Михаил, Меч Господа. Книга пятая. ЧВК Всевышнего - Гай Юлий Орловский

– Чувствую, – ответил Михаил. Он глубоко вздохнул. – Да, я тоже выдохся. Кто знал, что затащишь так глубоко!..

– Следующий уровень Абадон, – сказал Азазель, – а потом Шеол, где портал. Но туда прыгнуть намного тяжелее. Каждый уровень вниз дается… ну, ты понял.

Михаил тяжело вздохнул.

– Твой прыжок выдоил до дна. А если бы не получилось?

– Остановились бы на полдороге, – объяснил Азазель беспечно. – Во Вратах Смерти или Вратах Первобытной Грязи. Но ты оказался крепче, чем я думал… Наверное, удачно дополняют сущности архангела и элементаля?.. Одного не пойму, это ты тормозил или что-то извне?

Голос его стал строже, а взгляд прямым и твердым. Михаил снова ощутил холод того ужаса, через который ломились, вздрогнул.

– Не знаю, – ответил он шепотом. – Возможно, элементаль во мне уперся… Хотя, думаю, это не он. Я бы ощутил.

– Ощутил бы? – переспросил Азазель. – Ладно, будь настороже. Но бери его под полный контроль. Нельзя, чтобы нами управляли привычки, пристрастия или нечто подспудное.

– Да ну? – спросил Михаил. – А как же тогда люди?

– Они могут, – огрызнулся Азазель, – а мы нет.

Ах да, ты тоже людя… Но люди из-за страстей гибнут, как мухи, а из-за ума только у Грибоедова. Да и то не гибнут, а слегка огорчаются, что для них уже горе. Потому живи умом, понял?.. Но к антисфиротам присасывайся.

– Это твой Гамалиэль присасывается, – ответил Михаил недовольно. – Я просто поглощаю. Адсорбирую.

– Как амеба, – согласился Азазель, – и хламидомонада.

– Еще скажи инфузория-туфелька!

Азазель кивнул в сторону далеких фигурок Бианакита и Обизат.

– Догоним. Да и вообще лучше убраться из этого нерадостного места. Не люблю почему-то болота. А ты здесь ликуешь?

Михаил поднялся и вдел руки в лямки рюкзака.

– Ликую. Но труба зовет.

Бианакит остановился, поджидая командира, Обизат с винтовкой в руках поглядывает по сторонам, лицо строгое, взгляд прямой и взыскующий.

– Левее, – велел Азазель. – Хотя постой, теперь я впереди… Старайтесь ступать след в след.

Грязь под ногами сменилась мелким болотом с множеством гниющих растений. Михаил с омерзением чувствовал, как под ступнями что-то ворочается, то ли толстые корни, то ли спящие рыбины или болотные змеи. Из темной жижи медленно продавливаются к поверхности масляные пузыри, лопаются с едва слышными хлопками, распространяя мощные гнилостные запахи.

Азазель пару раз оглянулся, проверяя, как идут. Михаил догнал, не увидев опасности. Впереди прямо из тухлой воды торчат невысокие, но чудовищно толстые деревья с растопыренными ветвями, лишенными коры, и похожие на только что выбравшихся из болота змей.

Михаил прикинул, что человек десять понадобится, чтобы обхватить такой ствол, покрытый толстой корой с безобразными наростами. Ко всему еще толстые корни всползают наверх, как лианы, но не кольцами по кругу, а словно бесконечно длинные слизни, все выше и выше, пока не исчезают, сами истончаясь, среди угрожающе раскоряченных ветвей, усыпанных шипами, похожими на длинные когти.

– Ну и мир, – сказал он брезгливо. – За какие грехи сюда ссылают?

– Здесь и местные живут, – напомнил Азазель. – Есть такое великое слово «Родина»…

Лицо его стало строгим и величественным, Михаил заподозрил издевательство, но не уловил, где и в чем Азазель его уел. Тот остановился на мгновение, взял левее, хотя Михаил не увидел ни опасности, ни чего-то еще, кроме одинаковых деревьев и гнилого болота.

– Что-то не так? – спросил он.

Азазель ответил мирно:

– Да морда у тебя больно устатая. Но зато, как вижу, в мире людей освоился.

Михаил огрызнулся:

– Освоился?.. Начинаю забывать, кто я и зачем!.. Ты хоть знаешь, чем я занимался в этот выходной?

– Не важно, – ответил Азазель очень хладнокровно. – В самом деле не важно. Напомню тебе еще разок, хотя такое никому из нас вспоминать не хочется, но факт есть факт: Всевышний землю и весь мир отдал человеку!.. Да-да, слабому человеку, а нам поручил помогать ему. Но мало кому из нас помогать ему хочется, потому что вообще не врубаемся, почему ему помогать и зачем. А вот у тебя возможность просто уникальная… даже уникальнейшая!

Михаил буркнул:

– Ну-ну, похвали меня. Не только ты обожаешь, когда нахваливают.

– Тебе просто повезло, – сказал Азазель безжалостно. – Ты в теле человека, потому можешь понять, что чувствует человек, как живет, чего добивается и чего страшится. И, возможно… только возможно!.. только ты сможешь понять, почему именно человеку Творец отдал мир.

– Да, – сказал Михаил с тяжелым сарказмом. – А еще во мне это самое худшее из животных, элементаль!..

– Он в каждом человеке, – сообщил Азазель буднично, – хоть и не такой могучий. Человек больше чем наполовину животное!.. Потому я предположил бы, что на тебя возложена особая миссия.

Михаил дернулся, даже споткнулся, разбрызгивая жидкую грязь.

– Какая? Ты что плетешь?

Азазель ответил без привычной ехидности:

– Откуда мне знать? Неисповедимы пути Создателя, как говорят все лодыри, не желающие думать. Но ты узнаешь.

Михаил сказал с подозрением:

– Но как же тогда ты и твои орлы, что спустились тогда на гору Хермон? Тоже облеклись плотью!

– В той плоти не было души, – напомнил Азазель. – Тогда мы еще не понимали, насколько это важно. А ты вошел в Макрона, когда его душа еще не выпорхнула, как воробей. Или мотылек. Потому ты и сейчас – Михаил Макрон… но уже покруче мотылька.

Бианакит и Обизат догнали, идут следом шаг в шаг, как и велел Азазель, Обизат услышала последние слова, спросила жадно:

– Мой господин и повелитель… покруче мотылька? Он умеет летать?

– Летает он как гусь, – ответил Азазель. – Но пока стесняется. У гусей жопы тяжелые. А так он орел, когда сидит! Если, конечно, деревья не клюет.

Обизат ответила с непониманием в голосе:

– А зачем моему господину и повелителю их клевать? В таких гнилых и мокрых червяков точно нет! Они бы там захлебнулись.

– Хорошо рассуждаешь, – похвалил Азазель. – Ты прекрасно подходишь своему господину и повелителю. Как два прекрасно сшитых и выделанных сапога на одну ногу… Стоять!

Он вскинул руку, все послушно остановились. Михаил напрягся, нечто тяжелое и древнее начало вторгаться в него с такой мощью, что страх заставил ощетиниться, мрак отступил на миг, затем усилил натиск.

Элементаль проснулся, заворочался, древняя тьма остановилась, но не отступила, пытаясь отыскать щели в защите незваных пришельцев.