Канцлер - Валерий Пылаев
Шрифт:
Интервал:
– Не подпускайте их к берегу!!! – Я вышвырнул опустевший рожок магазина прямо на черепичную крышу под колокольней и потянул из подсумка следующий. – Дайте нашим хоть минуту!
У меня не осталось даже мгновения взглянуть на ту сторону Дуная – но я и так знал, что там происходит: французы подтягивали подкрепления, готовясь перейти мост – и на этот раз остановить их было уже некому. Отдельные винтовки еще огрызались из темноты, но пулеметных гнезд уже почти не осталось – да и уцелевшие стихали одно за другим. Ближайшее я разнес магией, а второе взял на прицел Жан-Поль. Из окна под крышей в паре домов от нас торчал только ствол, а само оружие и стрелка скрывала стена.
Впрочем, их это не спасло: игрушка конструкции Шварцлозе не справилась с камнем, но с одинаковой легкостью крошила и черепицу, и старые деревянные перекрытия. Жан-Поль стрелял сквозь крышу и вколотил на чердак столько свинца, что там едва ли осталось хоть что-то живое.
– Смотри, Алекс! – заорал он, заправляя в пулемет очередную ленту. – Там еще, бегут!
Эффект неожиданности взял свое, и первые пару минут боя мы выиграли – но теперь немцы, похоже, сообразили, что им противостоят всего несколько десятков егерей и Одаренных – и огрызнулись в ответ. По металлу колокольни забарабанили пули. Пока еще стреляли не слишком метко, но вокруг старой кирхи понемногу становилось жарко: я скорее чувствовал, чем слышал, как егеря внизу вступили в бой, пытаясь хоть как-то защитить проходы внутрь. Да и Оболенскому наверняка приходилось несладко: в паре кварталов за домом с прожектором старый город заканчивался, но и за его пределами в Регенсбурге осталось достаточно солдат – и офицеры сгоняли их к нам со всех сторон.
Казалось, еще немного – и они пробьются прямо сюда. Выкурят нас с чердака гранатами и бутылками с зажигательной смесью, чтобы удержать южный берег.
Но не удержали. В очередной раз перезаряжая винтовку, я все-таки взглянул в сторону позиций французов – и увидел в темноте сотни фигур. Первыми с моста спускались Одаренные, прикрывая остальных Щитами и снося уцелевшие огневые точки магией – а уже за ними спешила пехота. Прямо на моих глазах солдаты перекинули мешки с песком, сдернули с опустевшего укрепления немецкий пулемет, развернули его – и тут же принялись лупить по улице в сторону Арнульфплац.
Некоторые падали, сраженные ответным огнем – и все же с каждым мгновением их становилось все больше. Фигуры в форме цвета хаки понемногу заполняли набережную и копошились, как муравьи, стаскивая в баррикады все, что попадалось под руку. В полусотне метров от нас идущая вдоль реки улица раздваивалась, немцы подступали с обеих сторон, громыхая по асфальту гусеницами панцеров – и все же им уже не хватало сил опрокинуть наступавших в реку и вышвырнуть обратно за Дунай.
Мы справились.
– Оставайся здесь. – Я хлопнул Жан-Поля по плечу. – И постарайся не поймать пулю, ладно?
– А ты куда?
– Помогу остальным. На улицах мой Щит сейчас нужнее, чем здесь.
Французские солдаты и офицеры и так справлялись неплохо – но и мой Дар едва ли оказался бы лишним. Создание ледяного моста через Дунай изрядно подсушило резерв, и восстановился он от силы наполовину, и все же на пару панцеров меня как будто еще хватало – так что не стоило заставлять союзников драться с железками без магии. Я спустился на чердак, потом вниз в кирху – и оттуда поспешил прямо на набережную.
Со стороны дальнего моста еще гремели выстрелы – зато здесь драться оказалось уже не с кем. Французские солдаты растаскивали тела в серой форме, освобождая путь орудиям и пулеметным расчетам, и, судя по всему, занимали дом за домом, отгрызая у немцев Регенсбург – кусочек за кусочек. Не знаю, сколько людей уже успели переправиться через Дунай – но явно достаточно, чтобы удержать и берег, и несколько кварталов старого города.
– Вот так ночка, друг мой… Впрочем – мы справились! Его величество непременно пожалует вам еще один орден.
Здоровенная фигура вынырнула из темноты мне навстречу. Оболенский куда-то подевал китель и ремни с подсумками. Видимо, забыл там, где его перевязывали – здоровенную ручищу чуть ниже плеча замотали в несколько слоев. Кровь уже успела просочиться сквозь бинты, но в целом князь выглядел свежим, полным сил – и сияющим, как начищенный пятак.
– Орден? Тогда уж всем нам, – усмехнулся я. – Вряд ли я смог бы сделать хоть что-то в одиночку.
– Пожалуй. Я не… – Оболенский заглянул куда-то мне через плечо – и вдруг заулыбался. – Нет, вы только поглядите!
Обернувшись, я увидел, как несколько человек поднимают над баррикадой у набережной флаг. Обычно солдаты вешали на дома или ратуши в захваченных городах не французское трехцветное полотнище, а родовой герб Габсбургов. Чтобы оказать почтение вернувшейся домой императрице Рейха – и заодно напомнить местным, кто здесь настоящий хозяин.
Но не сегодня. Я даже прищурился, вглядываясь в полумрак – но никакой ошибки быть не могло: в отсветах пламени на прохладном ветру полоскался двуглавый российский орел.
– Как некрасиво… И совершенно недопустимо! – Оболенский картинно покачал головой. – Нарушение всех мыслимых правил и приличий.
– Полностью согласен, ваше сиятельство, – кивнул я. – Полностью.
– Впрочем, мы ведь не можем прямо сейчас отчитывать бойцов… У нас еще слишком много работы – боюсь, пока придется оставить так. – Оболенский едва слышно усмехнулся в отросшую бороду. – Конечно же, если у вас нет возражений.
– Пожалуй, нет… Вы правы, друг мой – нам сейчас не до этого. – Я закинул винтовку на плечо. – Так что – пускай повисит.
Глава 32
– Неплохо бы закончить до приезда ее величества. – Оболенской облокотился на каменное ограждение. – Вряд ли императрице захочется слушать стрельбу.
Пушки в Регенсбурге давно смолкли, но на востоке еще грохотали винтовки и пулеметы – даже сейчас. Той ночью мы крепко вцепились в южный берег Дуная и удержали его, хоть и немалой ценой. На следующий – продвинулись вперед и взяли ратушу, в которой еще месяц назад проводили заседания рейхстага. С собором и остатками старого города пришлось повозиться – на них ушла почти неделя.
Не знаю, сколько я спал за эти дни – буквально по два-три часа, урывками, не выпуская из рук оружия и не снимая одежды, насквозь провонявшей порохом. Казалось, запах въелся намертво, и с ним уже не справятся ни вода, ни мыло, ни дорогой одеколон
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!