Падение Элизабет Франкенштейн - Кирстен Уайт

Я знала, что мне следует испытывать угрызения совести за то, что я жду дня своей свадьбы не как благословенного момента, который навсегда свяжет меня с семьей, воспитавшей меня под своей крышей, а как дня кровавой расплаты, когда я заставлю отвергнутое Богом чудовище заплатить за то, что оно отняло у нас.

Я не испытывала никаких угрызений.

Возможно, в другой жизни, при других обстоятельствах, мысль о нашей с Виктором предстоящей свадьбе принесла бы мне облегчение, ведь в этот день мое место в мире наконец будет законно определено и защищено именем Франкенштейнов. Мне больше не нужно будет бояться, что я останусь одна и лишусь всего, что мне было дано.

Да, всего несколько месяцев назад такие неожиданно теплые изъявления чувств от судьи Франкенштейна стали бы поводом для торжества и радости. Возможно, если бы за все годы, проведенные под одной крышей со мной, он хоть раз произнес подобные слова, я бы не поехала за Виктором и не привела за собой чудовище.

Но я подозревала, что именно чудовище с его разрушительной злобой и стало причиной изменений в судье Франкенштейне. Стал бы он цепляться за сироту без роду и племени, если бы не потерял так много? А когда он лишился тех, кого любил больше всего, я наконец стала дорога его разбитому сердцу.

Пусть так. Я не сомневалась, что Виктор хочет на мне жениться. Я всегда была единственной, кто что-то для него значил. Если он и собирался взять кого-то в жены, это могла быть только я. Но я действительно боялась, что судье Франкенштейну не понравится, что я претендую на Виктора. Получив официальное благословение от него и узнав, что они с Виктором, как и я, желают скорейшего нашего воссоединения, я испытала огромную благодарность.

Я никогда не была одной из тех девушек, что в подробностях воображают свою свадьбу и размышляют о том, что значит замужество для женщины помимо законных уз. Я попыталась сделать это сейчас. Представить что-то простое. Красивое. Но в моем воображении рядом со мной стояла Жюстина, а рядом с Виктором – Анри.

Этот идеал был для меня потерян. Поэтому я просто пойду вперед, не думая о самой свадьбе. Гораздо больше меня интересовала брачная ночь.

Поскольку из женщин, которые могли бы мне помочь, в доме была одна лишь служанка, с которой я почти не общалась, я решила устроить самую скромную, самую практичную свадьбу за всю историю семьи Франкенштейн. Священник должен был обвенчать нас в часовне на окраине Женевы, у озера. Приглашать я никого не стала.

Единственным моим капризом было разослать объявление о предстоящем союзе Виктора Франкенштейна и Элизабет Лавенца во все местные газеты, какие я только смогла найти.

Ловушка была расставлена. И я в ней была отравленной приманкой.

***

Когда все было распланировано, мне оставалось только ждать. Ожидание было мучительно. Я знала, что Виктор с отцом медленно, но верно движутся домой, ко мне. И знала, что чудовище делает то же самое. Я находилась в центре огромной паутины. Стану ли я пауком или мошкой, мне еще предстояло выяснить. Я знала только, что удерживающие меня нити были сплетены еще в моем детстве на берегах озера Комо.

Все мы были вовлечены в этот страшный смертельный танец, который должен был закончиться победой или смертью.

За несколько дней до предполагаемого возвращения Виктора и его отца я получила еще одно письмо. Но письмо было не от них.

Оно было от Мэри, торговки книгами из Ингольштадта, и адресовано было Элизабет и Жюстине. Еще один человек, обитающий в прекрасной иллюзии, в которой Жюстина жива. Я не могла заставить себя его распечатать. Не могла вчитываться в слова, подразумевающие, что Жюстина жива, а мир так же добр и справедлив, каким ему и положено быть.

А еще я не могла думать о Жюстине, не вспоминая при этом стежки, шею, заштопанную так, чтобы воздух снова мог перемещаться от мертвого рта к мертвым легким.

Несмотря на время и расстояние, отделявшие меня от того момента, когда я обнаружила тело Жюстины, я ни на дюйм не приблизилась к прощению Виктора. Я хотела его понять. Он продолжал держать меня в неведении относительно своего чудовища. Насколько же велики должны быть его раскаяние и ужас от того, что он выпустил в мир собственными руками!

Но, помогая ему уничтожить чудовище, я больше не смогу изображать невинность, а он больше не сможет отрицать правду. Как только демон умрет, Виктору больше нечего будет от меня скрывать, и мы сможем поговорить откровенно. Это была еще одна причина, почему любая мысль о задержке была нестерпима. После смерти чудовища умрут и секреты между мной и Виктором. У нас будем только мы, и правда, слишком ужасная, чтобы в нее поверили остальные, свяжет нас крепче, чем священная клятва.

Я мечтала о близившейся свободе.

Свободе от чудовища.

Свободе от секретов.

Свободе от страха не иметь ничего.

Когда они наконец прибыли, я встретила их на пристани. Виктор исхудал и осунулся, но его глаза горели по-прежнему ярко, когда он сошел на берег и официально предложил мне руку и сердце. Я с радостью приняла его предложение.

***

Церемония закончилась, едва успев начаться. Я была во всем белом, как любил Виктор. На нем был костюм, который в последний момент пришлось ушить, потому что он еще больше похудел. Когда нас объявили мужем и женой, он скользнул губами по моим губам. Я то и дело оборачивалась на дверь, ожидая, что чудовище возникнет на пороге и с ревом бросится к нам, чтобы разорвать на куски.

Дверь оставалась закрытой.

В лучах утреннего солнца мы с Виктором зашагали к лодке, на которой должны были вернуться домой. Хотя я сомневалась, что чудовище появится при свете дня, каждый мускул моего тела был напряжен в ожидании нападения.

Лишь когда мы оказались в безопасности посреди озера, я позволила себе расслабиться и осмотреться. Спроси меня кто, на что мы соглашались в часовне и улыбнулась ли я хоть раз, я бы не смогла ответить. Возможно, я испытывала вину, полагая, что Виктор заслуживает большего. Но мы оказались в этом печальном положении из-за его чудовища.

И все же я улыбнулась ему, пока он правил лодкой, направляя ее к дому, где судья Франкенштейн и какие-то незнакомые мне люди организовали прием в нашу честь. Виктор на улыбку не ответил, и моя тоже скоро угасла.

– Ты не выглядишь счастливым, Виктор.

Я подумывала назвать его мужем, но это отдавало чем-то нереальным, совсем как дом, в котором нет Жюстины и Уильяма. Все происходящее напоминало сон, из которого мне отчаянно хотелось вырваться. Я мечтала, чтобы Жюстина и Анри были с нами в лодке и радовались нашему счастью. Мечтала вернуться домой, где Уильям и Эрнест будут объедаться свадебным тортом. Мечтала наслаждаться ролью жены, ролью Элизабет Франкенштейн.

Вместо этого я медленно приближалась к дому, в котором не было никого из любимых мною людей, и ждала в гости демона.

Виктор отнял тяжелый, метущийся взгляд от горизонта.