Небесный механик - Петр Крамер

– Приятного аппетита, – поклонился Парсонс. – Не стану вас смущать. Схожу за теплой одеждой и буду ожидать возле каюты.

– Благодарю.

Ева с удовольствием съела салат и небольшой стейк, выпила почти весь сок, после чего с блаженством откинулась на подушку. Чудесное средство – аспирин в сочетании с едой! В голове окончательно прояснилось. Теперь можно было и прогуляться.

Парсонс встретил ее в коридоре, как и обещал. Помог надеть сюртук, который Ева оставила вчера в апартаментах Макалистера, подал шляпу и галантно предложил взять его под руку.

– Скажите, Парсонс, который час? – поинтересовалась она, когда поднялись на палубу.

Ветра почти не было, но вокруг стелились облака, сквозь которые едва просматривался океан.

– Давно за полдень.

– Долго же я спала… – смутилась Ева.

– Вы много выпили вчера. Это вполне нормально, учитывая стресс.

– А где мы сейчас находимся?

– Над Карибским бассейном. Ночью пересекли Северный тропик и сделали остановку на Кубе.

Не может быть! Сделали остановку, а она даже не проснулась! Ева подошла к ограждению. Другой конец океана – немыслимо! Еще два дня назад она ехала в поезде в Женеву, а сейчас…

– Парсонс, вы давно служите у сэра Роберта? – Она повернулась к ограждению спиной. – Простите за вопрос, но мне бы хотелось побольше узнать о вас и мистере Макалистере.

– Спрашивайте, для того я здесь. Мы встретились после войны между Севером и Югом. Служили в разных частях, но на одной стороне. Вы слышали об этой войне?

– Да, ужасное было время для Америки.

– Безусловно. Я многим обязан сэру Роберту. Когда мы встретились, я, можно сказать, был на самом дне. Сейчас трудно представить меня грязным, заросшим пьяницей в лохмотьях, ведущим счет не прожитым дням, а выпитым бутылкам виски…

Ева с сочувствием посмотрела на старика:

– Вы кого-то потеряли в той войне?

– Семью. В самом конце.

– Простите, что напомнила об этом…

Парсонс грустно улыбнулся:

– Это было давно, не переживайте. Пройдемся?

– Конечно. – Ева взяла его под руку, и оба неспешно двинулись вдоль ограждения. – Вчера я узнала, что вы были очень дружны с Люсией… Сэр Роберт рассказал. Вы относились к ней как к дочери?

– О да. – Парсонс нахмурился. – Не знал, что магистр обратил внимание на наши отношения.

– Вы скрывали от него свое отношение к Люсии? Но почему?

– Сэр Роберт… – Парсонс помедлил, но все же продолжил: – Несколько ревнив. К тому же он сильно изменился после того несчастного случая во время научного эксперимента. Винил во всем Люсию, а мне приходилось ее утешать…

– Она была виновата в том, что магистр получил травму? – удивилась Ева, не ожидавшая такого поворота.

– Нет. Сэр Роберт пострадал по собственной неосторожности.

– Но что плохого было в добрых отношениях между вами и Люсией? Он ведь любил ее, хотел сделать предложение… И как я поняла, Люсия некоторое время отвечала ему взаимностью. Разве можно ревновать к отеческим чувствам с вашей стороны? Не понимаю!

– Знаете, порой я задаюсь тем же вопросом. Но ответ на него найти не могу.

– Сэр Роберт бывал с вами жесток?

– Только однажды.

Ева взглянула на старика. Его глаза слегка сузились, морщинистая обветренная щека начала подергиваться.

– Он ударил вас? За что?

– Я высказал неверное мнение, – тихо проговорил Парсонс, – по одному вопросу.

– По какому вопросу?

Они остановились в носовой части палубы.

– Сэр Роберт перевел на счет Люсии крупную сумму. Все, что у него было. Это случилось незадолго до вашего исчезновения и смерти Люсии.

– Но… – растерялась Ева. – Они же были в ссоре…

– За вас требовали выкуп. – Парсонс пропустил ее слова мимо ушей. – А я был против выплаты.

– Кажется, я догадалась. Именно эти деньги завещала мне Люсия.

– Вы абсолютно правы.

– А кто меня похитил? Кто шантажировал мистера Макалистера?

– Увы, этого мне не сообщили. Я лишь услышал однажды, как сэр Роберт назвал похитителя Джеффом.

– Извините, но почему вы были против выплаты?

– Видите ли, обычно в таких случаях похищенных детей не возвращают… К тому же я боялся оказаться на улице, лишившись выходного пособия. Дела у сэра Роберта тогда шли из рук вон плохо. А когда Люсия умерла, он погрузился в глубокую депрессию.

– Но ведь выбрался?

– Да, конечно. До сих пор не могу простить себе ту слабость. Мне очень стыдно перед вами и Люсией.

– О, Парсонс! – Ева обняла старика и погладила по плечу. – Я жива, стою перед вами. И не надо так переживать из-за денег – в конце концов, вскоре я их получу и верну вашу долю!

– Боюсь, вы не понимаете. – Парсонс понизил голос и огляделся по сторонам. – Сэр Роберт потребует все обратно. Стоит вам выйти из банка, и люди Гильермо отберут у вас деньги.

Ева отстранилась.

– О какой сумме идет речь? – прищурилась она.

– Полтора миллиона золотом, – шепнул Парсонс.

Невольно сглотнув, Ева попыталась представить, как она вынесет столько денег из банка. Это ж какой тяжести груз? Но камердинер пояснил:

– Деньги находятся в ценных сертификатах банка. Сертификаты обеспечены гарантиями правительства США и казначейством. Их легко обналичить на территории Америки. Когда мы прибудем в Панаму, я тайно выведу вас из резиденции Макалистера, и мы отправимся в банк, где вы получите всё до последней бумажки и сразу уедете.

– Парсонс… – От Евы не укрылось, как изменилось его настроение и как он назвал хозяина – не «сэр Роберт», не «магистр», а просто «Макалистер». – Вы сильно рискуете. Зачем вам это?

– Пусть это будет моей платой за ту минутную слабость. Болячки вскоре доконают меня, хочу предстать перед Господом с чистой совестью.

– Но у меня нет паспорта. Как подтвердить родство с Люсией в банке?

– Об этом я позабочусь.

Такой поворот беседы и предложение камердинера совершенно выбили Еву из колеи. Но если Парсонс действительно о ней заботится – а судя по всему, это именно так, – если он готов пойти ради нее даже против Макалистера… Ева решила предложить ему уехать вместе, но на палубе появился наемник и окликнул камердинера. Парсонс легко перешел на испанский, коротко ответил. Наемник кивнул и скрылся на лестнице.

– Сейчас я провожу вас в каюту, – быстро заговорил камердинер. – Мы уже подлетаем к Панамскому перешейку. Дирижабль поднимется на большую высоту, чтобы случайно не заметили с земли.