Отходная молитва - Дэвид Боукер

Лаверн попытался свести ее последние слова к шутке.

— Да, но не сию же минуту!..

— Почему же. Вот мы с тобой сейчас говорим, а позади тебя стоят три заблудших духа. Им бы хотелось подкрасться поближе и прикончить тебя — как им и велено, — да не получается, потому что от тебя исходит мощная жизненная сила. Она защищает тебя подобно стене света, и им через нее никак не проникнуть. Наверняка наш друг Принс на это не рассчитывал.

— Точно, — пошутил Лаверн, хотя по спине у него заползали мурашки. — Ни шагу без стены света. Можно сказать, мой девиз.

Мэй снисходительно усмехнулась:

— Убедился? В этом вся твоя сила. Твой самый главный плюс. Правда, от отходной молитвы тебя защищает вовсе не она, а твоя чистая совесть.

— Это я уже слышал.

Мэй отодвинула стакан.

— Поздно. Пора спать. А от этих трех духов-прилипал я избавлю тебя завтра. Главное, не делай ночью ничего такого, от чего тебе стало бы стыдно.

* * *

Вернон неожиданно проснулся под самое утро с неприятным чувством, будто кто-то притаился у его ног. Он оторвал голову от подушки. Но в комнате никого не было. Рокот моря в этот час раздавался с такой силой, что казалось, будто волны грохочут в голове, разбиваясь внутри о черепные кости.

В горле у него пересохло. Ясное дело — накануне он перебрал бренди, и теперь алкоголь разлился по всему организму. Зная по личному опыту, что лучшее средство в таких случаях — чистая вода, и чем больше, тем лучше, — Вернон заставил себя встать с кровати и поплелся в соседнюю комнату. Под натиском ветра стекла в окне заунывно дребезжали. В темноте ночи лишь маяк на островке Годреви продолжал методично подмигивать, словно не желая уступать стихии в этом неравном поединке — ни бездонной черноте небес, ни слепой ярости моря.

Дрожа от холода, Лаверн на ощупь спустился на второй этаж и, прошествовав на цыпочках мимо спальни Мэй, зашел в туалет справить нужду, после чего спустился еще ниже, на кухню. Там, дымясь и тлея, еще с вечера догорал камин. Вернон включил свет, налил стакан минеральной воды и одним глотком осушил его. Было слышно, как снаружи громко хлопает не то дверь, не то ставень. Теперь Вернон знал, что значит жить в приморском городе зимой, и такая жизнь пришлась ему явно не по вкусу.

Он выключил свет и побрел назад в спальню, а потом, сбросив шлепанцы и приподняв угол одеяла, обнаружил, что на самом деле мирно посапывает в постели.

* * *

После завтрака Мэй и Лаверн поднялись в верхнюю гостиную. Мэй сварила кофе, а Лаверн доставил его наверх на подносе. После холодной ветреной ночи на внешней стороне стекол застыла тонкая корочка из песка и морской соли, словно туманной дымкой застилая вид на море.

Лаверн рассказал Мэй о том, как погибли неизвестный юноша и Анджали Датт, поведал о своем посещении Норт-Эбби и убийстве Эдисон Реффел. Мэй выслушала на редкость спокойно, ни разу не пытаясь его перебить. Когда же Вернон перешел к своим изысканиям относительно Томаса Норта и "Рыцарей Христа", она понимающе закивала.

— И вот теперь меня отстранили от работы, плюс готовится полномасштабное расследование всей моей предыдущей деятельности. Думаю, на моей карьере в полиции можно поставить жирную точку.

— Ну, как сказать… — Мэй наклонилась налить ему еще кофе, — Конечно, тебе крупно не повезло, мой милый. Сам видишь, Принс везде, где только мог, поставил препятствия. Он знает, что делает, злодей. Так что не стоит его недооценивать. И я скажу тебе почему. У нас у всех есть высшее «Я», своего рода ангел-хранитель. Гавайцы называют его «Аумакуа». Им может быть либо умерший дед или бабка, либо чужой человек, но в любом случае это тот, кто любит нас и желает нам только добра. А тот старик, которого ты видел в Йоркском Минстере…

— Томас Норт…

— Да-да… Ага, оно нисходит ко мне — Бог говорит, что я права. Этот старик — высшее «Я» Принса, его ангел-хранитель. Правда, в этом случае ангел — не то слово. Старикан Томас — истинное исчадие ада. Он демон. Демон-хранитель, если хочешь.

— Не хочу, — пошутил Лаверн.

Мэй сощурилась.

— Мы столкнулись с тем, кто черпает власть, унижая других, кто упивается чужим страданием. Собственно говоря, демоны именно этим и занимаются. Жестокость — их стихия. И Принс не остановится, ибо стремится к безраздельному господству. Это цель его жизни. Чем больше он убьет людей, тем сильнее его могущество.

Мэй умолкла, прислушиваясь.

— Минуточку. Бог говорит, что ты не сказал мне чего-то важного. Чего-то такого, что произошло тогда в соборе. Ну-ка, что это?

Вернон напряг мозги.

— Не помню.

— Еще как помнишь, — расплылась в улыбке Мэй. — Ведь у тебя есть дар, поганец ты этакий. И почему ты раньше не признался? На какие такие чудеса ты способен?

Лаверн тоже улыбнулся в ответ:

— К черту чудеса.

— Ну кет, только не надо врать. Лучше скажи мне, что ты такого сделал, когда увидел старика?

— Я же сказал тебе — бросился за ним вслед.

— А еще что?

— Я не догнал его. Он скрылся.

— Да, но что там еще произошло? Что ты от меня скрываешь?

Вернон уставился на костяшки пальцев левой руки; съежившийся под пристальным взглядом Мэй, он ощущал себя нашкодившим мальчишкой.

— Вернон, выкладывай все как есть.

Лаверн набрал полные легкие воздуха и посмотрел ей в глаза. Каждое слово далось ему с неимоверным трудом.

— Я покинул собственное тело.

* * *

Впервые это случилось с ним во время похорон сына. Растерянный от безысходного горя, он неожиданно поймал себя на том, что бредет по проходу Хантингтонской церкви, прочь от остальных присутствующих на заупокойной службе. Второй Лаверн, невозмутимый, в наглаженном черном костюме, остался сидеть на передней скамье, обняв рыдающую супругу. Но сам он — дух или как его там — не мог терпеть ни секундой более. И отправился домой через луга и поля и, бесплотный, прошел через стеклянную дверь, словно та была не более чем пеленой тумана. Дома он прямиком поднялся в комнату сына и молча уставился на пустую детскую кроватку.

Какое-то время спустя он вспомнил, что Донна в церкви одна. И в ту же секунду оказался рядом с ней, глядя на крошечный сосновый гробик из-за ширмы собственного, белого как мел лица.

В последующие недели он частенько покидал себя, иногда сам того не подозревая. Дважды Донна видела его стоящим в спальне возле их кровати, когда на самом деле в это время он находился внизу, отдыхая в кресле. Его двойники отнюдь не напоминали бестелесные привидения, и Донна отнеслась к ним довольно спокойно. Более того, они вселяли в нее своего рода уверенность. Уж если Вернон способен вести жизнь вне тела, рассуждала она, то кто знает, может, и их сын тоже.