Ищейки - Василий Ершов

– Магия есть у НАС, Белл, – ледяным тоном поправила Энвер. – У меня и у моего напарника. И СВОЮ работу мы сделаем так, что ВАМ оружие не понадобится.

Белл задержал на волшебнице взгляд.

– Выдвигаемся, – коротко распорядился он.

Джим заскочил в хижину, вынес чародеям их походные торбы, потом ещё раз вернулся за своими вещами и ружьём. Энвер и Кристоф ненадолго остановились перед зелёной стеной, так взбудоражившей их прошлой ночью. Теперь ничего таинственного в границе лесного царства не осталось. Верхушки деревьев, образовав переплетающимися ветвями ажурную зелёную кровлю, мерно покачивались на ветру. Лес казался мирным и отнюдь не зловещим.

– Так ты серьёзно веришь в духов? – непонятно зачем спросила Энвер.

Напарник стрельнул в неё глазами, загадочно улыбнулся.

– Не знаю… Я хочу верить. Привычный мир порой кажется мне скучным и каким-то… неполным.

– Что ж, тогда пойдём сделаем его чуточку интереснее.

«А заодно убедимся, что духи с призраками – не более чем сказки. Без обид, Крис», – подумала Энвер, когда они погрузились в прохладную тень утреннего леса.

Группа шла на юго-восток, в обход горы Селвина. Первым двигался Кендрикс, сразу за ним – Кристоф, потом Энвер. Не отставал от них и грузный Белл. Марта держалась рядом, то сходя с тропы, то убегая вперёд, то отставая, то снова нагоняя. Двигалась она легко и ловко. Цепочку замыкал охотник и траппер Уишоу.

А вокруг стоял, дышал, жил, шелестел миллионами листьев огромный лес. Дубы и платаны – восхищавшие высотой и силой красавцы – взрывались где-то наверху сочными зелёными сполохами, переплетались ветвями, заслоняя от взоров утренние небеса. Но упрямые солнечные лучи во множестве мест прорывались вниз, отыскивая лазейки в лабиринте листвы, и рассыпались на тонкие золотые нити. Ветер, цепляясь за макушки дерев, пошевеливал кроны; тогда призрачные нити трепетали, истончались, пересекались, умирали и рождались вновь. Паутина света ложилась на раскидистые ниссы и низкорослые каштаны. Красные клёны вводили в заблуждение тёмным багрянцем своих листьев, а плоды сассафраса походили на маленькие чёрные глазки, которыми любопытные растения рассматривали чужаков. Нижний ярус также не пустовал: неприметная тропинка, которой держался Кендрикс, прихотливо петляла средь вересковой флоры, то вырываясь на просторные травянистые лужайки, то вновь теряясь в зарослях кальмии и рододендрона.

И тишина. Здесь она казалась особенной: как будто обрела массу и плотность, но в то же время осталась эфемерной, пугливой. Так, даже прозвучавший в отдалении дробный стук дятла разбил её на множество осколков, порхавших потом от дерева к дереву, пока энергия резкого звука не иссякла. Конечно, над головами шумела зелёная крыша. Однако шум этот, естественный и ненавязчивый, спускавшийся к земле ровным низким рокотом, только оттенял тишину – и она вновь наливалась, наполнялась удивительным, дразнящим уши и воображение смыслом.

Кристоф шёл, стараясь не терять из виду рюкзак лесничего. Вдруг один из высоких кустов в паре метров от волшебника зашуршал, зашевелил побегами. Парень отпрянул, но через секунду опознал в вышедшем из зарослей человеке Марту Нойманн. Девушка улыбнулась, протянула к магу ладошки, сложенные лодочкой.

– Что здесь? – ищейка заглянул в импровизированный сосуд.

– Ежевика, – ответила Марта. Впрочем, не узнать эти тёмные, составленные из небольших плотных шариков ягоды было невозможно. – Она здесь довольно редка. О!

Травница присела у ног волшебника: здесь торчало несколько стеблей с крупными цветковыми зонтиками на кончиках. Достав короткий нож, Марта аккуратно срезала цветки и сложила их в свою котомку.

– Эхинацея, – сообщила она чародею, жевавшему угощение и с интересом следившему за её действиями. – От воспалений. Ещё кровь свёртывает хорошо. А ежели в октябре корни выкопать, и потом настоять их в воде вместе с соцветиями, можно действенный бальзам против боли получить.

– Современная медицина неплохо справляется с рядовыми недугами, – заметил ищейка. – А чары могут ещё больше. Знаю, фитотерапия… прости, траволечение всё ещё актуально и временами эффективно, но лично сталкиваюсь с ним впервые. Во всяком случае, в полевых условиях.

– Ты знаешь целебные травы?

– Изучал в лабораториях и оранжереях Академии, – Кристоф улыбнулся воспоминаниям. – Я же светлый маг. Нам преподают курс целительства.

– В нашей деревне магов нет, – покачала головой девушка. – А люди болеют, как и везде.

– Но ведь есть лекарства: порошки, пилюли…

– Вот они, наши лекарства, – Марта повела рукой, подразумевая весь лес целиком. – Самые чистые.

– В натуре, – хмыкнул колдун.

– Зря смеёшься. Правда ведь: здесь всё самое лучшее, самое настоящее. Разве тебе не по нраву ягоды? Матушка-природа одаривает нас, и мы должны быть благодарны ей за это. А леса – наша колыбель, вся жизнь пришла из них. В них же она и затухает, оборачиваясь чем-то ещё.

– «Великий Круг Бытия…» А духи? Ты ведь веришь в духов?

– Верю, – кивнула травница. – Они тут хозяева с давних времён. Сберегли этот лес для людей. И от людей. Наверное, духам открыта великая мудрость жизни. Быть может, однажды она откроется и нам.

Парню осталось только задумчиво пожать плечами.

– А это – гамамелис, – деревенская девушка большим пальцем ткнула в куст, из которого она столь внезапно появилась. – Отвар из его листьев пьют при расстройствах кишок. Ещё помогает при геморрое. Пойду соберу ещё ежевики – для волшебницы.

С этими словами Марта развернулась и вновь исчезла в недрах гамамелиса. Кристоф озадаченно почесал шею и решил догнать Кендрикса.

– А почему Вальди? – спросил он у лесника, когда настиг его.

– Что?

– Я слышал, как ты назвал Марту «Вальди». Кажется, начинаю понимать почему.

– Так её звали родители, когда ещё были живы. Девчонка в лесу больше времени проводила, чем дома. Оттого, когда бедняга Нойманн и его жена преставились, малютку отдали в обучение старой знахарке. Как видно, не прогадали.

– Да уж. И как она умудряется не запутаться волосами в сучьях?

– Она хорошая девушка. Немного не от мира сего, это да… но ей пришлось трудно в детстве. Теперь она – всеобщая любимица. Ворчат на неё разве что охотники вроде Уишоу – за то, что готова грудью каждого оленёнка защищать. Но, по правде сказать, я её понимаю, – лесничий вздохнул. – Стрелять зверей надо с умом, только когда голоден или в нужде. Либо для защиты. Нужно знать, когда нельзя выходить на промысел, когда у них свадьбы или время вскармливания молодняка. Я стараюсь за этим присматривать. Но время от времени натыкаюсь на покалеченных капканами лисиц или медвежат, погибших без присмотра убитой матери…

Кендрикс умолк, погрузившись в собственные мысли.

«Как ежевика?» – прозвучал в голове голос Энвер.