Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк

— Вот он. — Серёга помахал фонариком. — Он у меня всегда с собой. Я его на время… в это самое… в одну сплошную фару. А то темно.

— Понял. Зря ты так, он же садится. — Я пошарил по карманам, вынул завалявшийся там аварийный коробок спичек из неприкосновенного запаса и отдал его Кабанчику. — Возьми. От них пока прикуривай и ими же свети, а твоя машинка нам сейчас понадобится. Попробуй превратить ее во что-нибудь.

— Во что?

— Блин! — Я замахал руками. — Ну что ты за человек?! Почему мне всё за тебя придумывать надо? Где ты прятался, когда на небесах раздавали мозги? Пьяный валялся? Во что хочешь преврати! На, соберись. — Я налил ещё полстакана водки и протянул ему. — Соберись, соберись. И подумай, что нам сейчас больше всего нужно.

— Что-что… — Кабанчик залпом замахнул стакан и занюхал рукавом. — Выход нам нужен. Дверь нужна. И что с того? Я же не Алиса в Зазеркалье, расти-сжиматься по желанию не умею. И ты не Алиса. И Ленка тоже не Алиса. Даже если я эту штукенцию в дверь переплавлю, на хрена… Ой…

Он вдруг умолк. Я поднял взгляд, посмотрел на Серёгу, потом на стену и почувствовал, как у меня отвисает челюсть.

Сталактиты медленно плавились и изменялись, текли, как белый воск по свечке, формируя из себя высокий, узкий, вытянутый прямоугольник. Не прошло и минуты, как перед нами в каменной стене образовалась стильного дизайна бронедверь, окрашенная в цвет слоновой кости, с аккуратным косяком, глазком, звонком и номером «13».

Кабан икнул и выронил стакан.

Пока мы с Серёгой упражнялись в расширении сознания, остальные мало обращали на нас внимания. Но появление загадочной Двери (я так и буду называть её с большой буквы — Дверь, — должен же я её как-то называть) не могло остаться незамеченным. Все побросали свои дела и в молчаливом изумлении сгрудились у нас за спиной. Серёга стоял и ошеломлённо вертел пальцем настройку радиоприёмника. В принципе поймать что-то под землёй невозможно, но Кабанчик со своим «харлеем» порой творил чудеса. Наконец Серёга наткнулся на какую-то волну. Из крохотного динамика сквозь шум помех послышался зыбкий наплыв клавишных, и вкрадчивый, какой-то летаргический голос солиста затянул:

Много дивного на свете,

Стоит дверь лишь распахнуть.

Подойдите ближе, дети,

Я вам что-то расскажу.

Сердце у меня заколотилось, а по спине торжественным маршем прошлись мурашки. Прошлись со вкусом, строевым, побатальонно, на одного линейного дистанции, — руки по швам, равнение на мавзолей. «Пикник» в приёмнике продолжал гипнотически звенеть стальными струнами, Эдик Шклярский распинался вовсю:

Жили здесь двое — горячая кровь,

Неосторожно играли в любовь.

Что-то следов их никак не найти,

Видно, с живыми им не по пути.

С каждым днём тише негромкий мой шаг,

А сердце — как клетка, где птицей бьётся душа.

Вижу, как идёт навстречу

Кто-то в белом и с косой.

Все мы гости в этом мире…

Пора домой![11]

Мурашки на моей спине закончили печатать шаг и потянули бронетехнику. Я передёрнулся. Кажется, на сей раз мы с Серёгой влипли во что-то действительно серьёзное.

— Ни хрена себе, — выразил общее мнение Димка. — Гм. Интересно, откуда это здесь? Не может быть, чтоб вот так, без нашего ведома… Может, КГБ?

— ФСБ, — машинально поправил его Денисыч. — Кабан, выключи свою шарманку! Нет, на наших не похоже. Чего им тут делать? Это какие-то «новые русские» балуются. Наверное, просто подземный ход с чьей-то дачи.

— Нет, — сказала Ленка, нервно поводя плечами. — Это они.

Сказала она так, что все сразу поняли, о ком идёт речь.

— Открывай, — скомандовал я Серёге.

— Чем? — опешил он.

— Чем хочешь открывай, ты же её как бы создал… Попробуй «харлеем».

Серёга неуверенно покосился на дверь, потом на фонарик в руке и потянулся к кнопке звонка.

— Может, лучше позвоним?

— Нет, лучше не надо. — Денисыч перехватил его руку на полпути и мягко, но решительно опустил: теперь он ощущал себя в своей стихии. — Пока преимущество неожиданности на нашей стороне, мы на шаг впереди. Открывай.

— Я не уверен… Ладно, попробую.

Серёга погасил фонарь, нагнулся над замком, с минутку чем-то там поковырял, и Дверь с неожиданной лёгкостью отворилась. Не было ни лязга замка, ни сигнала тревоги, даже петли не заскрипели. Денисыч нахлобучил шляпу, из-за чего сразу стал похож на Индиану Джонса, вынул пистолет, затоптал окурок и жестом скомандовал остальным: вперёд. В две минуты мы собрались, упаковали сумки, глотнули напоследок воды из озерца и шагнули в распахнутый зев загадочного туннеля.

За Дверью оказался прямой коридор, полого уходящий в обе стороны, направо и налево. Мы подкинули монетку и решили двигаться по ответвлению, уходящему вниз. Уклон был небольшой, ступеньки отсутствовали. Пол оказался ровный и шероховатый, ноги не скользили. Световые лучи метались в темноте, потом на стенах через равные промежутки стали попадаться широкие, матово светящиеся полосы. Я потрогал одну из них и не ощутил под пальцами ничего похожего на светильник: стена как стена, словно полосу просто нарисовали Серёгиным фломастером. Свет был совершенно холодный. Я хмыкнул. Если коридор, как и Дверь, был создан воображением Кабанчика, в этом не было ничего удивительного. Но если нет, тогда…

Под потолком ощущался встречный ток холодного воздуха, несильный и ровный; Димка, топавший сразу за мной, то и дело нервно принюхивался и фыркал. Сколько мы так прошагали, не смогу сказать, когда шедший впереди Фил вдруг остановился и поднял руку. Мы встали тоже. Коридор делал резкий поворот, за которым взгляду открылся большой зал, явно искусственного происхождения, неярко освещённый всё теми же загадочными полосками. Неоновые отсветы ложились на лица моих спутников, делая их похожими на киношных вурдалаков.

Помещение было забито до самого потолка (а до него было метров десять), сам потолок и стены покрывал тонкий слой пушистой синеватой изморози. Откуда-то тихо сочился пар. Длинный проход терялся в полутьме. Всюду, насколько хватал глаз, сомкнутыми рядами громоздились непонятного назначения округлые сооружения, похожие не то на гигантские лабораторные автоклавы, не то на железнодорожные цистерны; у многих были прозрачные стенки.

Фил ковбойским жестом поправил на себе шляпу стволом пистолета и хмыкнул: однако…

— Здесь лучше держаться вместе, — сказал он, обернувшись, — а то, неровен час, кто-нибудь заблудится. А вот кричать тут не надо бы.

Я почувствовал, как Ленка трогает меня за рукав.

— Там было так же, — сказала она.

Ни камер, ни людей поблизости не наблюдалось, и мы осторожно двинулись вперёд.