Ведьма и закон. Игры вестников - Евгения Чепенко

– Или это тебя не касается, – спрятала она смущение за злостью.

– Ну или так, – согласился леший. – Куда идем?

– Налево, потом направо. Дальше увидишь.

– Алгоритм понял, – развеселился Костя. – Причинно-следственные связи не понял.

В целом было очевидно, что девушку он чаще выводит из себя, нежели радует либо восхищает. Только его это не пугало. Наоборот, такую бодрость ощущал, подъем духа. Как кошку злую дразнить, а потом еще неделю мимо потаенных углов в квартире без брони самодельной не передвигаться. Адреналин.

Злая кошка зашипела что-то сердитое и не совсем разборчивое.

– А? – переспросил довольный Костя.

Она фыркнула и ускорила шаг. Ивченко теперь едва ли не бежать за ней следом пришлось.

– Как думаешь, за нами правда увязался какой-нибудь ваш наблюдатель?

– Правда. Только они не наши. Они местные. Формально остров не принадлежит ни одной земле. В уставе оговорено допустимое минимальное и максимальное количество сотрудников гражданства земель, участниц Содружества. Местные вообще имеют право находиться на территории острова только в исключительных случаях.

– Шумиха вокруг ангела? – догадался Костя.

– Откуда практикант берет информацию, не мое дело.

– Это да или нет?

– Или, – отчеканила Женя.

– Ладно. Следующий вопрос. Разве они право имеют хоть как-то вмешиваться в вашу работу?

– Разведка имеет в определенных условиях.

– И эти условия?..

– Формально достигнуты. Больше практикантам знать не положено.

– А прочесть практикант где может?

– Сначала учебники свои прочти.

Ответ прозвучал довольно грубо, что задело Костю за живое. Он замолчал. Если Женя и была рождена человеком, то давно об этом позабыла. Воспитание приемного родителя сказалось. Характер у нее был ничуть не легче, чем у старца.

Клеомен приземлился перед семейным гнездом Гюда Локи.

– Страшно представить, кто у них в воде плавает, – прошептала позади Мос.

– Не страшно. Там один из экспериментов Хель[34].

Кошка хмуро взглянула на Клеомена. Снова это пугающее ощущение незнакомого Нефера рядом. Раньше он на ее реплику улыбнулся бы и промолчал или, что случалось реже, ограничился бы только информацией. Но не сегодня. Сегодня появились эти доминирующие нотки. Она уже успела неоднократно пожалеть, что сгоряча затеяла выяснение отношений. Не абы с кем ведь тягаться взялась, а с полубогом.

– Идем.

Новая команда Клеомена разбередила ее без того израненную сущность. Остановить леопарда Мос не успела. Вторая оболочка накрыла ее. Зверь утробно зарычал в спину своему обидчику.

Черт обернулся. Ни страха, ни опасений в его взгляде не обнаружилось. Он словно ждал, что она будет такой. Мосвен тряхнула головой, стараясь совладать с собой, а точнее, со своими животными, всепоглощающими страхами.

– Ты сейчас хочешь? – Вопрос Клеомен задал серьезно.

Само собой, он понимал, что она не хочет ни сейчас, ни вообще. Может, она и желала выглядеть грозной хищницей, но никого, кроме измотанной и испуганной девочки, черт перед собой не видел. Одинокой и преданной. Хищные кошки ведут себя именно так. Если Горица бросит Иму ради другого, разрушительной энергии леопарда хватит на весь остров, он ни одной женщине уже не доверится. Для этих удивительных созданий мир всегда окрашен в кровавые оттенки страсти. Все абсолютно. И одиночество, и месть, и любовь. Ярость разрушительна, а доверие бесконечно. Клеомен мечтал получить это доверие. Хуни разрушил ее, бросив когда-то беременную ради новых целей и стремлений.

В то время как сынов и дочерей своих Сешат наделила рассудительностью, спокойствием, глубокими страстными эмоциями и постоянством, Мафдет[35] посчитала нужным даровать выведенной ветви созданий абсолютную страсть к открытиям и непомерные амбиции. Хуни был порождением Мафдет.

Воспоминания затопили разум Мос застарелой ноющей болью. Хуни был прекрасен и настойчив. Он восхищался ею искренне, хотел ее абсолютно. Он доказал, что сильнее, другим и ей. И вот когда она проиграла и отдала всю свою преданность, страсть, он вдруг увлекся хищницей аниото.

– Ты только не обижайся. – Вот и все, что она услышала от некогда настойчивого Хуни.

Мосвен снова зарычала на Клеомена. Больше всего ее поразило даже не неожиданное равнодушие Хуни к ней, а к котятам. Словно она никогда и не знала его истинного. Будто предавать вот так естественно. Да, он сокрушался и всем вокруг рассказывал, какой он плохой и как неверно поступил. И говорил о великой страсти, что заставила его сделать именно так, и Мафдет защищала его. Слова, слова, снова и снова. Он предал хищницу аниото и вновь сокрушался. Но разве так жить правильно? Разве честь, верность и любовь – пустой звук? Давать слово и забирать, когда вздумается…

Неожиданно ее голову обхватили теплые ладони, а к губам прижались горячие губы. Она беспомощно замерла, уставившись растерянно на Нефера. Смотреть так близко на кого бы то ни было забавно. Расстояние небольшое и черты лица искажаются. Сначала Мос подумала об этом, потом сообразила, что ее целуют, затем вспомнила, что целовать себя она не разрешала и вообще думала о чем-то другом. О чем именно, тоже припомнила не сразу.

Клеомен оторвался от обожаемых губ, но выпускать кошку из рук на всякий случай не стал. Так безопаснее. Хищница все-таки. Ее черные глаза все еще светились растерянностью, но это после его следующего вопроса пройдет.

– Ты когда-нибудь обратишь внимание, что я тебя люблю?

Прошло.

Ее глаза расширились от удивления. Клеомен понимал, что другого шанса у него не будет. Сейчас или никогда. Она сама спровоцировала сражение и проиграла, дав ему особый статус. Мальчишки проболтались, что она зовет его на свой манер совершенным Нефером, а значит, он для нее особенный.

– Я тебя люблю, – повторил Клеомен.

На лице Мос проступило искреннее возмущение.

– Я тебя люблю, – повторил он в третий раз.

Она даже рот открыла, явно собираясь запротестовать.

– Все равно люблю, – не дал черт ей произнести ни слова.

– Да ты!.. – Она увернулась от его рук, но была тут же поймана в теплые объятия.

– Так тоже люблю.

Теперь она злилась по-настоящему. Вырываться тоже начала не на шутку.

– Ты-ы… – свирепо прорычала кошка.

– Конечно я, – не дал ей закончить Клеомен. – Кому ты еще нужна?