Строптивая герцогиня - Мэдлин Хантер

— Почему? — удивился Эйдриан, ощущая легкое дуновение, коснувшееся и его.

В парламенте был объявлен перерыв, и он приехал в Динкастер-Хаус в поисках Колина. Найдя его в гостиной Дороти, присоединился к находящимся там. Августовский день сегодня отличался несусветной жарой, и, вняв уговорам Дот, Эйдриан снял рубашку, как и Колин.

— Из-за Софии. Ты наверняка видел воззвание в сегодняшней газете, призывающее лордов «начать битву и победить дракона», а проще — толпу черни. Оно, безусловно, адресовано герцогине, которая должна заверить общество, что определенное место в палате лордов скоро перестанет пустовать, в случае если палата общин примет реформу билля.

— Но при чем тут маркиз? — недоумевал Колин. — Разве ты не знаешь, что он…

— Именно. Он не выполнил обязательств перед своей семьей и не обеспечил ее наследником. Если он женится, то скорее всего закроет глаза на то, что у его жены есть любовник.

Любопытное предположение присутствовавшие встретили полным молчанием.

— Это единственное решение, уверяю вас. Не идеальное, возможно, но приемлемое.

— Я думаю, что мы должны предоставить герцогине право самой решать ее личную жизнь, — возразил Колин.

Эйдриан согласился, тем более что София оказалась знатоком в подобных вопросах. За прошедшие два месяца он успел убедиться в ее компетентности. Она тщательно продумала все до мелочей.

София переехала в арендованный дом, пока Эвердон-Хаус отстраивался после пожара. Она выбрала место в нескольких кварталах от его апартаментов и пришла к заключению, что будет достаточно Чарлза, Дженни и нескольких слуг, которым, со слов Чарлза, можно доверять. Кроме них, только Дот и Колин знали, что Эйдриан проводит здесь чуть ли не каждую ночь. Пройдя по аллее и перебравшись через стену сада, он попадал прямо в объятия Софии.

Часто он приходил к ней за полночь. Ночные дебаты в парламенте задерживали его. Традиционные альянсы начали распадаться. Толпы демонстрантов ежедневно напоминали ему и его коллегам, что судьба нации в их руках. Один неверный шаг мог ввергнуть страну в кровопролитие.

Он знал, что София внимательно изучает все выступления, напечатанные в газетах, и мог, таким образом, выслушать другую сторону.

Ему нравилось беседовать с ней о политике, но не хотелось, чтобы она думала, будто он соблазнил ее для достижения собственных целей. Он любил ее и старался доказать свое чувство. Ее же недоверчивость стала одним из болезненных моментов, который мешал их отношениям. Другим осложнением сделалось все увеличивающееся давление влиятельных особ, требовавших от нее немедленного замужества. Оно уже имело публичный характер. Но самую большую тревогу вызывала вполне реальная возможность, что их отношения закончатся беременностью, которая поставит под сомнение будущее Софии. Тогда единственный путь предотвратить ужасный скандал — тотчас же выйти замуж за человека, готового принять ее положение. Но Эйдриан не желал торопить день их расставания.

— Если дойдет до кандидата в мужья, Нортфорд — хороший выбор, — произнес он, думая вслух.

— И ты готов превратиться в друга семьи? — вскипел Колин. — Какое унизительное положение для любого мужчины! Ты заслуживаешь большего. Не понимаю, почему бы тебе самому не жениться на ней? Ты гораздо лучше сумел бы поддержать честь Эвердона, чем маркиз Нортфорд или другие мужчины, имеющие виды на нее.

— Ты знаешь, что брак невозможен, — вмешалась Дот.

— Но причины абсолютно глупые. Да и что можно сделать? Сжечь ее на костре? Что касается тайны появления Эйдриана на свет, то отец не раскроет ее. В глазах закона Эйдриан — сын графа Динкастера.

— В глазах закона — да. Но не в глазах света, — поправил Эйдриан.

— Пошел он ко всем чертям!

Колин сам принадлежал к свету, и поэтому мог рассуждать с подобной легкостью. Свобода, позволявшая ему так говорить, пожалуй, единственная вещь в жизни брата, которая вызывала у Эйдриана зависть.

Дот поспешила переменить тему, заведя разговор о текущих дебатах в парламенте. Эйдриан услаждал их слух описанием повсеместно вспыхнувших потасовок, что привело к преждевременному роспуску парламента.

Через полчаса он и Колин ушли в комнаты Колина переодеться, чтобы принять более респектабельный вид.

— У меня к тебе две просьбы, — начал Эйдриан. Глядя в зеркало, Колин надевал галстук.

— Надеюсь, нечто такое, что позволит убить время? Кроме открытия нового моста в Лондоне, лето выдалось на удивление скучным.

— Первая просьба займет только одну ночь. Я бы хотел, чтобы ты проводил Софию на коронационный бал. — Вскоре должна была состояться коронация короля Вильгельма, так как траур по предыдущему королю заканчивался.

— Я думаю, ты сам должен сопровождать Софию, не я.

— Скорее всего я будут занят в тот день.

— Мне не нравится твое настроение. Она не ребенок. Если кто-то и догадывается о существовании романа, то не обязательно связывает его с тобой.

Эйдриан взялся за свой галстук.

— Моя просьба не имеет ничего общего с нашими с ней отношениями.

Колин нахмурился, затем вдруг оживился:

— Он приезжает? На коронацию?

— Да. Я получил сведения из посольства.

— Но так несправедливо, что ты пропустишь бал.

— Бал планируется провести скромно, поэтому не будет так уж обидно. Я едва ли окажусь в одной комнате с ним. Но, несмотря на его возраст и бороду, сходство могут заметить, если мы вдруг окажемся рядом. Я меньше всего хотел бы дать повод для скандала, особенно на коронационном балу. Наша матушка взяла с меня слово, и я поклялся, что никогда не поставлю тебя, Гэвина и графа в неловкое положение.

— Твое обещание тебя же загнало в тупик, с ее стороны несправедливо было требовать от тебя такого.

— Когда она только забеременела мною, они обо всем договорились с графом, он обещал хранить тайну моего появления на свет. Я тоже. Не сдержать слово после ее смерти я не могу.

— Он согласился ради меня и Гэвина. Останься она в живых, мы имели бы мать.

— И я тоже.

— Но ее нет, а мы выросли.

— Я не многим обязан графу, Колин, но я должен сдержать обещание. Я не стану спекулировать на слухах относительно моего рождения, как и на моих отношениях с герцогиней. Когда мужчина с моими глазами окажется среди высокопоставленных иностранных гостей, все сразу заметят внешнее несоответствие. Ты поймешь, что мой выбор единственно правильный.

— Возможно, но я не понимаю твоего хладнокровия, касающегося другой ситуации. Твои чувства к герцогине очевидны для меня. Я бы хотел, чтобы ты был счастлив, а как ты можешь быть счастлив, если руководствуешься предчувствием, что все скоро закончится?

«Сейчас я счастлив больше, чем когда-либо в жизни», — подумал Эйдриан. Но видимо, Колин коснулся больного вопроса, о котором сам Эйдриан старался не думать, потому что тогда его радость мгновенно угасала.