Ржевский. Том 1 - Семён Афанасьев

уникальный статус на сегодня имеют исключительно по ошибке. Неуважение к наместнику равно неуважение к государю, а он, граф Растопчин, очень хорошо знает, что с такими смутьянами делать.

И на Изначальный иммунитет можно найти управу, если постараться, продолжал стращать звонящий. Если строптивый род первым навстречу шаги делать не начнёт. Сегодня — не сто лет назад, есть масса инструментов для обуздания неугодных.

— Мадина, а у тебя на него что, установочные данные под рукой?! — тем временем попечитель, услышав от неё имя собеседника, возбудился. — Можешь ещё что-то о нём самом, о семье его сказать?! Шёпотом и своей речью, я разберу! Пожалуйста!

Он убрал руку с амулета. Связь восстановилась.

Висящий в воздухе Растопчин прибавил громкости и эмоций.

— Могу начать со дня их возведения в графское достоинство двести лет назад, — фыркнула менталистка. — Главная ветвь, побочные тоже, семьи многодетные, на сегодня носителей фамилии трёхзначное число. С чего начинать? Или с кого?

Ржевский, а как это ты институт контролёров специальных групп в Эмирате знаешь, а своего соседа за забором через три дома — нет? В родном государстве, в родном городе? Вон, лично я герб Растопчиных над стопятидесятиэтажкой хорошо и вижу, и распознаю, подумала про себя Наджиб.

Вопрос так и рвался на язык, но она не стала спрашивать: не к месту, лучше в спокойной обстановке выяснить.

Странный ты тип, Дима. Впрочем, во многих вопросах весьма предсказуемый. И надёжный, как скала, этого не отнять.

— С твоей точки зрения, что в их семье самое главное? В двух словах, — попечитель тихо пощёлкал пальцами. — Должна быть какая-то фигня, которая на себя в первую очередь внимание обращает. Ты ж менталист, можешь отфильтровать свои установочные данные по убыванию.

— Его брат управляет самым большим городом вашей империи, — пожала плечами Мадина, продолжая тихо изумляться. — Градоначальники в седьмом поколении, первые в негласном Списке Влияния наследного дворянства при вашем Дворе.

— Ух ты. Занятно. — Товарищ задумался.

— Тогдашний император им как пожаловал ту должность, так они между собой её до сих пор по наследству и передают, — она незаметно покосилась на Дмитрия.

Не играет. Искренен.

— А какой город в моей империи самый большой? — теперь Ржевский внимательно наблюдал за голограммой, не сводя хищного взгляда с лица собеседника.

Вопрос он задал походя, даже скосил для этого губы в бок, чтобы звучать потише.

— Первая Столица же, — дальше она произнесла название.

— Спасибо, — прошептал опекун.

Да ну? Он же сейчас шутит? Развлекается?

Привык корчить дурака, потому в знакомый образ соскальзывает непроизвольно?

— На всякий случай, а вторая столица у нас какая? — Дмитрий, похоже, не замечал эмоций менталистки, которые та и не думала скрывать. — Это первая, а вторая где?

Мадина и на этот вопрос ответила, на ходу придумав себе ещё одно объяснение: он сегодня в стрессе, мало ли, какие защитные реакции психики и побочки всплывают. Почти десяток человек лично отправил на тот свет, сам ещё пацан.

Кроме того, застал деда с молодой княжной, узнал об их грядущем браке, об отказе старика от фамилии. Шок местами.

Остался последним Ржевским в мире, очень решительно и радикально бросил пить алкоголь. Здесь она сама свидетель.

На закуску — дуэль с боевиком из непростой семьи. Взрослый, тренированный боевой маг на пике формы и опыта. В замкнутом помещении.

Аль-Басри в итоге на плече подростка связанный и без сознания приехал. Через десантный портал, тоже к слову. Сама Мадина в такие транспортные каналы не полезла бы иначе как под страхом смертной казни — их длительность искусственно растягивалась в ущерб надёжности. Схлопываются они часто, от тебя нередко в точку назначения может приехать только передняя часть туловища.

Задняя останется на точке входа. Бр-р-р.

А с другой стороны, какого чёрта. Не скрываясь, она посмотрела на его лицо и врубила в лоб:

— Ты правда вообще не ориентируешься?

— Тут помню, тут не помню, — с готовностью подтвердил опекун, почти не разлепляя губ. — Я ж тебе рассказывал про сегодняшнее утро!

Ладно. Мало ли. Хотя-я, если один-единственный коллега тебе столько неприятностей доставил, как ты под фокусом целой Звезды через два часа выстоял?

Получается, капля воды тебя с ног сбивает, а водопад вообще не действует?

Что-то тут не стыкуется.

— Дим, он тебе на психику напирает, логичных аргументов никаких, — наплевав на этикет, Наджиб-младшая принялась работать по специальности, как во дворце дома. — Его речь — голая риторика, с процессуальной точки зрения — голый шум. Как морской прибой или крики чаек.

— Мне тоже так кажется, но не пойму, где подвох. Хотя ты же сама сказала? Градоначальники Москвы? Что-то, видимо, могут?

— Да, они очень серьёзные люди, сейчас при власти, могут и правда немало. Но по закону, ВАШЕМУ, его власть и ты — это как кит и лев. Считай, он тебе из воды угрожает. Ну или наоборот, рычит с берега.

— Разные плоскости?!

— Да. Над любым членом Изначального Рода Соты ни у Наместника, ни у администрации, ни у Суда, ни даже у вашего Престола прямой власти нет: Договор о разделении вотчин от позапрошлого века.

— Продолжай?

— Именно над вашими двенадцатью фамилиями даже Император формально не властен: «Товарищи в начинании», не более. Теоретически вас могут только вежливо просить, точка. Реальность наверняка отличается, но закон я тебе сказала.

— СПАСИБО БОЛЬШОЕ! Расскажешь потом подробнее? Занятная инфа.

Расскажу, покладисто подумала Мадина, уже ничему не удивляясь.

Бывает же. Неисповедимы пути Твои — менталистка даже на короткий миг подняла глаза к небу, прикрыла веки и беззвучно произнесла пару слов.

— СТОП! — Опекун тем временем оглушительно хлопнул в ладоши в своей обычной манере, перебивая чиновника.

Она не подпрыгнула только благодаря ментальному контролю и потому, что уже местами привыкла.

— Завязывай, Растопчин, — предложил Ржевский, пресекая фонтан, извергавшийся из собеседника. — Если ты себя пупом земли возомнил, или там глашатаем воли чьей-нибудь, — Дмитрий потыкал пальцем вверх, — то сбавь обороты по-хорошему? Читки для лохов будешь толкать в другом месте, не мне.

— Уничтожу. — Коротко бросил Сергей Растопчин.

И он сейчас не шутил.

— Слово сказано, я услышал. Тебе жить, ты первый начал, — бесстрастно прокомментировал Ржевский. — Дорогая, ты же фиксируешь наш разговор? — последнюю фразу он повторил на двух языках.

— Конечно, — она приняла игру и ответила по-русски.

Наджиб молниеносно закрыла лицо вуалью (нехрен всяким Растопчиным пялиться) и шагнула в кадр:

— Я, полноправный член Дома аль-Футаим, нахожусь в Соте официально. — Здесь чуть повернуться, чтобы Вензель герба Далии был виден ибн-Василию чётко.

Как обычно — правда, только правда, чистая правда, хотя и далеко не вся.

— Господин Ржевский, я являюсь независимым свидетелем вашего