Негодная певица и некромант за клавесином - Мстислава Черная

Для денег я свободен, — хмыкает он.

Не понимаю я его интонацию… Он всё-таки зол? Чтобы не думать лишнего, я уделяю внимание каше с сухофруктами тосту с ветчиной.

Дан доедает гораздо раньше меня, но приборы не складывает, а упирает в края тарелки в знак, что убирать рано — дожидается меня.

Приятно…

Как и в прошлый раз после завтрака нам подают кофе с газетами.

Я жду, что Дан выберет какую-то из газет. Возможно, “Вестник”, но он одним движением разбрасывает газеты по столу, и на всех передовицах одно — репортажи с кладбища. Заголовки чудовищны, один другого хуже. Чего стоит хотя бы “Визит эльфийского жреца-мертвеца”?! Кто это писал…?! И что в голове у того человека, который додумался вынести подобный заголовок на первую полосу?

Одну из газет Дан то ли отбрасывает, то ли перебрасывает мне.

— Оу…

— Наслаждайся, — зло фыркает Дан. — Тут о тебе.

А?!

Я вчитываюсь и убеждаюсь, что репортёр связал мою заказную статью о приезде выдающейся некромантки свзязали с происшествием. Только вот вывод журналиста мне категорически не нравится — а не я ли, богиня некромантии, подняла эльфийского жреца?

— Какая чушь.

— Ни слова лжи, только домыслы, — Дан охотно возвращает мне мои же слова.

Он прав…

Я проверяю остальные газеты и нахожу ещё три упоминания себя.

Не на такой результат я рассчитывала.

Дан всё-таки открывает вестник и берёт чёрный кофе без сахара, а я развожу напиток молоком и возвращаюсь к самой жёсткой статье о себе, перечитываю. Я не представляю, какие проблемы может повлечь за собой статья. Да и надо ли представлять? Столкнусь — буду разбираться.

Я откладываю газету, когда Дан ставит на блюдце пустую чашку — подгадала.

— Едем? — уточняю я.

— Карин, тебе хватит четверти часа?

— Более чем.

Дан косится на меня с сомнением, но не спорит.

С террасы мы уходим вместе, а в коридоре расходимся. Меня перехватывает Марк. Мой главный помощник увлекает меня в библиотеку и выкладывает передо мной письма от Селестры Панвиль и Гавора Блайда, и кого-то третьего, а заодно отчитывается, что письмо моим родителям отправил. Точного обратного адреса у них нет, если они ответят, то их письмо точно также упадёт в почтовый ящик.

В двух конвертах банковские векселя — основной гонорар.

А как я собиралась ехать без документов? Мда…

В третьем конверте письмо. Некто Лоуренц Пино сообщает, что у него в подвале завелась уникальная нежить, и он готов продать мне её за тысячу фунтов. Я откладываю письмо — пусть Дан разбирается, нужна ли ему нежить по цене бриллиантов, мне точно нет.

— Марк, что-то ещё? — уточняю я, дописывая ответы заказчикам. — Если нет, то я побежала.

Мне удаётся спуститься в холл раньше Дана.

И если на мне одежда не изменилась, то Дан в очередной раз преобразился. Утром он был в непримечательных чёрных брюках и кремовой рубашке с пышным жабо, а в банк Дан выбрал ослепительной белизны костюм и, следуя моде, закатал рукава пиджака.

Глаз не оторвать.

Ха… Дан спускается, и мне снизу видно, что не только верх ботинок тоже белый, но и подошва.

Если я смотрю с восхищением, то Дан… с недоумением. Впрочем, своё мнение он оставляет при себе и предлагает мне опереться на локоть.

Из дома мы выходим вместе. В голове крутится “как пара”, но мы не пара. Дан мой наставник, я ученица. Только деловые отношения с налётом галантной вежливости. Вроде бы надо наслаждаться, а мне чуть ли не до слёз обидно, потому что кажется, что Дану я тоже очень нравлюсь. Но он ясно сказал, что между нами ничего не может быть.

Глава 52

В отделении банка нас с Даном принимают не только без очереди, но и в отдельном кабинете. Почтительный клерк приглашает нас располагаться на белоснежном диване —  я и не подозревала, что в банке может быть подобная мебель —  и предлагает чай, кофе, горячий шоколад на выбор. Можно с со сливками, можно с молоком. Или с мёдом. У меня даже закрадывается подозрение, что мы не в отделении банка, а в кафе, но нет, это именно банк.

Покосившись на меня, Дан отказывается от напитков, и мы переходим к делу.

Кстати, неужели Дан подбирал костюм под диван? Белое на белом смотрится очень эффектно.

Я протягиваю клерку векселя:

—  Часть нужно перевести на счёт Дана, часть —  на мой. И сколько-то я возьму наличными.

—  Принято, —  кивает клерк. —  Госпожа, вы готовы уточнить сумму перевода магистру Тельви?

—  Да.

Сумма выплаты давно оговорена, но, прикинув, я даже округляю в пользу Дана. Он недоумённо выгибает бровь, на что я безмятежно улыбаюсь. При клерке Дан не спорит.

—  Господин, у вас будут распоряжения?

—  Нет.

Хм…

Не представляю, сколько денег снять на платья. Сперва мои наряды оплачивали родители, потом деньги выделяла госпожа Дельси, мать Берта, потом, а после переезда финансами занимался управляющий.

Зато я отлично понимаю, что цены на одежду начинаются от грошей за ношеную хламиду у старьёвщика и… в бесконечность? Как-то так.

Я помню, что я ехала в магазин, делала заказ, а позднее служащий магазина привозил платья и получал плату. Можно ли расплатиться банковским чеком, если у меня не хватит наличности? А как такие чеки выписывают? Спрашивать неловко. Что подумает обо мне Дан, клерк? И какая разница, что они подумают?

Боясь передумать, я вываливаю на клерка свои вопросы.

— Госпожа…

Судя по усмешке, Дана мои вопросы позабавили, и он вольготно откидывается на спинку дивана, своим видом показывая, чтобы клерк мне отвечал, и тот старается. За каких-то полчаса, даже меньше, я узнаю о работе банковской системы столько, сколько не узнала за всю прошлую жизнь.

И это потрясающе! Учиться так здорово…

Клекр натянуто улыбается.

—  Благодарю вас, —  киваю я.

—  Я рад быть полезным, госпожа!

Точно?

Ладно, уговорил —  верю.

Клерк провожает нас до самого выхода. Я понимаю, что он следует внутренним правилам, но впечатление складывается такое, будто он хочет убедиться, что мы действительно уехали.

Мы с Даном выходим, и пока мы спускаемся по лестнице, экипаж успевает вернуться со стоянки. Кучер проворно спрыгивает с облучка, распахивает дверцу, но я, вместо того, чтобы шагнуть на откидную ступеньку, а с неё в салон, останавливаюсь.

—  Что-то не так? —  уточняет Дан. —  У тебя остались ещё какие-то вопросы, Карин?

В его голосе мне чудится