Злобный заморыш - Харитон Мамбурин

Свалить незнакомец не пожелал, застыв на одном месте. Стрелять вблизи городских стойл и будки охранника не хотел уже я. Кидаться на двинутого в ножевую атаку также желания было мало, поэтому я решил применить старую как мир тактику «умный гору обойдет». Коты были со мной согласны. Когда мы уже проезжали мимо застывшего как столб мужика, тот неожиданно отмер, заговорив:

— Стой. Мы идём за Фелис. Это приказ.

Произнес он это как-то размеренно и вдумчиво, будто бы уже все решил. Может быть, находись я в другом состоянии и не считай уходящие секунды, то плюнул бы на придурка, да пришпорил шкрасса. Достаточно было лечь на спину кота, чтобы надежно уберечь себя от пуль, если незнакомец будет стрелять в спину, а то и наоборот, развернуться на удобном седле, чтобы выстрелить в него, если вдруг будет догонять. Но я был несколько вне себя, поэтому решил, что с меня хватит. Если ранит, то в полсотни метров отсюда стойла, я слышал там блеяние коз.

Спрыгнув со шкрасса, я, не говоря худого слова, просто вытянул в сторону придурка руку с револьвером, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Ожидаемо грохнуло, мужик в капюшоне вздрогнул, а потом начал падать, заваливаясь на бок. Злобно сплюнув, я подошел к нему поближе, всаживая еще одну пулю в лежащее тело. Больше не стал, оставалось лишь три патрона. Дернулся было обыскать тело на предмет ценностей, но из стойл уже понеслись встревоженные крики разумных и вопли самых разных животных.

Жаль. Зато полегчало. Можно ехать дальше.

Через час, направив шкрассов вдоль железной дороги, я расслабился, настраиваясь на долгую поездку, а заодно дал себе труд обдумать произошедшее. Виноватым или отмороженным почувствовать себя не получалось, хоть я и пытался порефлексировать по этому поводу. Ну вот едешь ты на своем гигантском мануле по своим делам в ночи, а тут тебя останавливает совершенно незнакомое рыло, начиная наезжать, оскорблять и приказывать. Причем, стоит заметить, дела у меня спешные, дюже важные и весьма срочные. Сопряженные с немалым риском и направленные на спасение неких одноногих мальчиков. В общем, поделом ему.

Помнится, когда-то мне жаловались на кидов-отморозков. Мол, мы такие нехорошие, не видим берегов, грабим, убиваем и вообще ведем ужасный образ жизни. Прямо эгоисты какие-то обезбашенные, моральные уроды и преступники. Увы, мои дорогие местные жители, вы не правы. Любой пытается выжить и преуспеть. Рабы влачат свое существование, подчиняясь, но надеясь на свободу. Батрак грызет плесневелый хлеб, надеясь выкупиться. Безногий нищий, сидящий у храма с плошкой в ожидании медных монет… он тоже хочет выжить. Мы, попаданцы, ничем от вас не отличаемся.

Кроме одного. Мы чужаки, которые не могут осесть, влиться в общество, стать своими. Только мной движет желание стать сильнее, развить доставшиеся по случаю особенности, а остальных толкает вперед Неверящий Бог. Ему, Деусу, плевать, откуда кид возьмет деньги на патроны, где почистит оружие, что будет есть и на чем спать. Он действует системно, вновь и вновь призывая души землян, не обращая внимания на изменения, идущие на Кендре. Что делать тем, кого подгоняют собственные организмы? Пустить себе пулю в лоб или, все-таки, пустить её в лоб другому, забрав его имущество, потому что иначе никак? Потому что он просто хочет выжить? Пройти дальше? Освободиться?

…надежда ведь есть.

У меня она есть тоже. Эласта почти лишена железнодорожного сообщения, дикий же континент. Идущий из Векину поезд относится к очень устаревшим моделям, едва способным держать скорость в двадцать километров в час. Более того, он грузопассажирский, а значит, на каждой из остановок идёт загрузка-погрузка пердячим паром, то есть вручную. У Жесткого с Форионом есть чуть более суток форы, расстояние до городка Урфинорк около четырех сотен километров.

Если мне ничто не помешает, то я догоню поезд, залезу на него со шкрасса, а затем обыщу пассажирские вагоны. Их мало, два или три. Возможно, Жесткий будет не один, он наверняка взял с собой пару верных людей… но я справлюсь. Теперь справлюсь. Даже знаю как…

…я на этом деле совсем недавно съел собаку.

Интерлюдия

Они снова всё испортили. Идиоты, кругом одни идиоты. Они не понимают, что об задвинутый так далеко ящик никто не споткнется. А если этого не случится, некому будет ругаться, злиться, что-то делать. Всегда нужно что-то делать. В этом смысл. Неважно, что ты делаешь, но пока ты это делаешь, оно делается, а значит, что-то происходит. В этом и заключается жизнь — делать большое на фоне множества маленьких.

Глупые. Все они слишком глупые. Даже папа. Одна мама умная. Но с ней нельзя, потому что она делает только своё. Каждый должен делать своё. Зато теперь легче.

Тонкие длинные пальцы правой руки с едва слышным хрустом скрючились, составляя сложную фигуру. Через мгновение, фигура уже была другой, потом изменилась еще раз, а затем еще. Повинуясь странным дерганным движениям пальцев, предметы вокруг едва заметно шевелились. Вот угол ящика подвинулся с едва слышимым шелестом, вот треснуло звено цепи на лампе, чуть переклинило дверную петлю. Множество мелких, но нужных изменений случилось в каюте, что позволит в дальнейшем ей быть источником чего-нибудь.

Конечно, те, кто будут стукаться, ушибаться, падать, тушить огонь, ругаться и молиться, станут немножко несчастнее, зато они принесут в мир куда больше движения, чем если всё оставить как есть. Она очень не любила оставлять всё как есть.

Встав со стула, Аврора грациозно изогнулась в пародии на танцевальный пируэт, хватая по дороге кубок с вином. Отпив, она прошлепала босыми ногами до распахнутого иллюминатора, где принялась рассеянно любоваться на неспокойное море. Настроение внезапно поднялось, когда Суматоха вспомнила, что это её собственный корабль! Точно! Его же подарил ей папа!

А почему? Вроде бы, они сначала поговорили. Или поругались? Может, пели песни? Она никогда не была сильна в мелочах, тут же забывая всякую незначительную фигню — та слишком мешала жить. Авроре нравилось жить цельной. Нет, она вовсе не была дурочкой, скорее, наоборот, очень много помогала папе несмотря на то, что он постоянно ругался, когда её видел… но вот незначительные моменты из её головы выдувались буквально в считанные секунды.

Ах да, корабль! Она теперь может плыть туда, может плыть сюда, но пока должна плыть… куда? Надо вспомнить. Зачем помнить? Это важно? Нет, то, что там надо сделать — важно. Аврора помнит, что именно, но не помнит мелочей. Но ей теперь не обязательно.

— Урфинорк, леди Аддамс, — произнес вошедший по её зову эльф, с холодной усталой ненавистью разглядывая Суматоху, — Мы плывем в Урфинорк.

— Спасибо, капитан Диртхавен… — рассеянно поблагодарила его тонкая высокая девушка, вновь совершая несколько танцевальных пируэтов по своей каюте. Изнутри её щипнула легкая досада — ковыляющий на деревяшке бывший контрабандист, а ныне гордый капитан первого корабля Авроры Аддамс, носящего гордое название «Плавучая лодка», так ни обо что не споткнулся, не вляпался, не поскользнулся и даже не ударился. Скучно.