Музыка тишины - Андреа Бочелли

До слез взволнованный Амос понял, что наконец-то выиграл свою первую битву.

В небесах явно что-то происходило: какие-то пласты сдвигались в пользу Амоса. А пока он, ничего не ведая и ничему не доверяя, как обычно, шел своей дорогой – дорогой, сотканной из уже устоявшихся принципов и неразрешимых сомнений, к которым он к тому времени уже успел так привязаться, что нипочем не променял бы их на обманчивую уверенность; дорогой, сотканной равным образом и из надежд – правда, основанных исключительно на его собственной силе воли, способностях и жертвенности.

Совместное турне с Дзуккеро оказалось триумфальным. Каждый вечер Амос покидал сцену, оглушенный аплодисментами, которые наполняли его радостью и пьянили подобно прекрасному вину. В гримерной его ждала Элена, не верившая своему счастью. Меньше чем за месяц они объездили всю Италию, с севера до юга, на автобусе без кондиционера, который лопался от количества музыкантов и их многочисленного багажа. Но Амос, несмотря ни на что, чувствовал себя великолепно – напротив, его удивляло скверное настроение коллег, обессиленных жарой, отнимавшей у них столько нервов. Сам он был словно во сне и все время боялся проснуться дома, в собственной постели, в тисках вечных проблем. Но это был не сон: он в самом деле был здесь, и к тому же ему платили деньги, на которые можно было спокойно жить целый год. Он чувствовал, как в нем бурлила неиссякаемая энергия, поражавшая его самого. Ему постоянно хотелось что-то предпринимать, он налаживал добрые отношения с попутчиками, никогда не хотел спать, а по ночам размышлял о странной связи между собственными прошлым и будушим, пытался задавать вопросы своей судьбе и никак не мог простить себе, что строго судил ее до последнего времени. Хотя он все-таки всегда был терпелив и никогда не терял силы духа и оптимизма. Может быть, именно за это судьба теперь пыталась наградить его?

Лето было очень жарким; иногда он просыпался, вставал с постели и открывал холодильник; но потом, борясь с соблазном, все же закрывал его, довольствовался стаканом воды из-под крана и возвращался к своим ночным размышлениям.

«Какой же я несправедливый! – думал он. – Я был так недоволен жизнью, а ведь она хранила меня от всякой опасности, предостерегала от легких побед, которые не только ничего не дают, но и требуют расплаты. Ну и глупцом же я был!»

Вскоре все очень привязались к Амосу. Сам Дзуккеро неоднократно приглашал его на ужин, а однажды, когда в группе внезапно заболел клавишник, даже уступил его робким мольбам позволить встать за клавишные на съемках одной из популярнейших телепередач. Конечно, Дзуккеро сперва поразмыслил, но потом согласился и, более того, решил петь в программе именно их с Амосом дуэтную композицию. Так для Амоса впервые распахнулись двери телевидения. Это было то, о чем всегда мечтал его отец, и то, что требовалось Микеле, чтобы понять наконец, насколько Амос телегеничен, проверить, как говорят в телевизионной среде, станет ли он после этого и дальше «мелькать на экране».

И на этот раз успех песни превысил все самые разумные ожидания; это признали все, в особенности когда днем позже пресса опубликовала рейтинг программы, подскочивший до небес именно в момент выступления Дзуккеро и его юного друга.

За несколько дней до окончания гастрольного турне Амос получил известие, которое заставило его буквально подскочить от радости и волнения: в Турине должен был состояться мастер-класс по вокалу, который проводил знаменитый тенор Франко Корелли… Неужели правда? Неужто Корелли собственной персоной предстанет перед учениками и будет преподавать им вокальное мастерство? Он просто не мог поверить, однако родители по телефону заверили его, что это именно так. Участники должны были пройти отбор, который осуществляло экспертное жюри, а затем наступал черед маэстро.

Будучи абсолютно уверенным в успехе, Амос попросил родителей записать его на курс и стал психологически готовиться к преодолению всех преград, которые встанут на его пути к человеку, чей голос однажды и навсегда нашел дорогу к его сердцу и умел больше, чем кто-либо, растрогать его до слез.

Последний день гастролей был для Амоса, наверное, самым волнующим из всех, поскольку выступление проходило на городском стадионе во Флоренции, в его родной Тоскане. Приехали все его друзья, и среди публики было много народу из его краев, пусть даже незнакомого, но все-таки такого дорогого для него люда. Сидя в гримуборной вместе с остальными членами группы, он чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Когда он вышел на сцену, в оглушительном реве голосов ему удалось расслышать и собственное имя, которое зрители выкрикивали во все горло. Многие хотели хоть как-то выразить ему свою любовь и пытались подобраться к нему поближе.

По окончании концерта он смог наконец обнять своих родственников, с которыми не виделся с начала тура, и тем же вечером вернулся домой, хотя и всего на один день. Ему хватило времени лишь на то, чтобы снова упаковать чемодан и уехать в Турин, на этот раз – впервые с тех пор, как они с Эленой поженились, – без жены, чтобы не тратить слишком много денег на эту поездку.

Он прибыл в Турин поздно вечером, в сопровождении отца, который на следующее утро уехал домой, и тут же отправился в маленький монастырь, где посоветовал ему остановиться один из друзей. Его комнатка была крошечной и почти пустой и разительно отличалась от просторных гостиничных номеров, в которых он жил на гастролях, но Амосу это было совершенно безразлично – он не мог дождаться того момента, когда сможет встретиться с любимым маэстро, и больше его ничто не волновало.

Утром, после отъезда отца, он направился вместе с остальными кандидатами туда, где проходили пробы. Он решил, что в любом случае останется, пусть в качестве простого слушателя: даже если его отсеют, он хотя бы сможет воспользоваться драгоценными советами маэстро Корелли.

Когда подошла его очередь, он вошел в огромный зал; на его лице ясно читалось сильное волнение. Не медля, он сел за рояль и стал исполнять знаменитую арию Федерико из «Арлезианки» Франческо Чилеа.

Закончив петь, он с низко опущенной головой вышел из зала и стал терпеливо ждать результатов первого прослушивания. Из сотни претендентов только двенадцать получат возможность участвовать в мастер-классе; это было настоящее побоище, завершившееся тем же вечером.

Амос испытал несказанную радость, когда председатель жюри произнес его имя среди принятых на курс.

Маэстро Корелли должен был прибыть поездом через несколько дней. Амос и еще один его товарищ по курсу в нетерпении отправились встречать его на вокзал. Маэстро с супругой вышли из вагона одними из самых последних – по крайней мере, так показалось Амосу, который чувствовал себя, словно во сне, пожимая руку своему кумиру. Погрузив вещи маэстро в багажник такси, новоиспеченные студенты вежливо попрощались и бегом припустили в здание, где должен был проводить свой первый урок один из самых прославленных певцов столетия.

Когда маэстро Корелли вошел в зал, заполненный поклонниками, журналистами, фотографами и юными исполнителями, раздались громкие овации, которые не смолкали, пока он не занял свое место на сцене, за роялем. Маэстро стремительно прошел через зал и, опершись о рояль, сказал несколько приветственных слов. Он не стал произносить вводную речь, и было видно, что он порядком смущен: казалось, ему хотелось быть где угодно, только не здесь, под пристальными взглядами всех этих людей, которые смотрели ему в рот и с нетерпением ждали, когда он заговорит.