Бразилия. Десять дней в Рио - Жанна Голубицкая

Небольшое уютное кафе с живой музыкой я нахожу быстро — я уже ориентируюсь на Копакабане, как дома. Буквально через минуту после меня появляются двое миленьких старичков: он и она. Она — в кокетливой шляпке, сухонькая, с очень живыми карими глазами. А он — невысокий юркий дедок, постоянно пытающийся угодить своей даме. Обоим — явно за 60, и видно, что эти двое до сих пор без ума друг от друга.

— Ты красивая! — с ходу заявляет мне обходительный старикан. Он говорит по-русски, правда с сильным акцентом. — Я Агостиньо, а это моя любимая жена Аделаида.

Симпатичная пожилая сеньора от души по-русски троекратно целует меня:

— Приветствую тебя, детка, на бразильской земле! Как вам у нас? Я здесь настолько давно, что уже считаю все здесь своим! — У Аделаиды очень приятная, добрая улыбка. Не знаю почему, но у русских пожилых женщин редко бывает столько безмятежности в выражении лица.

Мы занимаем уединенный столик прямо на улице, среди кадок с раскидистыми тропическими растениями. Они полностью скрывают нас от глаз прохожих, хотя столик стоит практически на тротуаре. Из помещения кафе доносятся обещанные Аделаидой мелодии в стиле босанова.

Вечер получается очень приятным — тихим, почти семейным. Парочка (они носят смешную фамилию Педернейрас) на два голоса рассказывает свою историю:

— В семидесятом году, когда я приехала в Рио, мне было двадцать пять лет, — рассказывает Аделаида.

— Двадцать четыре! — поправляет ее муж. — Твое двадцатипятилетие мы праздновали здесь, в ресторане «Mama Angela» в Барре — как сейчас помню!

— Хорошо-хорошо, дорогой, ты только не волнуйся! — гладит его по почти лысой голове супруга. — Да, Агостиньо прав: двадцать пять мне исполнилось уже тут. А в шестьдесят пятом году, когда меня соблазнил этот… — Аделаида со смехом указывает на Агостиньо.

— Это ты меня соблазнила! — встревает бойкий старичок. — Я хотел вернуться домой и жениться на порядочной кариоке!

— Так что ж не женился? — всплескивает руками его жена.

— Ну, раз в меня так влюбилась русская девушка, я, как порядочный человек, должен был жениться на ней…

Аделаида машет на него рукой:

— Молчи уж, старый мачо! С кариоками «порядочными» ты свое уже здесь отгулял, на моей памяти!

Старичок виновато опускает голову. Видно, было дело…

— А сам-то как ревнив! — продолжает Аделаида. — Страшно! Бразильские мужчины всем хороши, да ревнивы просто жутко! Сами гуляют как хотят, но если их жена на кого-то глянет… Все, изведет! Поедом съест — так ведь по-русски говорят? Кстати, Лида, которая дала тебе мой телефон, именно из-за этого и развелась со своим бразильским мужем. И пришлось бедняжке уехать домой, хотя она очень, очень любила Рио! Но она часто тут бывает, раз в год точно.

— В прошлом году она жила у нас две недели, — снова влезает неугомонный Агостиньо.

— Точно! — соглашается Аделаида. — Но она хорошая женщина, мы ее любим. Она нас не стесняет.

— Да-да! Не стесняет! — с готовностью кивает Агостиньо. — И ты приезжай, ты красивая! — старичок взирает на меня довольно шаловливо.

— Ох, как был шалун сорок лет назад, так и не исправился! — шутливо вздыхает Аделаида. — У бразильских мужиков кровь гуляет до самой старости. Ну так вот… В шестьдесят пятом году мне было всего двадцать. Я была любимой и единственной дочкой в артистической еврейской семье. Жила в центре Москвы, училась во ВГИКе и мечтала сниматься в кино. Мне даже в студенческие годы удалось получить эпизодические роли в нескольких фильмах, помогла родня, задействованная в театре и кино…

— Она была необыкновенно красива! — снова влезает Агостиньо. — Профессионалы кино называли ее чуткой характерной актрисой и пророчили большое будущее.

— Почему это была? — шутливо хмурится Аделаида. — Я и сейчас ничего. А мое большое кинобудущее разрушил ты!

— Не я, а любовь! — снова поправляет ее муж.

«Какие все же милые, забавные старички! — думаю я. — Чувствуется, что у них не только была неземная страсть, она сохранилась до сих пор! Это и есть то самое, к чему в жизни стоит стремиться!»

— Я была очень правильной, домашней девочкой, — продолжает Аделаида, — планировала посвятить себя карьере и жертвовала личной жизнью ради учебы. Я ни с кем не встречалась, хотя поклонников у меня было хоть отбавляй!

— Это точно! — подтверждает Агостиньо. — А я учился в том же вузе, но на два курса старше и Аду давно приметил. Она очень мне нравилась. Но, в отличие от других наших сокурсниц, Адочка не только не ходила на студенческие вечеринки, она даже не кокетничала ни с кем! У меня был ее телефон, но я боялся позвонить. Мне казалось, она сразу пошлет меня к черту!

— А я тоже давно приметила этого знойного латинского красавца! — признается Аделаида. — Но я же была разумная девушка, понимала: раз этот юноша попал в наш институт по целевому набору из стран третьего мира, то рано или поздно он должен будет туда вернуться… А зачем мне разбитое сердце?

— Это тогда для СССР Бразилия была страной третьего мира, — обижается Агостиньо за свою державу. — А теперь мы вас догнали и перегнали!

Аделаида игнорирует это неполиткорректный выпад и спокойно продолжает:

— Я понимала, что у меня, столичной девушки из хорошей еврейской семьи с традициями, никаких отношений со студентом из какой-то банановой страны быть не может. Вот я и старалась на Агостиньо лишний раз не заглядываться. Но уж очень он был милый, симпатичный и обаятельный! И ко мне явно неровно дышал. И когда однажды он все же позвонил, у меня будто что-то перещелкнуло в голове…

— Она согласилась встретиться со мной вечером, представляешь! — подхватывает Агостиньо с таким энтузиазмом, будто это было не 45 лет назад, а вчера.

— Той ночью мы оба нарушили заповеди, — признается Аделаида. — Я обещала маме не спать с мужчинами до свадьбы, а у Агостиньо в Рио была невеста. Но утром мы оба поняли: это любовь.

По словам Аделаиды и Агостиньо, через полгода непрерывных и страстных свиданий им удалось почти невозможное при советской власти — они выбили разрешение на брак. Семья невесты и родня жениха за океаном пребывали в одинаковом шоке. Через год, весной, Ада впервые вылетела в Рио — вслед за Агостиньо, который после получения диплома отправился по распределению.

— По тем временам это был невероятный вояж! — вспоминает Аделаида. — Я летела через Париж. Представляете, что такое Париж для советской девушки образца шестьдесят шестого года! А я там ночевала, это Агостиньо устроил!

— Слава богу, моя семья была достаточно обеспеченной и либеральной, — признает Агостиньо, — и быстро смирилась с тем, что я женился на иностранке.

— А мои, напротив, долго не могли оправиться от потрясения. Мое замужество они еще кое-как пережили, но, когда я первый раз засобиралась в Бразилию, я думала, что и папа и мама слягут с сердечными приступами. Но я была непреклонна, говорила: «Я его люблю, и он любит меня!» Постепенно родители смирились, тем более первые три года я уезжала всего на несколько месяцев, ведь мне нужно было закончить в Москве институт. Но Агостиньо с нетерпением ждал меня в Рио, у него тогда уже была хорошая работа.