Лабиринт Ворона - Наталья Солнцева

– Нас никто ни о чем не спрашивает.

– Думаешь, Калмыков убил ту женщину, которая сгорела?

– Черт его разберет!

– А секретаршу он мог убить? Не мешало бы по времени прикинуть…

Неуловимая Донна Луна призраком скользила между всеми участниками драмы.

– Кстати, тогда, в конце семнадцатого века, Донна Луна именно сгорела в своей карете, не добравшись до «Театральной хоромины», – напомнила Астра.

– Следуя этой логике, она и погибла при пожаре в Ласкине?

– История повторяется в виде фарса, сказала бы уважаемая фея Тэфана.

Астра встала, отправилась в прихожую и взяла из сумочки записку Теплищевой. Пророчество!

– Послушай, – сказала она. – «Единорога может приручить только чистая дева… Он ждет, когда откроется дверка…»

– Не смеши меня.

– А ты не смейся, ты думай!

– По-моему, дурацкий набор слов… дева, дверка… Единорог… Единорог! – осенило Матвея. – Совсем забыл! Калмыков обмолвился про какого-то Единорога… Я его еще переспросил. Якобы Долгушина ему говорила про письмена друидов и Глаз Единорога… это что-то из магических причиндалов к Черной книге…

Он так и повторил – «причиндалов», в точности как выразился Калмыков.

Астра бросила записку на стол и скомандовала:

– Так! Быстро собирайся… Едем!

– Куда?

– В скверик, где покойная Грибова гуляла со своей таксой.

– Вряд ли после убийства мы там кого-то найдем. Люди напуганы.

– Наоборот! Любопытство – великий стимул, противиться которому человек не в состоянии. Хозяев собачек как магнитом потянет на место преступления. Вот увидишь! Они просто объединятся в группы, чтобы не так страшно было…

К сожалению, поездка оказалась неудачной. Марину Грибову собачники знали, любили и охотно выражали соболезнования по поводу ее ужасной смерти. На том месте, где обнаружили ее тело, лежали цветы: россыпь белых гвоздик. Но ни один из опрошенных не видел никакой «дамы с собачкой» в черном одеянии и с закрытым лицом. Тем более никто не слышал ни о какой Донне Луне…

– Как же так? – сокрушалась Астра. – У нее еще светло-коричневый пудель был, подстриженный!

– С пуделем бабулька гуляла, – припомнил хозяин упитанного боксера. – Божий одуванчик… Говорят, ее дети к себе забрали, увезли в Бирюлево вместе с собакой…

– Ты что, телефон выключил? – едва сдерживала негодование Лариса. – Звоню, звоню, и ни ответа, ни привета!

– Я видел твои звонки, – сказал Матвей. – Прости, я был занят.

– Интересно, чем? Любезничал со своей…

– Ездил по твоему поручению, – перебил он.

Лариса тут же сменила гнев на милость.

– Неужели? – елейным голоском пропела она в трубку. – Ты где? В офисе?

– Да… разбираю завалы… Кипы бумаг, расчеты, встречи с клиентами…

– Хоть бы узнал, жива ли я? Калмыков чуть меня не убил! Я уж подумала, мне конец. Он застал меня в гараже…

– С кем?

– Фу-у! Карелин! Я по гаражам любовников не вожу, тебе это известно. Я люблю приглушенный свет, мягкую постель, шелковое белье, эротические ароматы…

– Что произошло в гараже? Вы поскандалили?

– Какой ты невоспитанный! – в нос протянула Лариса. – Не даешь мне слова сказать… Так вот! После той ночи, когда Калмыков не явился домой, он пришел в новой одежде и странно вел себя. Я решила спуститься в гараж и осмотреть машину. Вдруг женский волос там найду? Меня вдруг ка-а-к залихорадило! Ну, спустилась… глядь, а колеса-то у «мерса» грязнущие, и кое-где трава прилипла. Залезаю в багажник – веревка, фонарь, топорик… испачканная одежда, как будто он по лесу бродил! Я давай пятна крови искать… а он тут как тут! Вызверился на меня, орал, руками махал! Чуть не ударил! Главное, когда я уходила, он прикинулся спящим, а сам следил за мной! Ох, не зря я его боюсь… Он натуральный маньяк! Зачем ему веревку в машине возить? Скажи на милость?

– Веревка была чистая?

Лариса на миг примолкла.

– Чистая… Будто он ею не воспользовался. И топорик тоже… А вещи – грязные! Брюки внизу замызганные… Может, он труп закапывал? Карелин! Ты что-нибудь понимаешь?

Матвей догадывался, что за вещи оказались в багажнике Калмыкова, но не торопился делать окончательный вывод. Пусть Лариса выговорится. В общем-то услышанное косвенно подтверждало слова самого Виталия Андреевича.

– Он объяснился? Что он сказал о содержимом багажника?

– Да ничего! Вопил: не твое, мол, дело! Не лезь в мою жизнь! Не смей рыться в моих вещах! Еще раз увижу – убью… и все такое… Я тоже накричала. Потом ушла домой, а он сел в машину и уехал. На мойку, наверное. Он ведь чистюля…

– Как он себя ведет после этого?

– Злой, угрюмый… видно, гложет его что-то… А тебе удалось узнать про его пассию? Кто такая? Чем дышит?

«Уже не дышит», – подумал Матвей, но решил не пугать Ларису. Она и без того на взводе. Еще глупостей наделает.

– Не так страшен черт, как его малюют! – отшутился он. – Дай мне время, Лара. Я не люблю торопиться.

– Ага… а этот маньяк меня убьет и в лесу зароет, – захныкала она. – Ребенок останется сиротой…

– Постарайся не провоцировать Калмыкова.

– Тебе хорошо говорить! Как вспомню его перекошенную рожу…

– Можешь уехать куда-нибудь на недельки две. Отдохнуть, прикупить обновок.

– Ты смеешься?! – взвилась Лариса. – На кого я сына оставлю? У него же колледж! Калмыкову всегда было плевать на мальчика… Ему, кроме денег и распущенных девок, все по барабану… Он пофигист! Единственное, что его волнует, – это сделки и бабы! Сначала он пытается заняться с ними сексом, а после убивает, чтобы не болтали лишнего…

Матвей положил трубку на стол и углубился в бумаги. Лариса выпускала пар минут двадцать. Наконец она выдохлась и замолчала…

– Успокойся, – как ни в чем не бывало сказал он. – От стресса кожа стареет. Обвисает и покрывается морщинами.

Лариса всхлипнула:

– Лучше бы я вышла замуж за такого, как ты!

– Мой скромный бизнес никогда не смог бы удовлетворить твоих запросов.

– А ее? Ах, да! Я забыла! Ты нашел себе богатую невесту… Папик даст за ней солидное приданое, так что вам не придется бедствовать. Моя вина только в том, что я появилась на свет у бестолковых родителей! Которые читали мне морали, вместо того чтобы зарабатывать капитал…

Матвей снова положил трубку на стол. Если уж Лариса завелась, то это надолго. Она закончила тираду и неожиданно добавила: