Бездомный мрак - Михаил Март

Поляну я пересек, как минное поле, но легче мне не стало. Поднявшись на крыльцо, я тихо подкрался к двери, взялся за ручку и дернул на себя.

Она со скрипом отворилась.

В глаза ударил яркий свет от многочисленных ламп. Я прищурил глаза и на время замешкался.

Антон Гольдберг перебирал на столе какие-то бумаги. Тут же лежал портфель, а на полу стояла сумка с вещами. Невооруженным взглядом было видно, что человек готовится к отъезду. Он стоял ко мне спиной и не слышал, как я вошел. Только скрип петель и холодный воздух, ворвавшийся со мной в дом, заставили его оглянуться.

– А, наконец-то, – бросил он через плечо. – Почему так долго?

Я рассчитывал застать его врасплох и по меньшей мере увидеть его удивленное лицо, но удивляться приходилось мне. Антон оставался совершенно спокойным и продолжал копошиться в бумагах. Судя по его словам, он меня ждал. К такому обороту я был не готов.

– Ты хочешь сказать, что ждал меня?

– А кого, по-твоему, я мог еще ждать?

Я вошел в просторную комнату. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

У правой стены стояла кушетка, и висели громоздкие часы. Маятник стоял на месте. Время остановилось. Плохая примета. Кто-то должен перейти в другое измерение.

Я уселся на кушетку под часами и взглянул на адвоката. Уникальная личность, с которой началась моя новая жизнь.

– Ас чего ты взял, что я должен приехать сюда? – задал я вопрос. – Откуда мне известен этот адрес?

– Не валяй дурака, Тим. Разве Элина Львовна не передала тебе мою записку? Там все указано в деталях.

– Домработница мертва. Ей проломили череп.

Антон оставил бумаги в покое и нахмурил брови.

– Это очень плохая новость.

– Плохая? Не валяй дурака, Антон. Только за сегодняшний день на мою жизнь покушались дважды. Но я оказался слишком живучим. И мне кажется, что ты не мог не знать об этом.

– Могу лишь догадываться. Мне тоже пришлось уносить ноги. Не одному тебе грозит опасность. Нам обоим. Не хотят с нами прощаться, выпускать из поля зрения. Лучше прикончить, пока еще достать можно.

– Твои намеки мне надоели. Выкладывай карты на стол. Хватит делать из меня пришибленного недоноска. Я за это время здорово повзрослел и разбираюсь, что к чему. Начнешь лгать, я не выпущу тебя живым из этой лачуги. Наступил твой экзамен, свои я уже сдал и стал профессором.

Антон снисходительно покачал головой. Мол, вот неугомонный ребенок. И чего ему еще надо? Он сел на стул, взял свою трость и положил подбородок на набалдашник. Привычная поза. Так ему думается лучше. Сунув трубку в зубы, он закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, тихо произнес:

– Ты человек с прошлым. И прошлое твое не столь интересно, чтобы уделять ему должное внимание…

– Заткнись! Оно мое, и я должен его знать. Заруби это на своем огромном носу!

Лицо его оставалось невозмутимым. Такую дубленую шкуру мелким визгом не прошибешь.

– Ладно. А теперь послушай историю, которую я тебе поведаю. Ты много знаешь? Отлично. Тогда ты поймешь, что я говорю тебе правду. При этом остаюсь при своем мнении. Правда тебе не нужна…

Я хотел открыть рот, но он поднял руку.

– Не кипятись. Изволь, коли хочешь. Только не принимай ее близко к сердцу.

Постарайся посмотреть на вещи со стороны, как зритель или читатель. Ты сам все поймешь и сумеешь расставить по своим местам. Итак, жили четверо совершенно разных людей, объединенных общим делом. Глава крупной нефтяной компании, созданной собственными руками, мозгом и трудолюбием, – Александр Аракчеев.

Умнейший, богатейший и всеми уважаемый человек, дававший консультации чиновникам Кремля и трепетно относившийся к своему детищу и семье. Вторым человеком был его друг, личный адвокат, поверенный в финансовых делах и более двадцати лет отдававший хозяину и другу все свои знания и силы. Адвоката зовут Антон Гольдберг. Третий в нашей истории – Тимур, сын Александра. Сорвиголова, шалопай, повеса, баловень судьбы, уверовавший в безнаказанность и вседозволенность. Четвертым был Максим Круглое. Молодой, опытный, талантливый, коммуникабельный, вышедший в люди благодаря уму, смекалке и неустанному труду.

Хваткий администратор, сделавший головокружительную карьеру. Он и стал одним из ближайших друзей Тимура.

Полные противоположности друг другу объединились в круг единомышленников.

Так им казалось. Так хотел хозяин и верил в это. Но не думаю, что все верили в то же самое. Каждый имел свои мысли, тайны и планы.

Жизнь шла своим чередом, ничто не предвещало грозовых событий. Престарелый отец очень переживал за сына, который не проявлял ни малейшего интереса к делам. Он с ужасом думал о смерти и предчувствовал крах, ожидавший компанию – творение всей его жизни после своей физической смерти. Умрет не только его идея, замыслы, но все вместе. Жил человек и умер, не оставив после себя следа.

Не для того жил. А тут еще личные обиды на сына. Последнюю радость в жизни отобрал – женщину. Вот он и оставил в сердцах завещание, в котором лишил сына самостоятельности и приставил к нему няньку в виде опекуна. Правда, накладочка вышла. Он не знал, что Тимур уже женился на Катерине. В такое безрассудство он поверить не мог. Старик хотел, чтобы сын ее бросил и нашел себе достойную пару.

Только привязав Тимура к настоящей семье, он рассчитывал на то, что сын в конце концов угомонится.

Идем дальше. В последние дни жизни приходит последнее известие об отпуске Тима, и тут Аракчеев-старший узнает, что сын уже женат. На ком? На той самой Катерине! Последнего удара он не вынес. Слег окончательно и созвал возле своей постели доверенных лиц и друзей. Адвоката, нотариуса, своего незаконного сына и верного слугу Ефима Никитина. За двое суток до смерти он диктует новое завещание, где оставляет весь капитал Тимуру без всяких оговорок. Это завещание подписывает не только он, но и свидетели, присутствующие при его составлении.

Огласить его поручалось нотариусу на сороковой день после кончины составителя. Тимур ничего не знает о новом завещании. Содержание старого ему рассказал Макс. После чего Тим и женился, не раздумывая, назло отцу. Он мог жениться и на вокзальной шлюхе, если бы та находилась на тот момент под боком.

Но сути дела это не меняет.

Итак, Тим опоздал на похороны. Примирение между отцом и сыном не состоялось. Тут наступает временное затишье. Нотариус ничего не сказал сыну умершего и уехал лечиться в санаторий, пока идет раздел компании. Он понадобится лишь на сороковой день для оглашения завещания. Адвокат тем временем понимает, что при наличии нового завещания жар-птица выскальзывает из его рук. Он успел уже выстроить грандиозные планы, от которых в свое время отказался Аракчеев-старший – удвоить капитал в короткие сроки. Старика не интересовали деньги, он был помешан на нефти. Теперь адвокат мог остаться у обочины ни с чем. Двадцать лет трудов коту под хвост. Такого допускать нельзя.