Возвращение ковчегов - Дженнифер Броуди

Даника включила коммуникатор.

– Сэр, дезертиры перемещаются по воздуху, – доложила она. – Высылайте зонды.

– Я прооперировал Калеба, – доложил оружейник.

Сняв маску, он по плечи высунулся из люка спасательной капсулы. Синий хирургический костюм был запачкан кровью Калеба. Майра почти не осознавала, что за время ожидания вытоптала в снегу круг. Истрепанные нервы сдавали. Вскоре после побега из подземелий Калеб потерял сознание, и оружейник перенес его в операционную. Это было несколько часов назад.

– Как все прошло? – спросила Майра; язык почти не слушался, а легкие словно не желали выдыхать.

Оружейник ответил мрачным взглядом:

– Учитывая характер ран, все прошло как нельзя лучше, но с прогнозами я бы не спешил. Калеб потерял много крови, а в раны попала инфекция. Пришлось срезать отмершие ткани и накачать его антибиотиками.

Майра нахмурилась:

– Антибиотики… это еще что?

– Древние сильнодействующие средства для борьбы с бактериальными инфекциями, – пояснил оружейник. – В вашей колонии таких лекарств нет?

– Врачи из Больницы пользуются чесноком и особыми травяными припарками, – сказала Майра, чувствуя, как заливается краской стыда. – А на Базаре изгои продают тоники, но от них больше вреда, чем пользы. Демос и кратос к ним не прикасаются.

Оружейник кивнул, пытаясь скрыть удивление.

– Тогда твоему другу повезло, что мы пришли вовремя. Без наших лекарств он, скорей всего, умер бы.

– Можно к нему? – спросила Майра.

– Опасность еще не миновала, но я дал ему успокоительное, он уснул. Думаю, хуже не станет. Может быть, визит друга даже пойдет ему на пользу.

Он жестом велел Майре следовать за ним на борт. Майра поднялась по металлическому трапу, и тот автоматически сложился за ней, люк задраился, и давление в кабине с резким шипением выровнялось.

Калеб лежал на койке в дальнем конце салона. Он глубоко спал под действием снотворного, с головы до ног обмотанный бинтами, так что открытым оставалось только лицо. От рук тянулись трубки: по одним аппарат откачивал жидкости, по другим подавал лекарства. Рядом с койкой, следуя пульсу, ровно пищал монитор. Какие-то из устройств Майра узнала – например, капельницы для внутривенных вливаний, – тогда как прочие видела впервые, особенно сложные электронные приспособления. Лицо у Калеба было бледное, худое, но на нем читалось обманчивое спокойствие – если учесть, что ему довелось пережить.

Присев на табурет, Майра коснулась его лба: теплый, но не горячий. Серьезное улучшение, ведь всего несколько часов назад Калеба сжигала лихорадка.

– Когда он очнется? – спросила Майра.

Оружейник быстро подошел к монитору и нажал несколько кнопок. На экране, в такт громкому сигналу, скакал зеленый огонек, образуя кривую линию.

– Точно не знаю, но показатели вроде стабильны. – Оружейник сделал пометку у себя в планшете. – Это хороший знак. Следующие несколько часов станут решающими, но я думаю, он выкарабкается. Ему очень повезло, что у него такое сильное сердце.

– Да, оно у него сильное, – согласилась Майра.

Оружейник снял повязки с груди Калеба, чтобы проверить швы. Майра вздрогнула при виде ужасных ран: чтобы закрыть их, понадобилось наложить, наверное, сотни швов.

Заметив ее реакцию, оружейник сказал:

– Мне жаль, но останутся рубцы. У нас на корабле это могли бы исправить. Увы, пластической хирургии я не обучен.

Что такое пластическая хирургия и как она спасает от рубцов, Майра не знала, однако и необразованность свою показывать не хотела. К тому же ей было плевать, что у Калеба останутся шрамы. Лишь бы он был жив.

– Я просто рада, что ты врач, – сказала она.

– О, никакой я не врач, – добродушно улыбнулся оружейник. – Но приму это за комплимент! Наши доктора куда как более искусны, а я служу в Ордене оружейников. В Кузне мы изготавливаем фальшионы и поддерживаем в них заряд энергии.

Взгляд Майры упал на необычный ранец со множеством кнопок и рычажков. Майра видела, как оружейник работает на нем с фальшионом Аэро.

– То есть вы оружие куете?

– Миротворческое, – пояснил он.

– Тогда откуда ты знаешь, как пользоваться этим? – она обвела рукой импровизированную операционную, по сравнению с которой Больница в ее колонии выглядела просто убого. Да еще эти капельницы и аккуратные швы на груди Калеба… Последние наложить мог только опытный хирург.

– В Агогэ все студенты постигают азы медицины, – ответил оружейник. – Заранее не угадаешь, когда придется оказывать помощь раненым товарищам. Хотя у меня вроде как имелись к этому склонности. После финального экзамена я думал вступить в медкорпус. Однако еще прежде оружейники забрали меня в Орден, и я забыл о прошлых устремлениях.

– Значит, Аэро и Рен тоже обучались медицине?

Улыбка оружейника сделалась шире.

– Что тут смешного? – спросила Майра.

– О, ничего, – пожал плечами мастер. – Просто я не привык, чтобы их просто так, по именам называли. У нас дома они были капитан Райт и лейтенант Джордан. Обратись я к ним иначе, и неприятности были бы мне гарантированы.

Майра покраснела:

– Прости… я понятия не имела.

Оружейник покачал головой; его бритый череп поблескивал в искусственном свете ламп.

– Не извиняйся! К тому же такая фамильярность мне по душе… и… в общем, изгнанные из колонии, они лишились званий. – Тут он помрачнел. – Но вернемся к твоему вопросу. В Агогэ обучают многому, в том числе и медицине.

Майра кивнула:

– Очень кстати.

– Как оказалось, – согласился оружейник. – Я сумел спасти твоего друга.

* * *

Майра просидела у постели Калеба еще несколько часов, пока оружейник не спровадил ее.

– Ты все равно пока ничем не поможешь, – сказал он, мягко толкая ее в плечо. – Сейчас он больше всего нуждается в отдыхе, да и ты тоже. Ступай поешь, умойся в ручье. Запустив себя, ты Калебу быстрее поправиться не поможешь.

Майра хотела воспротивиться, но заметила свое отражение в гладкой металлической стенке: сама она и ее одежда почернели от грязи и Оракул знает от чего еще. Да и запах от нее, наверное, шел не очень приятный.

– Убедил, – сдалась Майра, вставая с табурета и хрустя суставами затекших ног. Девушка проковыляла к двери, но на пороге остановилась. – Скажешь, когда он придет в себя или если случится что-нибудь еще, ладно?

– Тебе сообщу первым делом, – ответил оружейник. – Обещаю.

Успокоенная, Майра вышла из капсулы на яркий дневной свет. Трап позади нее сложился, люк с шипением задраился. Майра прищурилась – свет резал глаза. Она-то думала, снаружи полночь. Сколько же она просидела у постели Калеба? Дыхание вырывалось из ноздрей паром, а горный воздух отдавал свежевыпавшим снегом. После длительного пребывания в замкнутом пространстве он бодрил.