Вид на жительство в раю - Наталья Андреева

— Во-первых, какой язык учил в школе Пенкин. Как успевал. Наблюдались ли за ним в детстве феноменальные способности. Как-то: отличная память, способность к скорочтению, к иностранным языкам. И насчет спорта. Проявлял ли усердие. Имеет ли спортивный разряд. И вообще: постарайся добыть его старые фотографии, и как можно больше подробностей о детстве. Не того парня, что сидит сейчас под замком, а именно Анатолия Пенкина. И его приятеля, с которым они двадцать лет назад затеяли драку. И который впоследствии стал уголовным авторитетом Петькой Слоном. Когда в последний раз тот был на родине, пересекались ли они с Анатолием. В общем, все.

— Ну хорошо, — тяжело вздохнул Хлынов. -Я все понял. Не будет мне покоя. А ты чем будешь заниматься?

— Навещу его гражданскую жену. Что-то мне там не нравится.

— А может, напротив, нравится? — подмигнул Олег.

— Да что вы все ко мне пристали! — Семенов побагровел.

А про себя подумал: «Неужели это так заметно?» Он не перестал симпатизировать Наталье Чусовой, даже усомнившись в ее неведении насчет того, кто такой на самом деле Анатолий Пенкин. Ну, подтяжку сделала, а хирург уехал в Израиль на ПМЖ. Ну, регистрация липовая. Да пол-Москвы так живет! Что ж, всех в криминале подозревать? Устраиваются люди как могут.

Он решил не вызывать больше Наталью Чусову в прокуратуру, а навестить, так сказать, в нерабочей обстановке. Заодно посмотреть на жилище Пенкина. Поехал туда вечером, после работы. Звонить Чусовой, предупреждая о своем визите, не стал.

На улице по-прежнему была жара. Теперь он ехал в центральный округ. А прибыв на место, удивился. Семенов и не думал, что где-то еще сохранились такие тихие московские дворики. Дом, судя по всему, доживал последние деньки, да и двор тоже. Со всех сторон его уже облепили новостройки. Некоторые дома надстраивали, реставрировали, облагораживали, другие просто сносили. Баснословно дорогая земля притягивала как магнит. Здесь соседствовали богатство, какого свет не видывал, и такая же нищета. Последнюю вытесняли, выдавливая остатки, чтобы сделать район насквозь респектабельным. Коренные жители изо всех сил цеплялись за место, к которому привыкли. Но силы были неравные. Семенов огляделся. На лавочке у первого подъезда сидел мужик в бейсболке и рваных джинсах и смотрел в небо. В руке у него была бутылка пива.

— Привет, — сказал Семенов, присаживаясь рядом.

— Ну, здравствуй, товарищ, — кивнул мужик и отхлебнул из горлышка.

— А почему товарищ?

— Так из органов.

— Откуда знаешь?

Мужик в бейсболке вздохнул и одним глотком допил пиво. Вытер усы и сказал:

— Лучше бы разобрались, почему нас на окраину выселяют. Почему я, коренной москвич, должен ехать в какое-то Бутово? И почему на мое место придет ворюга, которому самое место в тюрьме? Нет чтобы их сажать, вы им лучшие места отдаете. И лучшие куски. Где справедливость?

— За политику потом поговорим, — отмахнулся Семенов.

— А сейчас о чем?

— Ты Пенкина Анатолия часом не знаешь?

— Ну, допустим. Квартиру снимал. Вон его окна. — Мужик указал на окна первого этажа.

— Откуда у Пенкина деньги, чтобы снимать квартиру в центральном округе? Пусть даже и однокомнатную? В доме под снос?

— По-вашему выходит, что все дело в деньгах. Вот народ! — усмехнулся мужик. И резко сказал: -На пиво дай.

Семенов молча полез в карман и протянул ему две мятые десятки. Мужик важно кивнул, засунул деньги в карман и заметил:

— Это не плата за информацию, а вспомоществование.

— Как-как?

— Выживать, говорю, надо. Вот я, к примеру, художник…

— Да ну?

— Именно. Свободный, как ветер. У меня здесь студия. А у моих друзей ни хрена нет. Буду я с них деньги брать за постой? У меня не каждый день вдохновение, так что? Помогать надо товарищам по цеху.

— Все понятно. По цеху.

— Э-э-э! Я вовсе не то имел в виду! Мы, свободные художники, люди мирные. Уголовный кодекс чтим.

— Кто сейчас живет в квартире Пенкина?

— Так любовница его. Наталья. Недолго осталось. Дом вот-вот снесут. Ну, переселят хозяев на окраину. Так там дадут голые стены. Ремонт надо делать. А деньги где? Нет денег. Вот и выходит, что люди лишаются источника дохода. Эх, пойду я за пивом.

— Момент, — Семенов слегка придержал художника.

— Ну что?

— Давно она здесь живет?

— С весны. Я что, по календарю засекал?

— А когда они познакомились?

— Когда познакомились? — Мужик прищурился. -А зимой. Точно. Я помню: холодно было. Снег лежал. Сидели мы в пивной. Тут приходит Толян с бабой и говорит: землячка моя, Натаха.

— Землячка? — удивился Семенов.

— Ну да. Я сразу подумал: хорошая женщина. А потом они сошлись. Я бы на его месте тоже долго не раздумывал.

— А когда его избили?

— Да вскоре после этого. Как она переехала. Весной. Точно! Чуть ли не в тот же день! Надо же! Вот тебе и медовый месяц! Но Толян известный задира. А из больницы приехал тихий. Сам на себя не похож. Видать, избили его крепко.

— Вы с ним общались после того, как он приехал из больницы?

— Кто это «вы»? — прищурился мужик.

— Ты.

— Я? Вроде нет. Раньше, бывало, Толян в пивной посидит. Или сообразит с кем-нибудь из наших. Во дворе.

— Любил это дело, да?

— А то!

— Но вдруг переменился.

— Так женщину хорошую встретил! Ну, я побежал. За пивом.

Семенов понял, что из мужика больше не вытянешь, и тоже поднялся. Мужик отправился за пивом, а следователь вошел в подъезд. Квартира, в которую он позвонил, была крайняя справа. Вскоре за дверью раздались шаги. Чусова была дома. Машинально Семенов посмотрел на часы. Семь. Дверь открылась. Наталья Алексеевна смотрела на него с удивлением, потом вспыхнула и запахнула халат. Семенов успел заметить пышную грудь, какую-то особенно белую, он бы даже сказал, молочную.

— Заходите, — сказала она и шагнула назад, в полутемную прихожую.

— Извините, что без предупреждения, — пробормотал Семенов, закрывая за собой дверь.

— Пришли — значит, надо. Я и не собираюсь прятаться. В зал проходите.

Залом громко называлась единственная комната. Потолки здесь были высоченные. В квартире было бедно, но чисто. Он отметил, что хозяйка что-то бледна. Неужели испугалась? Зачем-то сказал:

— Значит, вы не на работе.

— Плохо себя чувствую, — коротко ответила она.

— Я ненадолго.

— Что-то случилось?

— Нет, но… Я был в клинике, где оперировали Пенкина.