Сыщик Бреннер - Игорь Шенгальц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 96
Перейти на страницу:

Я надел ранец, застегнул лямки и потащил Костаса к заднему люку. Вот тут он заволновался и хотел что-то сказать, но очередной хук справа выбил из него все слова. Церемониться с наследником я уже даже не пытался.

Люк открывался внутрь. Порыв холодного, пронизывающего до костей ветра ворвался в коридор.

– Снимай ремень, – коротко приказал я.

Костас молча повиновался, вытащив кожаный ремень из брюк. Я просунул пояс под лямками ранца, потом притянул Костаса к себе и застегнул ремень у него на груди, соединив нас вместе. По счастью, длины ремня хватило.

– Отпусти меня, Бреннер! Не делай этого! Ты пожалеешь!..

Я ударил его снизу вверх в челюсть и тут же подхватил падающее тело, после чего обнял Костаса так крепко, как мог, надеясь не выпустить его из рук, если ремень не выдержит нагрузки и порвется, и шагнул в проем люка, навстречу далекой земле.

XXIX. Провинция

– Отец, погоди, до ближайшего города далеко?

– Верст десять будет, барин. – Бородатый старик-бауэр[6] натянул поводья, останавливая повозку, оглядел нас долгим взглядом и выжидательно замолчал, понимая, что выбора у меня нет. Не пешком же идти через лес.

– Довезешь?

– Лошадка кушать хочет, – прищурился хитрый дед.

– Накормим твою лошадку, – кивнул я. – Не обижу. Так что?

– Довезу, отчего же не довезти хороших людей. Лезьте в телегу, баре!..

Я сильно сомневался в положительных качествах Костаса, но разубеждать деда не стал. Нам и так крепко повезло, что мы наткнулись на него на пустынной дороге и что он не испугался нашего вида, иначе пришлось бы идти пешком, понапрасну расходуя силы.

Дед был старый. Он выглядел так, словно застал даже те времена, когда Руссо-Пруссии, как государства, еще не существовало на картах мира. Что уж говорить о прогрессе – в этих краях подобное слово посчитали бы бранным. Тут жили по старинке: неспешно, размеренно, но при этом работали от рассвета до заката, как привыкли работать отцы, деды и многие поколения предков. Старик вел себя так, словно ничего с тех пор не поменялось. В чем-то он был прав…

Костас запрыгнул на телегу первым и устроился со всеми возможными удобствами на густо пахнущем сене, потирая ушибы и ссадины. Я же сел чуть в стороне. Старик тронул вожжи, и кобыла, медленно переступая ногами, двинулась вперед, волоча за собой телегу.

Вот теперь я мог немного расслабиться, впервые за этот день, и воскресить в памяти все произошедшее.

Безумное падение с цеппелина я запомню до конца своих дней. Нас крутило, переворачивая то вверх, то вниз, швыряло во все стороны. Я вцепился в Костаса, надеясь, что его не оторвет от меня воздушным потоком и не унесет прочь.

Я едва сумел нащупать кольцо и с силой дернул его, стараясь даже не думать о том, что может случиться, если купол не раскроется. Но все получилось, парашют взметнулся ввысь, нас резко дернуло, я едва не выпустил свою ношу, но все же сумел удержать тело наследника, хотя ремень, связывавший нас, затрещал от нагрузки, а через несколько мгновений мы уже болтались в воздухе, плавно опускаясь вниз.

Потом был спуск, который я совершенно не помню. Все мое внимание сосредоточилось на Костасе. Краем глаза я все же отмечал внизу и бесконечные леса, расцвеченные синими пятнами озер, пестроту полей и прочие красоты. Где-то вдалеке у горизонта клубился черный дым над трубами какого-то завода.

Он так и не приходил в себя. Врезал я ему от души, немного не рассчитав. Но это и к лучшему. Не знаю, удалось ли бы нам удачно спуститься вниз, будь он в сознании. А так я держал его, словно мешок с картошкой, пока наконец мы не приземлились на лужайку посреди леса.

Удар был силен, я не удержался на ногах, повалившись на Костаса. Ему досталось изрядно, но чуть позже, когда я слегка очухался и двумя крепкими пощечинами привел в себя Костаса, оказалось, что все в порядке. Руки-ноги целы, приземление прошло успешно.

Парашют и ранец я бросил там же, на лужайке. Пусть местные подберут. Ткань крепкая – такая всегда в цене, еще послужит деревенским бабам. Если не испугаются странных колдовских вещей и не сожгут их от греха подальше.

Где-то с час мы пробирались сквозь лес, лишь раз остановившись у небольшого озерца, чтобы умыться и слегка отчистить одежду от крови и грязи. Не хватало еще, чтобы первый же встречный при виде нас тут же побежал искать жандармов. Приведя себя в порядок, насколько это возможно при данных обстоятельствах, мы отправились дальше, в пути практически не разговаривали, и вскоре набрели на дорогу, по которой и зашагали, выбрав направление наугад, пока не встретили деда на телеге.

Костас один раз попытался напомнить о своем высоком положении и недопустимости с моей стороны насильственных действий по отношению к особе императорской крови, но я без лишних слов ткнул его кулаком под ребра и попросил впредь помалкивать. Он осознал и притих.

Я же размышлял о том, как все в жизни переменчиво. Сегодня ты – доверенное лицо великого князя, обладатель бумаги, заочно оправдывающей все твои действия, а завтра – государственный преступник.

В том, что Платон Александрович по возвращении объявит мою персону во всеимперский розыск, я даже не сомневался. А может, уже сейчас подняты по тревоге и брошены на наши поиски все силы правопорядка. Ведь стационарные переговорники на цеппелине находились в целости и сохранности, если только стрелки их не повредили.

Мы ехали неспешно, едва ли быстрее, чем шли пешком, но от лошади, такой же старой, как ее владелец, требовать большего было бессмысленно.

Дед с нами разговоры не заводил. Он вообще не оборачивался, правил себе и правил. Потом я понял, что он давно уже дремлет, мерно покачиваясь на своем месте, но лошадка и сама знала дорогу. Десять верст тянулись бесконечно долго, и к городу мы выбрались, когда было уже далеко за полдень.

Лес кончился внезапно, и мы выехали на широкую утоптанную и оживленную дорогу. За четверть часа нам навстречу проехали несколько крестьянских телег, возвращавшихся из города. Наш дед проснулся и здоровался с каждым встречным, в знак приветствия приподнимая свою шапку.

Провинциальная жизнь за последние столетия нисколько не изменилась. Даже когда два великих государства объединились в империю, в этих местах все осталось по-прежнему. Разве что сменили областных и городских глав, назначив управляющими дойчей, как более ответственных работников, не склонных к взяточничеству. Местные к ним привыкали долго, не всем пришлись по нраву подобные перемены в стране, однако время шло, люди постепенно пообвыклись с новыми порядками и уже не находили странными чужаков, говорящих на грубом языке. Да и языки к тому времени изрядно перемешались, превратившись в новый особый диалект, и стало невозможно понять, откуда появилось то или иное слово. В землях бывшей Руссии говорили преимущественно на родном наречии, а пруссаки балакали у себя на дойче.

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?