По стопам Господа - Грег Айлс

– Нет. Я сознательно выбрал вас, потому что вы лучший специалист в своей области. Психоаналитики школы Юнга – товар штучный, не то что психологи, которых пруд пруди. Я знаю, это звучит немного по-детски, но у меня чувство, что я вышел на вас неспроста – так было предназначено свыше.

Рейчел впилась в меня бесконечно проницательным взглядом, но за этим вполне профессиональным взглядом я угадывал скрытую боль. Сам того не желая, я задел какой-то оголенный нерв.

– Легко уговорить себя, что все происходящее с нами случается неспроста, – бесстрастным голосом промолвила Рейчел. – Это успокаивает. Дает ощущение, что мы – часть большого вселенского плана. Я воображала, что мы с мужем предназначены друг для друга. Чистейший вздор! Я придумала себе, что это судьба. А на самом деле это был просто неудачный выбор. Сентиментальная глупость – и больше ничего.

– Результатом этой "сентиментальной глупости" был ваш любимый сын.

– Который умер в страхе и боли пяти лет от роду.

Теперь в ее голосе был вызов. За годы врачебной практики довольно много детей умерло на моих глазах, и я знал, какую страшную травму это может нанести родителям. Даже больничный персонал не был застрахован от жестоких эмоциональных травм. В присутствии страдающего ребенка экзоскелет профессионализма легко рассыпается в прах. Для меня детские страдания – бессмысленные муки невинных существ – были важнейшим доводом против существования Бога.

– Вы и ваш сын подарили друг другу пять лет безоговорочной любви. Согласились бы вы, чтобы он вообще не рождался и вы оба не испытали боли конца?

Она вперила в меня возмущенный взгляд.

– Вы способны брякнуть что угодно, да? Вам плевать на любые границы, да?

– Да. Но это право переступать любые границы я заработал нелегким путем.

Я имел в виду потерю собственного ребенка, и Рейчел поняла.

Она отвернулась к окну.

– Давайте лучше прекратим разговор на эту тему.

– Нам вообще не обязательно донимать друг друга разговорами. А вот без провианта нам не обойтись. Я заскочу в круглосуточный "Уол-март"[7]в Уинстон-Сейлеме или в Эшвилле. А вы можете несколько часов поспать.

– Я совершенно измотана, – призналась Рейчел.

– Пристраивайтесь ко мне.

– Что вы имеете в виду?

– Прилягте.

– На ваше плечо?

– Нет. Будьте смелее. Свернитесь в клубочек на сиденье, а голову положите мне на колени.

Она скептически покачала головой, но не отказалась. Я не спускал взгляда с дороги. Рейчел сняла туфли, поджала ноги на сиденье и положила голову на мое правое бедро. Я догадывался, что она лежит с открытыми глазами, однако нарочно не смотрел вниз. Сняв правую руку с руля, я поглаживал ее волосы у лба.

– Как в детстве, – сказала она.

– Я с вами не разговариваю. Ну-ка, закрывайте глаза!

Она подчинилась и через минуту-другую уже спала.

До Эшвилла мы добрались в половине одиннадцатого.

Ярко освещенный «Уол-март» был оазисом света в темноте, и я съехал с междуштатки. Голова Рейчел по-прежнему лежала у меня на коленях, и моя правая нога почти онемела. Был соблазн оставить Рейчел в машине – пусть отсыпается. Но если она проснется в одиночестве на автомобильной стоянке, ей это будет малоприятно. Не исключено также и то, что местная полиция уже получила описание украденного пикапа. Чтобы не влететь по-глупому в засаду, вернувшись из супермаркета, я разбудил Рейчел и велел стоять за стеклянными дверями «Уол-марта», откуда ей был бы виден каждый, кто проявит нежелательный интерес к нашему красно-коричневому "доджу".

Я направился прямиком в спортивный отдел и начал складывать все нужное мне на прилавок с кассовым аппаратом, за которым никого не было. Палатка на двоих. Спальные мешки. Рюкзаки. Фонарь и печка с запасом топлива. В другом ряду я выбрал для нас с Рейчел комбинезоны, шапки и высокие ботинки – все маскировочного цвета. Плюс утепленное нижнее белье. В следующем ряду я взял сложносоставной лук, восемь стрел и колчан. На верх образовавшейся горы положил компас, бинокль, охотничий нож, таблетки для очистки воды и две портативные рации на батарейках. После этого я пошел разыскивать продавца.

Найденная мной молоденькая мексиканка отнеслась к моим деньгам с большим подозрением. Пока она всеми возможными способами проверяла каждую сотенную, я смотался в секцию туалетных принадлежностей и взял зубную пасту, зубные щетки и мыло. Все вместе обошлось в 1429 долларов и 84 цента. Заплатив, я отвез тележку с покупками к выходу, оставил ее Рейчел, а сам направился в продуктовый отдел, набрал съестных припасов на две-три недели и прихватил несколько бутылей воды. Идя к кассе, я благодарил судьбу, что живу в такую удобную эпоху: среди ночи можно завернуть с шоссе в магазин и одним махом закупить все для долгосрочного выживания в дикой местности. Мой отец не поверил бы, что такое возможно!

Пока я расплачивался, Рейчел сделала мне знак пальцами: "Порядок!" У меня камень с души свалился. Охранник на выходе остановил меня, но только для того, чтобы бегло сверить чек с товарами в тележке. Десять секунд спустя мы толкали две тележки к "доджу".

Перед выездом на шоссе я свернул на пустынную автостоянку возле мотеля "Бест вестерн" и припарковался между двумя пикапами. Один из них был синий «додж-рэм» с трейлером для лошади. Я нашел в бардачке отвертку, снял номерной знак штата Техас с этого «доджа» и поставил его на наш, а наш номерной знак привинтил на машину из Техаса. Если повезет, владелец синего «доджа» обнаружит подмену не раньше утра. Совершив этот акт вынужденного хулиганства, я вырулил по пандусу на сороковую междуштатку и на предельной скорости рванул на запад, к границе штата Теннеси, которая проходила в лежащих перед нами Аппалачах.

Вскоре Рейчел тихо посапывала во сне в прежней позе – головой у меня на коленях. Под Дэвида Грея из радиоприемника я, машинально следя за дорогой, предался сентиментальным размышлениям. Мы направлялись в мое прошлое, в леса моей юности, мир причудливых контрастов и незабываемых впечатлений. Окриджская национальная лаборатория по атомной энергии принадлежала к самым передовым научным учреждениям в стране, но находилась среди почти девственных лесов. Там я сидел в классе рядом с детьми блистательных ученых из Чикаго и Нью-Йорка. И с детьми местных изнуренных трудяг, которые никогда в жизни не выезжали за пределы своего округа. Некоторые ученые только сетовали, что приходится прозябать в такой глухомани, другие отчаянно томились вдали от цивилизации, но для членов моей семьи лесистые горы вокруг Окриджа были сущий рай земной – ни о чем другом мы и не мечтали.

В районе Окриджа я знал немало мест, где можно надежно спрятаться; одно казалось мне просто идеальным убежищем. В прошлом году друг детства рассказал, что из-за бюджетных трудностей правительство закрыло национальный парк Фроузн-Хед. Этот парк я знал отлично: в свое время мы с братом исходили его вдоль и поперек. Сейчас в эти горные леса нет доступа туристическим группам, и там можно встретить разве что заядлых путешественников, которым плевать на запрет.