Высшая мера - Виктор Пронин

Ресторан продолжал гудеть, по стенам носились в какой-то сатанинской пляске разноцветные блики, на возвышении начинался стриптиз.

Публика оцепенела от внешних эффектов и внутренних позывов, постепенно привыкая к высшим достижениям западной цивилизации.

Кандауров подошел к бару, поставил локоть на стойку, подперев голову, и некоторое время смотрел на бармена почти без всякого выражения. Точно таким же взглядом он мог рассматривать упавший с дерева лист, пустую рюмку, хлебную корку - сожаление, разочарование, бесконечная печаль.

- Ты хоть сам-то понимаешь, какое ты дерьмо? - спросил он наконец.

- Костя… - произнес бармен и дальше продолжать не стал, прижав обе руки к груди.

- Ты получил от них деньги? Получил. Убедился, что это те самые деньги, которые мы ждем третий вечер? Убедился. Какого хрена ты принялся прямо у них на глазах рассматривать их, мусолить и что-то там нащупывать? Ты кретин, да? Давай сюда эти сотни!

- Костя… - Бармен осторожно положил на стойку несколько новеньких купюр.

- Зачем ты бросился к телефону, когда они не успели отойти на два шага?

- Боялся, что уйдут!

- Врешь! По их столу не видел, что им еще два часа сидеть? Не видел, что стриптизерки наши только-только начали всякие свои места показывать? Усомнился я в тебе, крепко усомнился. Дрогнуть перед такой шелупонью! Ты же дома, Жора! Мы же круче, Жора! Мы круче!

- Что же мне… уходить?

- Работай. - Уже удаляясь от бара, Кандауров сделал такой вялый, безразличный жест рукой, что стало ясно - можно и уходить. - Трусоват ты, Жора, - пробормотал Кандауров уже самому себе, направляясь в кабинет Трефилова. - И глуп. А это уже страшнее, Жора.

- Как это понимать, Костя? - Трефилов величаво повел обнаженной по локоть рукой в сторону неубранного стола, который занимал едва ли не все свободное пространство кабинета.

- Отморозки гудели, - пояснил Кандауров.

- Ушли?

- Жора в штаны наложил… Они что-то почувствовали и слиняли. Какие они там ни отморозки, а жилки трясутся. В шоке они сейчас, за себя не отвечают.

- Хоть заплатили?

- Знаешь, даже не спросил. - Кандауров подошел к столу и внимательно осмотрел все, что на нем осталось. И увидел - из-под тарелки торчат несколько сотенных купюр. Осторожно сдвинув тарелку в сторону, всмотрелся в деньги.

- Из той же пачки? - спросил Трефилов.

- Из соседней.

- Значит, у них не одна такая пачка?

- Выходит, так, - согласился Кандауров.

- Если бы они ограбили банк, то не стали бы так легко швыряться деньгами. Не совсем же они тупые. Эти деньги им кто-то вручил. Они уверены, что это чистые деньги.

- Тем хуже для них. - Кандауров подошел к столу, придвинул к себе телефон и набрал номер Юферева. Трубку долго не поднимали, видимо, следователь не ждал звонка в столь поздний час и раздумывал - стоит ли ему отвлекаться от своих вечерних развлечений. Но решил все-таки поднять трубку.

- Да, - сказал он отрывисто.

- Капитан Юферев? - спросил Кандауров со всей почтительностью, на которую только был способен.

- Да.

- Костя звонит, дружок твой закадычный… Узнаешь?

- Да, - третий раз повторил Юферев, давая понять, что он не один и трепаться подробно о чем бы то ни было не может.

- Понял. Значит, так… Передо мной стоит небольшой такой ресторанный столик…

- Сейчас не могу!

- А я и не зову, - с легкой обидой ответил Кандауров. - Я по делу, капитан, по делу. Поэтому ты там у себя не дергайся, слушай внимательно. Повторяю для бестолковых… Передо мной стоит ресторанный столик, за которым десять минут назад кутили наши с тобой отморозки. К моему стыду, они ушли. Но отпечатки, капитан… На их столе столько следов. Копать тебе - не перекопать. И деньги, кстати, лежат, расплатились все-таки.

- Сотенные? - задал первый и единственный вопрос Юферев.

- Те самые, капитан, те самые.

- И где это все происходит?

- «Пуп Земли».

- Еду. - Из трубки послышались частые короткие гудки.

- Будет через пятнадцать минут, - сказал Кандауров, укладывая трубку на место.

- Мне остаться? - спросил Трефилов - встреча со следователем даже в качестве постороннего его не радовала, видимо, были причины.

- Конечно, ты же здесь, в этом кабинете, - уточнил Кандауров, - полный хозяин.

- Если настаиваешь…

- Не настаиваю.

- Тогда пойду на девочек посмотрю. В случае чего - я в зале.

Кандауров ошибся - следователь приехал через десять минут. И не один - с ним были эксперт и фотограф. Работа явно оживилась, в глазах Юферева появился огонек надежды. Два или три официанта, бармен, швейцар хорошо запомнили гостей, и с утра можно было заняться составлением фотороботов, тем более что никто из кандауровских подчиненных не отказался помочь правосудию.

Пока эксперт искал отпечатки на бутылках, тарелках, фотограф снимал натюрморты с разных точек и под разными углами, пока Юферев выспрашивал у бармена малейшие подробности, сам Кандауров молча сидел за директорским столом и скучающе наблюдал за происходящим. Не видел он во всем этом никакого смысла, и юферевская деятельность казалась ему всего лишь поводом уйти от начальственного разноса. Дескать, не стоим на месте, дескать, работаем, ищем.

- Все снял? - спросил он у фотографа.

- Да, вроде…

- А вон та вилка, по-моему, осталась неохваченной! - указал Кандауров на стол все так же скучающе.

- Да нет, охвачена.

- Ну, раз охвачена - иди в зал. Там мои ребята и рюмку поднесут, и закусить дадут, и найдешь чего поснимать! Там мои девочки такое показывают!

Не знал еще, не ведал фотограф, что на следующее утро, при ясном свете, с разных точек и под разными углами будет снимать расстрелянный из трех автоматов серый «мерседес» Кандаурова, что его начальник Юферев, едва открыв дверь изрешеченного «мерседеса», тут же отшатнется, потому что ему под ноги свалится окровавленный Кандауров.

Да, это случилось на следующее утро, когда к залитым солнцем и только что вымытым гранитным ступенькам «Пупа Земли» неслышно подъехал серый, в мелкую, неуловимую глазом искру «мерседес» воровского авторитета. Едва он остановился, из какого-то «жигуленка» возникли три человека, за секунду до того натянувшие маски, и, не говоря ни слова, не теряя ни секунды, открыли огонь по стеклам автомобиля. В машине были трое - сам Кандауров, худой, легкий и порывистый, директор его ресторана Трефилов, замедленный, толстый, румяный, и водитель, человек, который шел с Кандауровым по жизни так долго и ни разу не подвел его, и даже умирая, успел все-таки включить первую скорость, успел нажать на газ, автомобиль даже дернулся вперед, но мотор тут же заглох, и ничего уже сделать водитель не мог, потому что его настигла смерть.