Королева вампиров - Андреа Робинсон

— Ты имеешь в виду столетий, — поправляет Джеймс.

— Нет, десятилетий, — жизнерадостно возражает Невилл и поднимает вверх большой палец, чтобы меня подбодрить.

Я могу добавить еще один пункт к моему списку Причин, По Которым Я Не Хочу Стать Вампиром. Головокружительный восторг оттого, что все живы, начинает пропадать, постепенно сменяясь тихой паникой. Неделя — это совсем немного. Мне нужен план. Мне нужен план и большая лазерная пушка, чтобы отгонять всех вампиров, которые хотят на мне жениться.

— Мы защитим тебя, — твердо говорит Джеймс, и хотя надо признать, что от этого заявления мое сердце плавится, как шоколадное печенье в микроволновке, я понимаю, что убежище в доме вампиров — не лучший вариант.

— Нас пятеро, а их трое, включая Эшли и Девона, — говорю я. — Должен же быть какой-то способ навсегда прогнать его из нашей жизни.

Сначала никто ничего не отвечает, и я с удивлением думаю: неужели только мне кажется, что Влад уже исчерпал гостеприимство этой планеты.

— Прежде чем начать строить какие-то планы, — говорит Невилл, — нам надо разобраться с...

Его прерывает звонок в дверь, и в комнате повисает тишина; пожалуй, глупо предполагать, что кто-то из нас заказал пиццу. Невилл, только что сидевший рядом со мной, в мгновение ока оказывается у маленького окна. Он осторожно выглядывает наружу.

— Мне не видно отсюда, — говорит он, — но вряд ли он бы стал звонить в звонок, перед тем как прийти и убить нас.

Я собираюсь сказать, что я бы не была так в этом уверена, но по лестнице уже раздаются шаги. Джеймс и Невилл становятся по обе стороны от двери, бдительные и готовые к нападению. Раздается тихий стук в дверь.

— Вы здесь? — щебечет Виолетта. — Там на крыльце женщина с какой-то большой емкостью. Она спрашивает, здесь ли Софи и нельзя ли ей также поговорить с Джеймсом.

Джеймс вопросительно смотрит на меня.

— М-м-м... да. Марси знает, что ты живешь здесь, — говорю я и предупреждающе поднимаю руку, когда вижу его слегка возмущенный вид. — Прости, но я некоторым образом думала, что. в первую очередь мы сейчас должны беспокоиться о Владе.

Не успевает он ответить, как Виолетта снова стучит в дверь.

— Эй? Я сказала ей, что вернусь с решением о том, допущена она или нет.

Я уверена, что она хорошо справилась с этой ролью.

— Думаю, у нас больше шансов выгнать Влада из города, чем заставить Марси уйти с крыльца, — говорю я им.

— Ладно, — отвечает Джеймс. — Мы спустимся через секунду.

Когда мы открываем дверь, Марси старательно сметает ногой опавшие листья с крыльца, держа в руках большой противень, затянутый фольгой, — видимо, ее знаменитые запеченные макароны. Увидев нас, она ставит противень на перила и обнимает Джеймса, бормоча, что она, конечно, знает, что он подросток, но все равно не может его не обнять.

— Я очень сожалею о том, что случилось с твоими родителями, — говорит она и отстраняется. — У тебя все в порядке? Тебе нужно что-нибудь? Софи должна была сказать мне, что ты вернулся.

— У меня все хорошо, — немного ошарашено отвечает Джеймс. — Спасибо вам за пирог. И за открытку.

— О, ты всегда был таким вежливым, — говорит она и затем впервые смотрит на меня. — Не то что некоторые знакомые мне дети.

Так вот ее способ мщения: засмущать меня до смерти. Я не могу придумать достойного оправдания тому, что не рассказала ей про Джеймса, поэтому прикидываюсь глупым подростком.

— Прости, — бормочу я. — Я забыла.

Марси, не удостоив меня ответом, поднимает

противень с макаронами.

— Можно отнести это на кухню? — спрашивает она Джеймса, пытаясь заглянуть ему за спину.

— Я отнесу, — говорю я, больше всего на свете мечтая сбежать. Схватив противень, я изо всех сил пытаюсь передать Джеймсу мысль: если она войдет в дом, нам еще повезет, если она примет Джеймса за вампира, а не за серийного убийцу.

Войдя на кухню, я щелкаю выключателем. Все заливает желтый свет, освещая пыльную плитку на полу и ряд пустых полок со свернувшейся на уголках защитной пленкой. Я ставлю макароны возле блюда с уже знакомым мне пирогом — предыдущим подношением Марси, — когда холодильник вдруг, заурчав, возвращается к жизни. Я смотрю на металлическую ручку, внезапно охваченная странным любопытством. После пары секунд тщетной борьбы с собой я сдаюсь и тут же думаю, что лучше бы я этого не делала. В мясном лотке одиноко лежит липкий темно-красный ком.

— Марси пошла обратно к себе, — раздается рядом голос Джеймса. Обернувшись, я вижу, что он прислонился к дверному косяку и спокойно смотрит на меня. Я захлопываю дверцу, смущенная тем, что меня застали за таким постыдным занятием, но он просто спрашивает, не хочу ли я пить.

— У меня есть вода и... вода.

Пока я пытаюсь оправиться от смущения, он подходит к шкафу и достает новенькую кружку, на которой написано: «Не позволяйте ублюдкам действовать вам на нервы». Налив воды, он протягивает мне кружку.

— Она уже была здесь, если что. Это не мой личный девиз.

Я делаю глоток. У воды сильный металлический привкус, а на ободке чашки скопилась пыль, но я слишком сильно нервничаю, чтобы обращать на это внимание.

— Так как тебе удалось избавиться от Марси?

— Она заметила на лестнице Невилла и Марисабель, и я сказал, что мы работаем над коллективным школьным проектом, — отвечает он. — Не думаю, что она и правда на это купилась, но она все еще сочувствует мне, так что не стала меня проверять. Но ты, возможно, теперь не захочешь возвращаться домой.

Могу себе представить, что меня там ждет. Я оглядываюсь в поисках стула, но вижу только хромоногий складной столик, задвинутый в угол. Скрестив пальцы в просьбе, чтобы он не разрушился подо мной, я запрыгиваю на него и в шутку говорю, что, возможно, я могла бы остаться здесь.

Он садится рядом со мной.

— А почему бы и нет? — спрашивает он. — Все остальные здесь. Только не говори, что ты хочешь спальню с сиреневыми шторами.

— Я знаю только то, что хочу спальню с кроватью, — говорю я и только потом понимаю, как это звучит. Интересно, научусь ли я когда-нибудь флиртовать намеренно, а не только нечаянно?

— Правда? — спрашивает он слишком уж невинным голосом.

Я могу сделать это — я могу сказать что-то кокетливое, действительно имея это в виду.

— А может, и нет. Ведь ты никогда не умел делиться своими вещами, — подкалываю я его, но потом понимаю, что это прозвучало как обычное оскорбление, просто произнесенное с приподнятой бровью.

Джеймс придвигается ближе, так что наши плечи соприкасаются, и нерешительно и осторожно улыбается:

— Теперь я этому научился.

Кажется, все мои внутренние органы стали невесомыми и улетели.