Россия при смерти? Прямые и явные угрозы - Сергей Кара-Мурза

В целом, за 90-е годы произошло изменение функции языка — его магическая функция стала доминировать над информационной. Это резко сузило каналы социодинамики знания власти. Речь ответственных людей в 90-е годы была настолько невнятной и бессвязной, словно эти люди или стремились речью замаскировать свои истинные мысли, или у них по каким-то причинам была утрачена способность вырабатывать связные мысли.

С 1989 г. началась быстрая и все более глубокая деградация культуры языка высшего слоя чиновников. Она не остановлена и поныне. Вот проект Государственной программы «Развитие сельского хозяйства… на 2008–2012 годы», обнародованный Министерством сельского хозяйства РФ в конце 2007 г. Каким языком он написан! Читаем, например, что предусмотрено «субсидирование маточного поголовья крупного рогатого скота мясных пород по системе технологии мясного скота «корова-теленок». В разделе «Целевые индикаторы» на 2009 г. поставлена такая задача: «Поголовье мясных коров, тыс. голов — 414, в том числе коров, тыс. гол. — 168». Это пишут эксперты Министерства, люди с высшим образованием не в первом поколении, это визируют начальники департаментов, это читает Министр. Язык не сказывается на качестве решений? Это ошибочное мнение, язык — инструмент мышления, его деградация есть симптом болезни.

Можно говорить об утрате управленческими структурами «системной памяти», необходимой для выработки хороших решений, порче инструментов рефлексивного мышления. Доктрина реформы прямо предполагала стирание коллективной исторической памяти и ее замену. Отключение «блока рефлексии» в сознании работников власти и управления в начале 90-х годов было массовым и поразительным по своей моментальности — как будто кто-то сверху щелкнул каким-то выключателем. Нарушение норм рациональности при утрате памяти и способности к рефлексии — большая общенациональная проблема, она сама должна стать предметом усиленной рефлексии, а затем и специальной культурной, образовательной и организационной программы. Пока что признаков осознания этой проблемы не видно.

Вот известный пример. В 2002 году в России собрали 86 млн. т зерна. Высшие должностные лица заявили, что в России достигнут рекордный урожай (говорилось даже, что «удалось добиться таких результатов, которых не было в советское время»). При этом реальные данные Госкомстата РФ о производстве зерна (в весе после доработки) публикуются регулярно и общедоступны.

Вот сбор зерна на территории нынешней России в годы высоких урожаев: 1970 — 107 млн. т; 1973 — 121,5; 1976 — 119; 1978 — 127,4; 1990 — 116,7; в 1992 — 107.

Мы видим, что 24 года назад было собрано зерна в полтора раза больше, чем в «рекордный» 2002 год. То есть, представления высших чиновников и их экспертов о зерновом хозяйстве России были ошибочны. Более того, урожай 1992 года, то есть уже во время реформы, был больше «рекорда» почти на треть. Урожай менее 100 млн. т в последние 20 лет на территории России (РСФСР или РФ) вообще был редкостью. Даже в среднем за пятилетку 1986–1990 гг. зерна собирали 104,3 млн. т в год.

Чиновники и служащие в правительстве и администрации президента эксперты-экономисты, конечно же, не хотели специально ввести общество в заблуждение. Они были неспособны «взглянуть назад», мыслить во временном контексте, «видеть» даже короткие временные ряды.

И это свойственно нынешней власти в целом. Поврежден важный механизм рационального мышления. Утверждение, будто 2002 год стал рекордным для территории РФ за всю ее историю, не является тривиальным и безобидным. Называя какое-то достижение рекордом (то есть «записанным на скрижалях» достижением), невозможно не взглянуть назад и не поинтересоваться, какими были достижения в прошлые годы. Тем более странно так поступать, когда сельское хозяйство страны переживает кризис. Как мог в такое время сенсационный рекорд не вызвать интереса и сомнения?

Похожий случай произошел в феврале 2008 г. Выступая в Новочеркасске Д.А. Медведев сказал: «В 2007 году были достигнуты лучшие показатели рождаемости за последние 25 лет, то есть даже за советский период, который мы считали относительно благополучным и хорошим». Это могли видеть и слышать телезрители программы «Вести недели» 3 февраля 2008 г. [26].

Понятно, что виноваты сотрудники Администрации президента, давшие в конспект выступления ошибочные сведения. Но как у них не возникло удивления, что в условиях демографической катастрофы, о которой говорится едва ли не каждый день, вдруг могли быть «достигнуты лучшие показатели рождаемости за последние 25 лет»! У человека, который хоть раз в жизни видел график показателя рождаемости в России, такая фраза сразу должна была бы включить бессознательный «сигнал тревоги». А тут еще был указан точный временной интервал — «за последние 25 лет». Взглянем на этот график (рис. 2):

Рис. 2. Рождаемость в России (РСФСР и РФ), на 1 тыс. населения. Источник: ЦСУ РСФСР, Росстат.

Эти случаи вызывали удивление и потому стали предметом обсуждения. Но за ними кроется малозаметный, но опасный для управления сдвиг — нарастающий разрыв между словом и вещью (реальностью). Это снижает качество решений и становится национальной проблемой России — фундаментальной угрозой.

Срывов в системе мышления власти произошло много. Тяжелым срывом стало освоение политиками уголовного мышления в его крайнем выражении «беспредела» — мышления с полным нарушением и смешением всех норм. Проявлением этого стало внедрение в русский язык уголовного жаргона — как в массовую культуру, так и особенно в язык политиков. Эта языковая новация оказала большое влияние на характер аргументации и на логику.

К этому были социальные предпосылки. Маховик слома советской государственности запустили две заинтересованные силы. Коррумпированная часть номенклатуры рассудила, что в стране уже накоплены большие богатства, которые она может выгодно продать на «мировом рынке» — месторождения разведаны и обустроены, нефте- и газопроводы проведены. Пора, коллеги, забирать это у «совков» и нести в «золотой миллиард» как вступительный взнос! С этим согласилась и организованная экономическая преступность, которая приготовилась стать «эффективным собственником».

Заключить на этой основе пакт с противником СССР в «холодной войне» было нетрудно — интересы совпадали. Нашу интеллигенцию, мечтавшую о «правах человека», использовали как духовное пушечное мясо. Когда она сделала свое дело, ее отправили в «челноки».

Еще предстоит исследовать процесс самоорганизации особого, небывалого союза уголовного мира и власти. Такой союз состоялся, и преступный мир является в нем самой активной и сплоченной силой. Речь идет не о личностях, а именно о крупной социальной силе, которая и пришла к власти.

Умудренный жизнью и своим редким по насыщенности опытом человек, прошедший к тому же через десятилетнее заключение в советских тюрьмах и лагерях — В.В. Шульгин — написал в своей книге-исповеди «Опыт Ленина» (1958) такие слова: