Бумажная оса - Лорен Акампора

на дорогу, она решила бы, что кто-то просто ошибся адресом.

Дверь приоткрылась, и я увидела темную морду собаки, прежде чем ее отдернули от двери, затем показалось лицо моей сестры. В самые первые секунды, когда она еще не узнала меня, я увидела ее такой, какой ее видели другие. Крупная женщина с плохой кожей и голубыми глазами, с тяжелым взглядом. Потом она узнала меня. Все еще нагнувшись, держа собаку за ошейник, она произнесла: «Черт возьми», и дверь закрылась.

– Минутку, мне нужно посадить Оззи в клетку.

Я услышала царапанье когтей по полу. Когда дверь снова открылась, моя сестра предстала во всей своей красе – с пышной грудью, в синей рубашке фирмы «Лайонс» с треугольным вырезом.

– Черт возьми, – повторила она.

Окинув ее взглядом целиком, я ощутила энергию прошлых лет, рисуя в своем воображении качели, которые всегда были между нами, то опускающиеся вниз, то поднимающиеся вверх. Я видела ее трансформацию из девочки в женщину. Яма, в которую Шелби угодила много лет тому назад, была намного больше, чем она, а теперь сестра заполняла ее полностью.

– О, моя младшая сестренка! – воскликнула Шелби, обнимая меня. Объятие было жестким, почти насильственным. – Я думала, ты меня ненавидишь.

Через ее плечо я увидела ребенка в прыгунках на полу. Из клетки доносился лай собаки. Шелби подошла к прыгункам и, вытащив из них ребенка, поднесла его к двери. Шепелявя, она обратилась к дочери тоненьким голоском:

– Бри, это твоя тетя Эбби.

Я вошла в трейлер, вдыхая запах сигаретного дыма, смешанного с запахом кислого молока. Рассказывая о себе, Шелби приводила комнату в порядок – соскребла что-то с диванной подушки, подняла одеяло с пола. Оказалось, она была официанткой и подрабатывала в медицинском учреждении. Отец ребенка исчез уже давно. Единственным доказательством его существования был металлический штырь, торчащий из ствола клена, стоящего рядом с трейлером. С ее слов, он воткнул штырь и привязал к нему веревку, собираясь повесить качели на дереве для Бриэллы. Но еще до ее рождения он ушел, оставив все как есть, и теперь клен медленно умирал. С тех пор она его никогда больше не видела. Он был безработным, от него не было никакой помощи ребенку, и он даже не был упомянут в свидетельстве о рождении. Однако Шелби не нуждалась в его помощи. У них с Бриэллой все было хорошо. Ее одинокая подруга Джудит собиралась присматривать за Бриэллой бесплатно.

– Сегодня у меня выходной, и мы едем в город на ярмарку в честь Дня труда. Мы собирались выезжать, так что ты как раз вовремя, – она повернулась ко мне вполоборота. – Не могу поверить, что ты приехала. Пойдем.

Я последовала за сестрой на улицу к ее машине и села на пассажирское сиденье, сминая под собой фантики от еды. Я наблюдала, как Шелби усаживает дочь в автокресло, даже не смахивая с него крошки и другие остатки пищи. Малышка была настолько крошечной, что ремни и пряжка закрывали все ее тельце. Шелби опустилась на водительское сиденье и, быстро взглянув в зеркало заднего вида, выехала на проезжую часть. Меня вдруг осенило, что я никогда раньше не ездила в машине, которой она управляла.

По дороге в город мы проезжали мимо дворовых распродаж, людей, копающихся в урнах. Припарковавшись, мы направились вдоль главной улицы. Вот мимо крепко сбитых местных жителей пробежала группа молодых людей с пустыми лицами. На них были рубашки без рукавов, открывающие татуировки. Там же стояли какие-то нервничающие женщины. Они не смотрели в нашу сторону, так что было непонятно, знакомы они с Шелби или нет. Меня, похоже, вообще никто не замечал. Прикрепив автокресло Бриэллы к верхней части коляски, Шелби покатила ее мимо киосков ярмарки ремесел. Время от времени пожилые женщины наклонялись к коляске, вытягивая губы трубочкой, словно намереваясь поцеловать малышку.

– Какой сладкий пирожок, – мягко сказала одна из них, а Шелби бросила слова благодарности так, будто сладость малышки была ее заслугой.

– О, только посмотри сюда, – умиляясь, сказала Шелби, когда мы подошли к одной из палаток, указывая на ряд мягких повязок для головы с красными, белыми и синими цветами из ткани.

– Я куплю ей такую, – мгновенно выпалила я.

– Нет, что ты, не надо.

– Я ее тетя, я имею на это право.

Мне было непривычно быть в роли тети, но эти слова как будто слетели с моего языка. Я была чужой для этой малышки, не менее чужой, чем те женщины, посылающие ей поцелуйчики. Когда я надела Бриэлле повязку, натянув ткань на ее маленькие ушки, она подняла на меня свои сияющие глазки, и я ощутила фонтан брызг из спрятанного внутри меня колодца.

Наблюдая конкурс тягачей, мы уплетали хот-доги. Шелби сидела рядом, и теперь я могла внимательно разглядеть ее. Ее темные волосы с ровным срезом, спереди немного длиннее, чем сзади, свисали вниз. Она была без макияжа, и на коже виднелись белые угри. Ее лицо по-прежнему сохраняло форму сердца – сужающийся подбородок и мыс вдовы, – но теперь ее рот по бокам был окружен складками в форме полумесяцев, словно она была все время чем-то недовольна.

– Какая фамилия у Бриэллы? – внезапно спросила я.

Шелби перевела на меня взгляд.

– Хайтауэр. Несколько лет назад я сменила фамилию.

Я кивнула головой.

– Мама рассказала мне об этом. Но почему Хайтауэр?

– Я взяла ее из названия «Хайтауэр Салун»[53], – объяснила она, пожав плечами. – Мне всегда нравилось это слово. Заставляет меня думать, что я выше всех. Недоступна.

Пока я переваривала эту иронию, между нами повисла пустая пауза.

– А что ты делала все это время? – спросила ме-ня Шелби. В ее голосе чувствовалась напряженность, и я поймала отстраненный взгляд ее глаз густого кобальтового оттенка.

– Что ж, как ни странно, я сейчас живу в Лос-Анджелесе, – сказала я.

Шелби посмотрела на меня, и, прежде чем она сказала что-либо, я увидела искреннее удивление в ее взгляде.

– Звучит здорово. Ты молодец.

Я ждала, что она спросит что-то еще, но вопросов не последовало. Вместо этого, порывшись в сумочке, она достала круглую пластиковую упаковку. Открыв ее, она отломила кусочек ее содержимого и положила на язык.

– Что это такое? – спросила я.

Она взглянула в мою сторону.

– Просто обезболивающее. После кесарева сечения.

Сидеть тихо, больше не задавая вопросов, было сложно, но я держала себя в руках. Когда гонки тягачей закончились, Шелби попросила меня остаться с Бриэллой, пока она зайдет в пивную палатку на несколько минут.

– Она все равно скоро заснет. Тогда просто положи ее в коляску.

Когда сестра