Танец соблазна - Сабрина Джеффрис

Клара была первой, кому Морган рассказал об этом периоде своей жизни. Он старался похоронить эти воспоминания, но это было нелегко. И с этим приходилось жить.

Единственным, кто знал подробности его жизни в Женеве, был брат его матери дядя Лу. Незадолго до смерти мать обо всем рассказала ему. Рейвнзвуд знал только то, что Моргану приходилось воровать, а Себастьян ничего не знал, и Морган был этому рад.

– Во всяком случае, – продолжал Морган, – так мама поддерживала наше существование – за счет любовников. Но это было очень ненадежно. Когда начался террор, мать уже утратила свою привлекательность и мужчины потеряли к ней интерес.

– Тогда вы решили пополнять семейный бюджет, обчищая карманы, – сочувственно произнесла Клара. – Сколько вам было лет?

Сердце Моргана болезненно сжалось. Он хотел прекратить этот разговор. Он старался не вспоминать о том страшном времени. И сейчас, рассказав обо всем Кларе, чувствовал себя ужасно.

– Мне было шесть лет, – ответил Морган на вопрос Клары. – Мама ссорилась с нашим очередным «благодетелем», очень скупым человеком. Я убежал. Мне очень хотелось есть, и я стащил у продавца булку, когда он отвернулся. Это увидел карманник и стал меня опекать. Учил воровать и сбывать краденое скупщику. – Морган мрачно улыбнулся: – Я даже стал профессионалом, так называемым silk snatcher.

– Вы срывали дамские шляпки и мужские головные уборы с прохожих?

– И весьма успешно. Ваши воришки не умеют этого делать.

– Когда общаешься с ворами, невольно сам становишься вором. Но почему шляпки?

Он смотрел на копну ее каштановых волос.

– Мама любила шляпки. Каждую десятую я отдавал ей, хотя знал, что она предпочла бы деньги.

– Это оправдывало сам факт кражи.

– Ничто не может оправдать кражу, – гневно произнес Морган.

– Насколько мне известно, одни крадут, чтобы выжить, потому что не могут устроиться на работу, другие начинают воровать по той же причине, но потом входят во вкус и не хотят возвращаться к честной жизни. Первых легче перевоспитать.

– Я отношусь к первым или ко вторым? – с замиранием сердца спросил Морган.

– Разумеется, к первым. Вторые воруют со спокойной совестью. А вам было стыдно рассказать матери о том, что вы приносите ей ворованные деньги.

– А вы не думаете, что я просто боялся наказания?

– Нет, судя по вашим рассказам, мать была к вам добра.

– Я говорил маме, что зарабатываю. Ощипываю цыплят для торговца домашней птицей, бегаю по поручению художника, жившего рядом, или еще что-нибудь. – Он фыркнул: – Как будто можно было найти такую работу. В те смутные времена даже коренные жители Женевы не имели работы. Что же говорить обо мне! Я считался сыном «английской шлюхи». А приюта для перевоспитания карманников там не было.

– Жаль. О детях надо заботиться. Они воруют не от хорошей жизни. Вас ловили с поличным?

– С поличным – нет. Поэтому мне всегда удавалось убедить судью в собственной невиновности. Правда, приходилось провести ночь в полицейском участке. Маме я говорил, что ночевал у друзей. Я часто уходил из дому, когда у нее оставался кто-нибудь из любовников, а она верила мне.

– Вы уверены? Многие матери чувствуют, когда дети говорят неправду, просто не подают виду.

– Думаю, ей просто хотелось верить. Иначе пришлось бы посмотреть правде в глаза, признаться самой себе, как она ошиблась, доверившись первому любовнику. Мне кажется, именно поэтому мать только перед смертью сказала мне, что я сын барона.

Клара вопросительно взглянула на него:

– Почему вы называете его бароном?

– А как еще я могу его называть? Отец? – с горечью произнес Морган. – Он не был мне отцом ни в каком смысле. Даже после того, как меня взял к себе дядя, барон совершенно не интересовался мной.

– Ваш дядя, видимо, хороший человек. Почему же, когда в Женеве дела пошли плохо, ваша мама не вернулась в Англию? Брат наверняка не оставил бы ее в беде.

– Я часто об этом думал. В годы террора и позже, когда к власти пришел Наполеон, покинуть Женеву было сложно. Возвратиться после того, как она была объявлена умершей, означало бы навлечь позор на семью.

– От чего мать умерла?

– От чахотки, – солгал Морган. То же самое он сказал Себастьяну, Рейвнзвуду, всем, кто спрашивал его о матери. Только он сам и дядя знали правду.

Клара бросила на него недоверчивый взгляд. Или это ему показалось? Наверняка. Откуда она могла знать правду?

– Остальное вам более или менее известно. После того как я покинул Женеву, меня отправили в Ирландию, в школу, а когда повзрослел, отправили на флот. Капитан, к которому я попал в обучение, сделал из меня настоящего моряка.

– Надеюсь, не варварскими методами?

– Слава Богу, нет. Он был на редкость добрым. Я мечтал принять участие в сражении и сражался как дьявол.

– А потом сами стали капитаном.

– Да.

– И шпионом в Спитлфилдзе. – Она помолчала. – Но, судя по вашим словам, это задание вам не по вкусу.

– Совершенно верно.

– Тогда почему вы не отказались?

– Рейвнзвуд обещал дать мне под начало первоклассный корабль. Такого шанса я не мог упустить. – Он не упомянул, что Рейвнзвуд предлагал ему должность в министерстве внутренних дел.

– Вы очень хотите вернуться на корабль? – Ее голос дрогнул.

Что он может ответить ей после того, что между ними произошло? Ведь он погубил ее, лишив девственности. А она имеет право на будущее.

– Да, я мечтаю стать капитаном. Кстати, на флоте были недовольны мной из-за того, что я... э-э... якшался с пиратами, и хотя с меня сняли вину...

– Я узнала об этом от лорда Рейвнзвуда, да и лорд Уинтроп кое-что рассказал.

– Не верьте ни единому его слову, – в сердцах произнес Морган. – Я не имел никакого отношения к тому, что его ограбили. Я был матросом на пиратском корабле, зарабатывал себе право возвратиться в Англию. Не получил ни шиллинга из пиратских денег, но Уинтроп все изобразил так, будто я организовал на него нападение.

Клара рассмеялась и ласково провела рукой по его бедру.

– Лорд Уинтроп не очень приятный человек.

– Я сразу это понял, – сказал Морган и, помолчав, добавил: – Кажется, он в вас влюблен.

– Ревнуете?

– К такому болвану? Только этого не хватало.

– А следовало бы. Тетя прочит его мне в мужья. Она очарована им.

– А вы?

– Выйди я за него, через неделю умерла бы со скуки или размозжила ему голову кочергой. Лорд Зануда – последний мужчина на земле, за которого я хотела бы выйти замуж. – Пока они вели разговор, Клара, без всякой задней мысли, все время прикасалась к нему. То погладит по груди, то по бедру, то заденет ногой. – У него нет ни одного качества, которые я ценю в мужчине.