Тайны большого леса - Василий Головачев

– Ясно, – упавшим голосом сказал Дорохов.

– Не переживай, – буркнул Шарий, – в конце концов найдётся способ вернуть наших парней домой.

– Идёмте, товарищ генерал, – сказал Савкин, нетерпеливо топчась у выхода и поглядывая на часы.

Взяли бинокли, привычно застегнулись по горло, накинули капюшоны и вышли в морозное утро января, не сулящее ничего хорошего.

Вне стенок палатки царили темнота и мороз.

Дорохов заметил у соседних палаток одинокие фигуры в белых «арктиках»: кое-кто из населения городка знал о планах оборонщиков и вышел посмотреть на феерию. Но их было мало. Большинство жителей палаточного городка спало, не догадываясь о предстоящей ракетной атаке тоннеля, связывающего вселенные.

База отдыха «Советская» в трёх километрах от лагеря исследователей была освещена прожекторами. Ещё три шпаги света упирались в облачную пелену в том месте, где из невидимой дыры иномерианы кто-то высеивал «зёрна чёрного леса» в виде колючих лохм «саксаула» и лиан.

В лучах света сверкнул металлический блик: военные запустили к облакам беспилотник, предназначенный для коррекции траектории ракеты.

– Сейчас! – нервно прошептал Савкин, поводя окулярами бинокля.

Дорохов прижал к глазам свой.

Ракета – знаменитый российский «Кинжал», способный развивать скорость до десяти махов[6], появилась под слоем облаков в пять минут седьмого. Сверкнув металлом корпуса, небольшая с виду из-за расстояния остроносая иголочка вонзилась в тучи и исчезла.

Дорохов замер, считая секунды.

Всю территорию базы и лесного пояса вокруг обуяла звонкая тишина. Перестал стучать даже движок дизельной электростанции, питающей городок.

Истекла минута. Ничего особенного не случилось. Лишь перестали падать из туч искорки чужих растений. Если взрыв и был, он произошёл, очевидно, по ту сторону иномерианы.

Савкин шумно выдохнул.

– Сработало!

Дорохов промолчал, ясно осознавая, что застрявшие в другой вселенной люди только что потеряли возможность вернуться домой.

Готовый метнуть в противника «теннисные мячи», Максим оставил свои намерения.

Самолёт из Крепости, явно использующий антигравитационное поле (дюз у него не было, и летал он бесшумно), без особых усилий сбил на землю четырёх «птеродактилей», после чего остальные отступили, взмывая над лесом, либо заполошно метнулись в просветы между стволами «фикусов» метров десяти в диаметре и ещё больших «секвой».

Аппарат догнал одного из монстров, лопатившего воздух четырьмя перепончато-чешуйчатыми крыльями, и впечатал его в землю, превратив в плоский язык шевелящихся чешуй. Затем вернулся к поляне, посчитав свою миссию выполненной, мягко опустился на траву, выпустив нечто вроде лыж или скорее скоб.

Мерадзе полез было из-под полога колючих ветвей «акации» на поляну, но в голову пришла мысль, что самолётом может управлять кто-то из оживших хозяев Крепости, и Максим крикнул:

– Стой! Назад!

Лейтенант послушно юркнул обратно.

– Не понял, командир!

– Посмотрим, кто выйдет.

С писком отскочил треугольник обшивки на горбу аппарата, венчавшем один из концов треугольного корпуса, опустился пандусом на землю. В глубине этого своеобразного люка зашевелилось что-то дымчато-зеленоватое, выдавливающееся, как плёнка газового пузыря.

Сердце ёкнуло.

Максим поднял винтовку.

Однако плёнка лопнула, и на пандус выбрался не жуткий «предок человека» с мордой богомола, а Редошкин собственной персоной с неизменным карабином: ствол на согнутой левой, правая держит рукоять, палец на спусковом крючке. Заметив выглядывающие из кустов лица товарищей, лейтенант осклабился, приветственно вскинул карабин.

– Вы чего тут прячетесь, парни? Не узнаёте?

– Т-ты к-как это… – выдал, заикаясь, Мерадзе.

– Садитесь быстрей, это зверьё сейчас вернётся. Я видел, сюда летят ещё два десятка гадов.

– Как ты здесь оказался?

– Стреляли… – ухмыльнулся Редошкин, вспомнив фразу из бессмертного фильма «Белое солнце пустыни». – Залезайте, чёрт побери!

Неподалёку затрещали ломающиеся ветви деревьев: «птеродактили» собирались в стаю. К тому же над поляной снова начал сгущаться рой шмелей.

Максим выбрался из-под ветвей «акации», снова исцарапав руки. Мерадзе сделал то же самое, но не так ловко: у него были исцарапаны щёки.

Оба подбежали к Редошкину, выглядевшему гордым хозяином «крутой тачки».

– Залезайте, мест хватит всем.

Максим поднялся по двухметровому пандусу и без особого труда протиснулся в треугольный люк.

Он оказался внутри полупрозрачного пузыря (хотя со стороны кабина-бугор самолёта и весь корпус казались металлическими), в котором по кругу размещались шесть сидений, больше похожих на люльки для бычьих туш. Во всяком случае, было понятно, что члены экипажа этого аппарата превосходили людей по размерам чуть ли не вдвое.

Пространство кабины вокруг этих странных кресел-люлек походило на красивый, объёмный, ажурный ковёр, сплетенный из тонких красноватых веточек «виноградной лозы». Никаких приборных панелей, консолей, клавиатур и экранов здесь не было и в помине. А кресла располагались таким образом, что седоки в них должны были сидеть лицом к центральной конструкции, напоминавшей сросток прутьев кустарника, выраставший из пола и вливающийся зонтиком в «ковёр» потолка. Из этого пучка тянулись к каждому креслу узловатые веточки потолще, разветвлявшиеся на концах в подобие рогов с чашечками.

– Абракадабра! – провозгласил Мерадзе, влезший в кабину вслед за командиром. – И как этим хозяйством управлять?

– Да легко. – Редошкин отстранил лейтенанта, занял одно из кресел. – Садитесь, буду инструктировать. Сидеть не очень удобно, габариты владельцев этой машины существенно больше наших, а сиденья, к сожалению, не подстраиваются под задницы седоков. Ну, или я просто не нашёл нужного алгоритма.

За спинами спецназовцев зашипело.

Максим оглянулся.

Но это был звук закрывшегося люка.

В кабине стало темнее, однако спустя секунду разгорелись зеленоватым свечением веточки «ковра» на потолке, и хотя стенки пузыря кабины остались мутно-прозрачными, стал виден каждый завиток «коврового» плетения.

За колпаком кабины что-то мелькнуло, раздался удар по корпусу самолёта, от которого он ощутимо вздрогнул.

– Ссобаки бешеные! – прошипел Редошкин, дотягиваясь до рогов на суковатом манипуляторе.