Ход мамонтом - Владислав Выставной

– Ну? – сказал детина.

– Что – «ну»? – осмелел Санек. – Мы договаривались: за информацию триста миллиардов долларов мелкими купюрами – по сто или пятьдесят миллионов…

– Не круто ли берешь? – осклабился детина. – Большие деньги…

– Да ладно, большие, – усмехнулся Санек. – При такой инфляции хорошо, если успею потасканную «тачку» купить да в кабаке пару раз посидеть…

– Ладно-ладно, говори, где Центр? – сказал другой громила – весь какой-то прыщавый, в плотной кожанке, несмотря на жару.

– Я должен увидеть деньги, – сказал Санек.

– Питер, покажи бабки, – сказал детина третьему, который в своих темных очках и усах напоминал певца Фрэдди Мэркьюри в лучшие годы.

Питер поставил на стол саквояж и отрыл его. Там действительно оказались перетянутые резинками пачки стомиллионных купюр.

Санек понимал, что все это лишь игра, что деньги ему покажут, но никогда, конечно не отдадут. И скорее всего, пришьют на месте, едва он покинет притон. Поэтому его задачей было всего лишь нажать на миниатюрную кнопку трансивера, микросхемами которого была прошита его куртка. Его соседи одновременно помечались микродозами специального изотопа, вылетавшими из крохотных ампул на рукавах все той же куртки (годы работы спецов над совершенствованием диверсионной техники). После выхода из этого заведения, опознанные по радиоследу негодяи должны быть ликвидированы оперативниками.

Изображая живой интерес, Санек наклонился вперед, будто рассматривая деньги, и как бы невзначай, взял себя за воротник. Чем активировал передатчик. Теперь оперативники были в курсе того, что цели помечены.

«Осторожно!» – вскрикнул Гид.

– Э… У него передатчик! – воскликнул вдруг Питер, выхватывая из кармана вибрирующий и мигающий экраном «наладонник».

– Что? – нахмурился детина.

Будто в замедленном сне Санек увидел, как потянулись руки корректоров за пистолетами. Он еще не осознал последствий всего происходящего, как уже был на ногах. Дернув изо всех сил кверху и перевернув не очень тяжелый стол, он не дал негодяям схватить оружие. Быстро выключив «глушилку», Санек истошно заорал:

– Провокаторы! Уйдут!!!

Одновременно с выключением «глушилки» у большинства сидящих болезненно вспыхнули на ладонях индикаторы.

– Стреляйте, уйдут!

Детина вскочил на ноги и, схватив пистолет, направил его в сторону Санька.

Раздались предостерегающие возгласы: многие здесь, видимо, знали детину. Но нервы у тех, кто сидел теперь за спасающимся бегством Саньком не выдержали: ведь на них были направлены три ствола, готовых разродиться потоками свинца. Санек едва успел растянуться на полу, как началась пальба.

Детину прошили несколько пуль, и тот грузно повалился вперед. Его приятели с перепугу стали палить в стрелявших.

И понеслось.

Санек юрко дополз до ближайшего расстрелянного столика и вытащил из-под свежего трупа пола пару пистолетов.

Настал его час.

С диким криком «мочи провокаторов!» он открыл огонь с двух рук, после чего перепрыгнул через барную стойку, прямо на ошалевшего от всего происходящего бармена, судорожно сжимавшего «узи». Отобрав «узи», он продолжил расстрел вооруженных посетителей, своим чистым и незамутненным сомнениями рассудком полагая, что с оружием здесь сидеть могут только безусловные враги человечества. Гиду оставалось лишь предостерегающе вскрикивать.

Большинство посетителей, особенно барышни, в панике помчались к выходу. Этим замешательством не мог не воспользоваться Санек, чтобы, подобрать еще один пистолет и перезарядить «узи» новым магазином, который услужливо принес ему из подсобки бармен.

Корректоры, которые вначале не могли понять, на кого же в действительности реагирует индикатор, теперь пришли в себя и поливали стойку огнем. Бутылки за спиной разрывало на части, все было в дыму и битом стекле и напоминало старый добрый вестерн.

Однако на барную стойку патроны тратились напрасно. Потому что Санек, деликатно отодвинув испуганную, но восхищенную стриптизершу, спокойно вышел из-за кулисы на сцену и одной очередью положил оставшихся.

После чего пижонски крутнулся на стриптизном столбе.

Когда в бар ворвались оперативники, в решимости выручить из беды товарища, они увидели, как посреди страшной картины смерти и разрушения, на высоком стуле перед стойкой Санек медленно допил приготовленный бледным барменом коктейль и вежливо сказал:

– Счет, пожалуйста.

-5-

Жека лежал на диване и смотрел в потолок. На душе было так тоскливо, что хотелось выть волком.

Лена уже неделю не давала о себе знать. Если бы Жека знал заранее, что ее собираются отправить на оперативное задание, он сделал бы все, чтобы не допустить этого. При всей дикости, что творилась наверху, выпускать туда девушку такой яркой наружности было все равно, что играть в «русскую рулетку». Правда, когда разъяренный Жека ворвался в штаб и взял за жабры очкарика, курировавшего миссию, тот испуганно пояснил, что Ленкину внешность порядком подпортили, да так, что стала она страшнее ядерной войны. Довод звучал неубедительно: в мире уже давно происходили вещи, куда страшнее, чем жалкая ядерная война. Но, тем не менее…

Лена должна была объявится в точке рандеву в понедельник. Однако ее не было. В последующие часы встречи она также не появилась.

Жеку успокаивали, говоря, что такой вариант был предусмотрен. Ничего страшного – просто Лену вытащат альтернативным способом. Жека не верил. Гид тоже не мог его успокоить.

Видя, что в штабе вопрос решить невозможно, Жека решил отправиться к Тиму. Тот имел куда большее влияние в штабе, чем Жека.

Жека набрал номер Тима. Его трансивер оказался выключенным.

Чтобы успокоиться, Жека пошел в «Погребок».

Кто придумал это название, совершенно дикое для заведения и без того находящегося на глубине километра под землей, было неизвестно. Но оперативники любили здесь собираться. В отличие от мирных граждан Стоунхенджа, которые предпочитали всякого рода «Лазурные берега» и «Солнышки». Еще бы – неба, в отличие оперативников, они не видели. А потому и жили, в общем-то, спокойнее, не наблюдая жутких картин развала цивилизации на поверхности.

«Погребок» был частным заведением. Вообще, то, что здесь, под землей, царит своя маленькая рыночная экономика, поначалу удивляло Жеку. Однако Мишаня впоследствии объяснил ему, что это оказался один из самых эффективных способов снять стресс замкнутого пространства для подземного обывателя. Увлеченные погоней за более высоким заработком или прибылью, люди меньше страдали от серости подземной жизни. По секрету Мишаня поведал, что рыночная экономика подземелья – всего лишь эмулятор оной, позволяющий в той или иной степени регулировать внутреннее перераспределение ресурсов, что-то сродни игры в «монополию». Эта финансовая система была изолирована от внешней, где чудовищная инфляция уже разрушила экономику большинства государств. Так или иначе, получить еду, одежду, предметы роскоши можно было только по электронной карточке, по которой велись условные счета жителей и с помощью которой проводились взаиморасчеты. Жека, как оперативник, получал на свой счет неплохое по здешним меркам количество единиц, прозванных в народе «чатлами».