего об ее предельном воздействии.

Однако мы можем оценить предельное воздействие миграции исходя из графика ее общего воздействия. На рис. 10.1 сплошная линия соответствует графику утечки/прироста талантов в зависимости от разных темпов миграции. Например, мы знаем, что в Китае и Индии с их низкими темпами миграции наблюдается серьезный прирост талантов, в то время как Гаити – страна с намного более высокими темпами миграции – страдает от их оттока. Пунктирная линия показывает предельное воздействие миграции. Простая логика подсказывает нам, что когда выгода достигает максимума, небольшое увеличение или уменьшение темпов миграции ничего не меняет; или, выражаясь более красивыми словами, предельный эффект равен нулю. В тех случаях, когда выгода снижается, дополнительная миграция не может не усугубить ситуацию и потому предельный эффект отрицателен. Очевидно, что с точки зрения тех, кто остается дома, идеальным темпом миграции будет тот, при котором прирост талантов максимален. На Гаити этот пик явно давно пройден: на основе такого критерия, как утечка/прирост талантов, мы можем уверенно заключить, что реальный темп миграции в этой стране намного превышает желаемый. При намного более низких темпах миграции утечка талантов на Гаити сменилась бы их приростом, как в Китае или в Индии.

Рис. 10.1. Миграция и утечка/прирост талантов

На рис. 10.2 изображены общее и предельное воздействие миграции на денежные переводы, проанализированное точно таким же образом. Очевидно, что в отличие от случая утечки/прироста талантов, общее воздействие переводов будет отрицательным лишь в редких случаях. Единственный известный мне случай, когда миграция дошла до того, что переводы лишь выкачивали деньги из карманов тех, кто остался дома, а не обогащали их, относится к Южному Судану. Во время войны квалифицированные люди покидали эту страну вместе со своими семьями. После завершения конфликта они выказывали крайнее нежелание возвращаться, делая это лишь в тех случаях, когда правительству удавалось заманить их на родину высокими заработками. Но даже при этом те, кто возвращался домой, оставляли свои семьи за границей и посылали им деньги. Так и возник парадокс: чистый отток денег из одной из беднейших стран мира в одну из самых богатых.