Ее сводные монстры - Дана Блэк

двое уехали.

А Ник остался и даже не проверил, что я делаю.

Губы дрожат.

Ускоряю шаг и удобнее перехватываю на плече ремень сумки.

Да пожалуйста.

Это не он решил, это я решила, что ухожу.

Иду вдоль пляжа и с тоской смотрю на океан - вода такая спокойная, так манит, чтобы мы вчетвером снова устроили там шторм.

Сильнейший в истории.

Отворачиваюсь и упрямо смотрю вперед, не сбиваюсь с курса, иду.

Очень долго иду.

Пока, наконец, не выхожу к огням, в цивилизацию. Как я и думала - ночью жизнь продолжается, днем эта улочка выглядела совсем иначе, тихо и мирно, туристы с фотоаппаратами, кафешки, ресторанчики.

Зато теперь из бара гремит музыка и вывеска призывно мигает.

На секунду останавливаюсь и кусаю губу. Смотрю на двери.

Деньги у меня есть, я могу просто войти сюда, окунуться в веселье, потанцевать и сбросить напряжение, попытаться не думать о том, что случилось.

Как меня использовали и бросили. Все трое. Задурили голову, методично и долго склоняли к разврату, а когда я сдалась - моим поражением насладились.

Пусть катятся на все три стороны, пусть.

Делаю шаг к дверям бара, навстречу музыке.

Позади бибикает машина и меня окрикивают томным голосом.

- Девушка, далеко собрались?

Оборачиваюсь.

За рулем Николас, притормозил у тротуара. Локоть лежит на опущенном стекле, муж барабанит пальцами по двери машины.

- Вижу, вы неналегке. С вещами. Тяжелая сумка, наверное. Подбросить?

У него такая улыбка - что я не поездку представляю, а его член. Как он берет меня за бедра и подбрасывает. На себе.

- Кого-нибудь другого, - сдержанно отвечаю, но все таки делаю маленький шажочек навстречу. - Меня уже все, кто хотел - подбросили.

- Лапушка, да ты обиделась, - замечает очевидное он и убирает руку, распахивает дверь. Спускает на асфальт длинные ноги. А я стою, как вкопанная и жду. Он хлопает дверцей, идет и на ходу чуть отводит плечи назад, разминает, он бы тут еще потянулся, как лев. Бессовестный.

- Я уезжаю домой, - говорю, когда муж равняется со мной. - Если вызовешь такси - сделаешь доброе дело.

- Я с прошлой ночи начиная, эти добрые дела творю, - он снимает с моего плеча сумку, тянет на себя. - А взамен ничего не получил.

- Взамен на добро ничего и не требуют.

- А я не бескорыстно.

Стоим, и мимо плывут прохожие, нас огибают, Николас держит мою сумку, и тоже замер, мы статуи влюбленным. Которые не сохранили любовь.

- Мне очень сложно, Алиса, - говорит он и отступает на шаг, к машине. - Твоим желаниям потакать.

- Это не только мои желаниия, - чувствую, что он меня винит во всем, что было и это несправедливо. - Может, я тоже надеялась, когда выходила замуж. Что ты от своей семьи оградить сможешь. А ты и не пытался.

- Я с сентября с ними не общался, - напоминает он. Отступает еще. Я невольно за ним следую, приближаюсь. - Давай не будем обвинять друг друга, - говорит. - Прошлое обратно не повернуть.

- А сейчас ты что чувствуешь? - останавливаюсь рядом с машиной.

- Досаду, - он отвечает просто, легко забрасывает мою сумку в салон. - На себя. Если что-то решил - сомневаться поздно. И не надо. До конца идти надо - это будет правильно.

До конца - и мне снова мерещится сексуальный подтекст.

Потому что опять. Этот его взгляд - голый разврат.

- Поехали домой. На виллу, - Николас перехватывает мое запястье, привлекает к себе. - Там ужин стынет, ты же не поела.

- А дальше что будет? - оказываюсь вплотную к нему, к теплой вздымающейся груди.

- Алиса, лапушка, ничего не будет. Ничего плохого. Впереди одиннадцать дней нашего отпуска. Будем наслаждаться жизнью. Не сбегай только больше.

Он подталкивает меня в машину.

Сажусь в салон и понимаю, как мне мало нужно - его ласковый голос, его руки - и я больше не спорю.

Пока что.

Но если его старшие братья вздумают сунуться к нам на виллу, то дальше… дальше - я все буду решать сама. Когда можно.

И кому.

Глава 72

Николас

- Куда поедем сегодня? - она забирается с ногами на стул.

Ставлю завтрак, помню, что вчера ей понравились эти тостики - умяла сразу четыре. Такая голодная была после ночи на пляже.

Так жадно ела.

Звереныш.

- Куда хочешь? - с кофе сажусь напротив.

Алиса берет тост.

Ночью я забрал ее у бара и мы вернулись на виллу. Поужинали, легли спать - спокойно, словно давно женаты, давно живем тут, и не было ничего в нашей жизни безумного, просто традиционная семья.

Всё.

- А ты почему не ешь? - она кусает тост. Смотрит на мой кофе.

- Я уже. Ты долго спала.

- А.

Вру. Без нее не стал бы, дождался.

Аппетита нет. Говорят, он у влюбленных пропадает. Немножко не тот случай. Но в постели я так же ворочаюсь, и думаю, думаю, думаю.

Обо всем.

О ней.

Может, мы все испортили. А, может, наоборот, я так знаю точно - моя малышка невинной была, чистой, у моей девочки планы были на жизнь какие-то, мечты, но ей не повезло.

С матерью, которая укатила заграницу с любовником и бросила своего ребенка, с отцом - который на нее левые сделки оформлял и не обращал внимания на дочь.

А потом с нами.

Куда ей, одной, маленькой, против нас троих, взрослых мужиков.

- Что ты молчишь? - она откладывает надкусанный тост. Вытирает салфеткой пальцы.

И в этот момент хлопает входная дверь.

Алиса вскидывает брови.

- Помощница по хозяйству, - отпиваю кофе.

- Вернулась?

Жму плечом.

Да, я ее вызвал. Мне она не мешает. Хорошая милая женщина, претензий к ней никаких.

Алиса сидит и думает. Смотрит на стакан с соком. Вслух не спрашивает, но мне и так ясно. Раз пришла помощница, значит - не придут гости. Такие мысли в ее светловолосой голове.

Но у нас, в конце концов, не гостиница. У нас с женой медовый месяц.

Помощница заглядывает в кухню. Видит накрытый к завтраку стол и молча кивает, скрывается в коридоре.

- Хм, - Алиса прочищает горло. Спускает на пол одну длинную ногу, за ней медленно вторую. В коротких шортах и маечке - после сна не переоделась, спутанные волосы завязаны в шишку